— Надо найти этого парня, — бросил он через плечо, — Если он выражается, как Мартын, то, может…
Что «может» договаривать главнокомандующий не стал — с его точки зрения это итак было понятно. Если человек использует Мартыновы выражения, то мог и самого Мартына знать, а если это в самом деле так, то с человеком просто необходимо побеседовать. Как знать, может быть, зацепка сама пришла к ним в руки?
— Шваль! — вновь взревел голос, — Фракасо! Пристрелю!
— Этого еще не хватало, — пробормотал себе под нос Медведь и удвоил натиск, распихивая отчаянно рубящихся людей в стороны.
Они ничего не замечали. Жажда крови полностью поглотила разум несчастных крестьян, глупых стражников — они рубились не на жизнь, а на смерть, потеряв в пылу боя конечную цель, и подменив ее целями Доната. Слышались стоны и крики умирающих, раненных, покалеченных жутким сражением людей, но не останавливали битву, а словно подстегивали сражающихся. Теперь каждый из тех, что еще оставались на ногах, считал своим долгом отомстить за павших, и сражение возобновлялось с новой силой.
Кто-то попытался напасть на главнокомандующего. Аркано ловко отразил удар мечом и, услышав свист у левого уха, удивленно оглянулся. Верный Барт, ловко отсекший половину кола, которым какой-то крестьянин пытался заколоть Медведя, криво усмехнулся и ударом рукояти меча в подбородок отшвырнул дурака куда-то назад, в общую свалку.
Шин, которому стрелять в таком месиве было почти невозможно, выхватил меч и, ловко провернув его в руке, обрушился на пытающихся атаковать Анатолия стражей. Толя, проклиная все на свете, дергал почему-то застрявший в ножнах меч.
— Стрела! Попытайся найти стрелка! — Аркано сам удивился тому, что назвал Шина «стрелой», прозвищем, которое, по идее, уже давно должно было бы прилипнуть к нему, но почему-то не прилипло. Затем перевел взгляд на воюющего с мечом Толю и нахмурился.
— Меч! Что ты возишься?
— Не понимаю, в чем дело, господин, — прокряхтел в ответ страж, — Рукоять горячая, а меч застрял, не знаю… Есть!
Клинок, пылающий огнем, вылетел из ножен и замер в руке изумленного человека, воздетый к небесам. Капли расплавленного металла, стекая по его лезвию, падали на землю у ног Анатолия, прожигая маленькие ямки в ней.
— Кол, Стрела и Расплавленный Меч… — прошептал совершенно потрясенный воин и, сглотнув, неловко взмахнул мечом. Обжигающе горячие капли окропили толпу беснующихся людей.
Послышались крики; кое-кто начал бросать оружие.
Шин, испытывая некоторую зависть, решительно выхватил из-за спины лук и, вскинув его, прищурил один глаз. Ему надо было обнаружить стрелка, выследить его среди этого безумия и подстрелить, обезвредить, пока он не навредил кому-нибудь… Нет… Нет… Мечи, мечи, колья, стрелы, кистени, дубины, кастеты… Вот!
Выглянувшее из-за туч солнце тускло блеснуло на дуле револьвера, и Шин, прицелившись, спустил тетиву.
Воздух взвизгнул, рассекаемый стрелой; парень чуть вытянул шею, готовый ликующе сообщить о гибели неизвестного нарушителя закона и порядка… Но неожиданно изумленно охнул.
Человек, в которого он целил — высокий, подтянутый, сильный человек в простой одежде моряка, и треуголке на голове, — держал стрелу за самый кончик, поймав ее за миг до того, как она пронзила его сердце. Держал, и озирался, пытаясь понять, кто осмелился выстрелить в него.
Наконец, взгляд его нашел Шина. По лицу тенью скользнуло понимание и, к удивлению лучника, незнакомец принялся протискиваться сквозь толпу к нему.
Аркано, не замечая этого, ошарашенно наблюдал, как восторженный Анатолий, восхищенный обретением нового оружие, разбрасывает вокруг капли расплавленного металла, болью заставляя людей прекратить бойню. Враги кричали, хватались за руки и лица, за головы, бросали оружие и валились на колени, уже не способные продолжать бой, уже готовые сдаться друг другу или тому, что вынудило их остановиться.
Толпа безумцев постепенно редела — боль действовала отрезвляюще, а тех редких глупцов, что еще пытались продолжить битву, сбивали с ног уже свои и гневными криками заставляли остановиться.
