чтобы придать ему соответствующую форму.
— Тогда мы немного помедитируем, ‑ сказала Трис, ‑ и попробуем сделать шар после обеда. Она подошла к дверному проёму и понюхала воздух: ‑ Ночью будет дождь.
— Он нам нужен, ‑ рассеянно сказал Кис, ставя чашу в печь для отжига.
Его внимание захватила другая работа. Трис его не трогала, хотя один раз он вздрогнул, когда она пропела слова песни, которую он начал мурлыкать, сам того не заметив.
— Так значит, она и до Моря Камней добралась, ‑ отметил он.
— А я-то думала, что она добралась аж до Наморна, ‑ парировала она.
Помедитировать им удалось только после обеда. Трис заключила мастерскую в свою магическую защиту — родичи Киса заскрипели бы зубами, увидь они, как легко было этой девочке-подростку обернуть своей силой всё здание, — и объяснила Кису упражнение на этот день. Ему оно показалось нелепым. Где это слыхано — запихивать всю свою магию в маленький предмет?
Но она настояла, и Кис согласился попробовать. Сначала он выбрал в качестве предмета тигель. Потом он представил, что ссыпает в этот тигель весь свет своей силы, как если бы магия была песком, который он собирался накалить.
Однако, к его досаде, упражнение оказалось трудным. Сила противилась ему, пуская во все стороны разряды и вспышки, как это делали его молниевые шары. Похоже было, что пока Кис хватал и запихивал один отросток обратно в тигель, появлялись два новых. К тому времени, как Трис объявила об окончании упражнения, Кис был разгорячённым, вспотевшим, раздражённым, и терпение его было на исходе. Погода тоже делу не помогала. Воздух был спёртый, неподвижный и вязкий. Когда Кис попросил Трис снять барьер, будучи убеждённым, что из-за него воздух в мастерской застоялся, она отказалась.
Кис вздохнул, и подготовил сбор расплавленного стекла, хотя и сомневался, что сможет теперь сделать из него шар. У него затекла шея, устали руки, и сколько бы воды он ни пил, вскоре его снова начинала мучить жажда. Ближе к вечеру он снял с себя рубаху и кожаный фартук. Фартук лишь защищал его одежду от искр. На лёгкие ожоги его тело теперь не обращало внимания. Он подвернул штаны вверх до бёдер. Трис, раздражающая как никогда, пришла окутанной в ветерки, которые пробегали по её светло-серому платью и белым нижним юбкам, поэтому у неё лишь слегка вспотели виски и основание шеи.
— На родине точно была одна хорошая вещь, ‑ заметил Кис, вытирая тёкший со лба пот рукой, готовясь вытащить стекломассу из горна, ‑ ночью там становилось прохладно. Конечно, зимы там — сущее проклятье. Полагаю, идеальных мест не существует.
— А в Эмелане всё примерно как здесь, ‑ отметила Трис, осматривая сделанные Кисом стеклянные чаши. ‑ Как и в Капчене. Но там у нас дует морской бриз по ночам, даже летом. Мы с друзьями в обеденный перерыв иногда ходим на пляж и плаваем. Иногда мы не собираемся мокнуть, но потом Медвежонок отряхивается рядом с нами, и мы всё равно мокнем.
Кис ухмыльнулся:
— На родине наши собаки тоже так делают. Моя мать и сёстры не ходят к Сиф, когда поблизости есть собаки, потому что знают, что их забрызгают. ‑ Он начал вращать стеклодувную трубку, и сосредоточился на ощущении своей магии, позволяя ей течь вдоль трубки. Его тело обернул ветерок, остужая кожу. Когда он посмотрел на Трис, та посмотрела на него в ответ с невинным выражением лица.
Его попытки сделать новый шар обернулись ничем. Его магия просто недостаточно вернулась. Третья попытка выдала несколько искр молнии, но и они скоро погасли.
— Довольно, ‑ сказала Трис, когда он начал было новую попытку. ‑ Иди домой, отдохни. Нельзя работать с ничем.
Кис угрюмо глянул на неё:
— Я не хочу снова слушать речь о том, что «иногда нужно знать, когда остановиться», ‑ уведомил он её.
— Тогда не заставляй меня эту речь толкать, ‑ парировала она. ‑ В тебе хватит магии на шар?
Кис поник головой. Как бы он на него ни жаловался, утреннее упражнение с тиглем показало ему, как он мог измерять размер своей силы.
— Иди домой, ‑ приказала Трис. ‑ Расслабься. Посети баню. Что-нибудь. Если тебе от этого станет легче — я знаю, насколько это бесит.
— Неужели? ‑ внезапно полюбопытствовал он. ‑ Мне не казалось, что ты хоть когда-нибудь выбиваешься из сил.
Она на миг уставилась на него, затем зыркнула и подбоченилась:
— Самый трудный урок, который каждый из нас должен усвоить, заключается в том, что наши возможности ограничены, ‑ уведомила она его едким голосом. ‑ Мы постоянно спотыкаемся об это на полном ходу, хоть и знаем, что мы можем, чего не можем, и сколько именно мы можем. Мы думаем о магии как об эдакой гарантии того, что мы исправим всё, что выпадет на нашу долю, Кис. Мы не можем. Сила — лишь инструмент, который некоторые из нас могут использовать. ‑ Её губы грустно скривились: ‑ Ну, вот. Ты всё же заставил меня толкнуть речь. Иди домой и отдохни. Утро вечера мудренее. ‑ Она собрала свои вещи, драконицу и собаку, и покинула мастерскую.
Кис так и стоял на месте, хмурясь. Даже если он не мог сделать новый шар, он думал, что она хотя бы попробует другое упражнение, а не уйдёт. Возможно, у неё был свой собственный проект, дожидавшийся её в доме Джумшиды.
Но теперь, когда она это упомянула, посещение бани казалось чудесной идеей. Убравшись в мастерской и отнеся законченные изделия А́нтону, Кис направился в одну из капикских бань, где он бывал регулярно. Горячая парилка была невыносимой после влажной жары на улице. Кис задержался ровно на столько, сколько у него заняло соскрести грязь и ополоснуться — и потопал вниз, в бассейны с холодной водой. Там он размок и задремал, наконец-то почувствовав себя комфортно.
Покинув Кислуна, Трис провела остаток дня в праздном шатании, исследуя Капик при дневном свете. На ручьях не было фонариков, на большинстве углов не было артистов. Ворота в здания с внутренними дворами были закрыты. Были открыты некоторые лавки, как и некоторые закусочные поменьше. Трис легко отужинала в одной из них, сидя на берегу ручья. Прислуга не спешила её прогонять, так что она занялась чтением книги по магии стекла, пока ждала.
Время от времени она принюхивалась к воздуху. Её гроза быстро приближалась, постепенно окрашивая небо в зеленовато-серый цвет по мере своего наступления. Маленькие волоски на руках и загривке Трис зашевелились. Её большие косы с молниями задрожали, удерживаемые заколками. «С последнего дождя прошло слишком много времени», ‑ жаловалась ей земля города. Даже камни знали, что грядёт ливень. Они были ему рады; вода в ручьях Капика дрожала по мере приближения грозы.
Наконец Трис покинула свой столик,
