— Расскажи про мир за Холмом, — попросила я и, подхватив на руки ягненка, с ногами забралась на заботливо застеленную дядей кровать. В то утро из-за приснившегося мне ночью кошмара я напрочь позабыла об этой житейской мелочи.
Тед уселся в кресле-качалке в углу комнаты (между прочим, еще один неизменный атрибут каждого дома в этом небольшом городишке — что и говорить, а подобных традиций им было не занимать) и мечтательно сложил руки на груди. Он закрыл глаза всего на мгновение, а когда открыл их, то вместо темного карего цвета его глаза приобрели уже знакомый мне ледяной стеклянный оттенок. Честно признаться, смотреть на Теда с такими глазами было немного жутковато.
— Надеюсь, ты не возражаешь. Эти человеческие глаза ужасно щиплют, — пояснил он. — Задавай вопросы — я попробую на них ответить.
На первый взгляд ответ на вопрос, который я собиралась задать Теду, был очевиден, но мне все же хотелось услышать пояснения из его уст.
— В том мире все могут менять внешность, как ты?
— Предположим.
— А можно стать кем угодно?
Снова кивок.
— А почему ты решил стать… таким? — Не знаю, почему, но, задавая этот вопрос, я почувствовала, как щеки покрывает предательский румянец. Уши же просто горели от стыда. И Тед прекрасно понял, что я имела в виду.
— Мне нравится это тело. — Его явно забавляла ситуация, в отличие от меня. — Оно привлекает человеческих девушек.
— Прекрати, — улыбнулась я и запустила в парня подушкой. — Если бы эти самые девушки увидели тебя сейчас с такими глазищами, они бы тут же с воплями убежали отсюда.
— А ты почему не бежишь? — неожиданно спросил он, и в стеклянных глазах что-то блеснуло.
— Можно подумать, у меня есть выбор, — недовольно проворчала я, прижимая покрепче к груди теплое живое существо, которое снова собиралось вздремнуть. Закономерность это была или нет, но ягненок засыпал каждый раз, когда я брала его на руки. — Хорошо, а как устроен ваш мир? У него же есть какие-то основы — у каждого мира должны быть.
— В отличие от человеческих земель мир за Холмом не имеет границ. Внутри него не протекают реки, и воды в этом мире очень мало, за исключением редких родников и огромного бездонного озера Ну-Шанар, в котором обитают смертоносные подводные твари. Небо в том мире не голубое, как у вас, а нежно-розового цвета, точно оперение фламинго. Несмотря на то, что это не наши земли, а принадлежат они исконно Черным Теням, мы разделили их между собой, и теперь мой народ живет в горах, но есть еще и лесные и пустынные наши сородичи, а также бессчетное количество всяких нимф и прочих мелких волшебных тварей.
— Я не могу понять одного, Тед. Ты все время говоришь, что эти земли не принадлежат вам, но тогда почему ты сражаешься вместе со своими сородичами так, как будто имеешь на них какое-то право?
— Тебе не понять этого, девочка. Ты еще слишком юна.
— А как же Лесли? У нее тоже есть свое эльфийское обличье?
— Ее истинная сущность не так похожа на эльфа, как моя, из-за того, что она нечистокровная, но в какой-то степени, да. В ней тоже течет волшебство.
— Еще один вопрос.
— Я слушаю.
— Почему ты называешь меня девочкой, Тед?
— Может потому, что мне уже несколько тысяч лет? — Улыбка на лице парня была поистине победоносной. Что ж, у него за пазухой действительно оказался козырь. Вот почему я всегда чувствовала перед ним какое-то благоговение, будто внутри него была такая мощь и сила, о которой я могла только мечтать.
— Вы живете вечно?
Часы на стене комнаты без умолку тикали. С замиранием сердца я прислушивалась к каждому удару, к каждой отбитой секунде.
— Ничто не вечно, девочка, — сказал Тед, а затем снова закрыл глаза, чтобы, открыв их, вновь стать человеком.
Сейчас, когда я столько узнала, мне было как-то проще находиться рядом с ним, как становится проще друзьям, у которых был общий секрет. Если бы не эта объединившая нас тайна, вряд ли бы мы даже оказались знакомы. У меня всегда были проблемы с парнями, а единственного парня, который обратил на меня внимание, прямо у меня из-под носа увела моя лучшая подруга. Не стоило и упоминать, что при виде парней меня всегда одолевало какое-то необъяснимое чувство стыда. Мне всегда казалось, что им всем от девушек нужно одно. Возможно, мое отношение к Теду было другим, потому что он не был человеческим парнем, но бесполезно было бы отрицать, что он не был мужской особью. Возможно, даже очень привлекательной для кого-то из его вида.
Глубоко внутри себя я страстно желала, чтобы у меня был похожий на Теда брат: правильный, в какой-то степени даже забавный, пусть даже с этой дурацкой вредной привычкой в виде курения. Мне было все равно. Узнав всю правду, я чувствовала себя рядом с ним в безопасности.
Теперь этот мир не казался мне перевернутым вверх тормашками, теперь он обретал свои формы, свои законы, и я даже думала, что, если очень постараюсь, и я смогу найти свое место в нем.
Тед сказал, Дейзи выйдет из комы к Рождеству. Не знаю, с чего он взял, но я ему верю. Я давно не встречала такого человека, которому могу просто поверить, и теперь, кажется, нашла. Он знает вещи, которых не знает никто, и это знание притягательно для моей жалкой человеческой сущности. После всего, что произошло, теперь я вряд ли покину это место.
Хотя, если начнется метеоритный дождь, я может и подумаю.
Прижав к груди крохотное теплое существо, я наблюдала за тем, как Тед, даже сидя у меня дома в кресле-качалке и слегка отталкиваясь носками ботинок от пола, умудрялся смотреть куда-то на восток. Туда, где, как он говорил, встает солнце.
Неожиданно мне стало так легко-легко на душе. Я ощутила какую-то внутреннюю свободу, обуревавшую все мое существо. Это было чувство беспричинного счастья, радости. Как же все оказалось просто! Все эти страхи, терзавшие меня всю последнюю неделю, кошмар, приснившийся накануне… — они обретали свой смысл и одновременно лишались его. Это становилось не так важно, как мне прежде казалось.
— Когда-нибудь я покажу тебе, какая осень у нас за Холмом, — пробормотал Тед, но так тихо, что можно было подумать, что он обращался сам к себе. — От дуба на той стороне расходятся четыре дороги — четыре стороны горизонта: на севере — зима и бесконечные снежные горы, на юге — жаркие пески, на западе — весна и бесконечный цветущий край, и только на востоке — там, где встает солнце, — вечная осень. Самая прекрасная в мире осень.