Идти стало легче. Незнакомый моряк уверенными, широкими шагами приблизился к главнокомандующему и его маленькому отряду и, не убирая револьвер, коснулся двумя пальцами шляпы, чуть склоняя голову.
— Фракасо! Ты тут, я вижу, главный, здоровяк? — приветливо осведомился он, — Что за месиво перед королевским дворцом, где король?
— Короля здесь нет, — Аркано приподнял подбородок, свысока оглядывая незнакомца. Отметив бриллиант в его ухе, испещренное шрамами лицо, и шпагу на перевязи, он сделал единственно верный, как ему казалось, однозначный вывод.
— Что пирату нужно от Его Величества?
— Буду признателен, если ты будешь называть меня «капитаном», — собеседник дружески улыбнулся и внезапно протянул руку для пожатия, — Я Богдан, капитан «Морского дьявола», самого быстроходного клипера в море! А ты кто? Судя по одежде, не из простых?
— Главнокомандующий королевской армией и дворцовой стражей, Аркано Брутто! — Медведь немного приосанился, крепко сжимая протянутую руку, — Итак, за каким дьяволом пирату из Саноры потребовался Тревор Четвертый?
Богдан легко пожал плечами, высвобождая ладонь из крепкой хватки.
— У меня есть подозрения, что ему известно что-то об одном моем друге. По крайней мере, как мне сказал мой осведомитель в Тираре, король интересовался им.
В голове что-то щелкнуло. Аркано недоверчиво вгляделся в темное, загорелое лицо капитана и, сдвинув брови, честно попытался мыслить логически, разложить все по полочкам, чтобы не делать скоропалительных выводов. Все-таки это могло быть лишь совпадением, далеко не факт, что человек, занимающий его мысли, беспокоит и кого-то другого… Но ведь Мартын плавал когда-то на пиратском судне! Правда, названия судна не произносил ни разу.
Богдан выжидательно смотрел на него, а Медведь думал. Тирар… именно в Тираре кто-то интересовался Мартыном. И узнали об этом именно королевские шпионы, но неужели сам капитан корабля пришел сюда, чтобы… Нет, не может быть.
— Друге, говоришь… — мужчина вгляделся в темнеющие под шляпой глаза, — Этого друга зовут Мартын?
Богдан вздрогнул; одна рука его легла на эфес шпаги, другая — на собачку револьвера.
— Ты что-то знаешь?
— Я знаю, что Мартын друг и мне, — главнокомандующий тяжело вздохнул, — Так значит, это ты интересовался им в Тираре? Мы собирались отправиться туда, чтобы попытаться отыскать его след.
— А ты, значит, один из тех высокопоставленных людей, с которыми он путешествовал, — в тон ему отозвался капитан, — Фракасо! Вот так удача! Я ищу Мартына, потому что уверен — с ним что-то неладно. Где он, куда он делся? Что тебе известно?
— Неладно — не то слово, — буркнул Барт, окидывая внимательным взглядом постепенно утихающее поле боя, отслеживая малейшие действия людей. Толя, убежденный, что его оружие больше не понадобится, подчиняясь какому-то наитию, подул на раскаленный клинок, и легко убрал его в ножны. Шин опустил лук.
— Мартына похитил Донат, — Медведь скрипнул зубами, непроизвольно сжимая рукоять меча, — Ты знаешь, кто такой Донат?
— Знаю ли я? — Богдан на миг сжал губы и покачал головой, — Слишком хорошо… Но за каким морским чертом этому клятому осьминогу Мартын?!
Аркано чуть склонил голову набок. Говорить или нет? Можно ли доверять новому знакомому, можно ли рассказывать ему все, что известно? Или лучше пока не стоит, пока не прощупает почву, пока не убедится, что он стоит доверия?
Капитан понял его без слов.
— Не доверяешь? — понимающе кивнул он, — Ладно, тогда скажу сам. Мартын — дитя Кадены. На его руке есть метка и, если я знаю Доната — а я его знаю, — эта метка очень важна ему.
— Откуда ты знаешь Доната? — Медведь мигом помрачнел: такие откровения не были ему приятны.
Богдан равнодушно пожал плечами, и неожиданно сунул револьвер за широкий пояс штанов.
— Сражался уже против него как-то. Ладно… Свистопляска, я смотрю, завершена, мы можем позволить себе пройти во дворец. Я бы хотел обсудить с королем…
