— Мариэт?
— Этого смогу, господин. Малыша — нет.
— Почему? — удивленно вскинул он брови.
— Двойное обращение. Сначала в железо, потом в камень.
"А это что значит, Ллуф? Не разглядел в спешке?" — озадаченно поджал губы Верховный.
Сьент не видел глаз Мариэт — она говорила, опустив голову в низко надвинутом капюшоне, но ее сухой, нарочито равнодушный голос не оставлял сомнений: что-то с его сокровищем не так. Плачет? В отношении детей дарэйли особенно щепетильны, и не без причины, — совсем помрачнел высший иерарх. Он-то прекрасно знал, почему все рабыни жрецов бесплодны.
Непростая дилемма стояла перед Верховным: столь необходимый для интересов Сферикала допрос трупа вывернет силу Мариэт наизнанку, и о перевоплощении каменного ребенка можно забыть. Но его драгоценная дарэйли не забудет никогда. А возвращение жизни камню исчерпает ее силу, и на Авьела ее не хватит: девушка и так едва держится — слишком много вокруг смерти, слишком для ее чуткой души. Проклятый принц!
— Что ж, ошибки надо исправлять, — вздохнул Сьент, решившись.
В конце-концов, что Авьел мог поведать после смерти такого, чего не знал бы Верховный? Но ведь уже третий Гончар, и ни один не был допрошен! Четвертый, если вспомнить об императоре Ионте, с которого все началось.
Скульптуру осторожно перенесли в комнату. Мариэт села перед ней на пол, положив ладони на колени. Выбившиеся из-под капюшона темные волосы занавесили тонкое и бледное, словно фарфоровое, лицо, а длинные ресницы сомкнулись. Казалось, девушка просто уснула, но вскоре воздух вокруг мертвого камня начал золотисто светиться.
Верховный, понаблюдав за таинством, вышел наружу, к ожидавшим его жрецам, к которым присоединились следопыты, прочесывавшие местность, и сначала выслушал доклад: десять дарэйли ушли на юго-запад по следам отходившей армии князя Энеарэлли.
— Это значит, брат Дорант, — повернулся Верховный к старику, — что десять лет назад я не ошибся, предположив, что принц, выйдя из Лабиринта, будет искать встречи с вами и пойдет в ваш родовой замок. Вы проинструктировали ваших людей? Княгиня готова его принять в том случае, если мальчишка доберется?
Князь кивнул.
— Отлично, — улыбнулся Сьент. — Мы, конечно, попытаемся взять его раньше. Пойдем позади и, как только достигнем границ княжества, попробуем зажать их в клещи между вашей армией и нашими силами.
— До старых границ еще далеко, зачем ждать? — вмешался иерарх Глир.
— Я хотел бы избежать сражения. Наших дарэйли нужно беречь, слишком тяжело достается нам каждый из них. Нам нужно узнать сущность Райтегора, а за время похода можно нащупать ключ к ней, если нам повезет и он покажет себя.
— Но мы-то как об этом узнаем?
— Узнаем, — усмехнулся Сьент. — Я надеюсь на Шойну, но для того, чтобы проявилось ее воздействие на принца, нужно время. А потом она устроит ему встречу с дедом, — он чуть склонил голову в сторону старика. — В нашем присутствии, конечно.
На этом небольшом совете решено было отправить князя и нескольких Гончаров в отступавшее войско: Сьент опасался, что принц, точнее, его наставник Ринхорт — воин опытный и способный наладить разведку с такими дарэйли, что им достались от Авьела — изменит маршрут, разузнав, что князя впереди нет. Если уж от кого необходимо избавить принца в первую очередь, так это от "железного рыцаря" и "орла". Этим должна заняться Шойна.
Сам Верховный готовился собрать Сферикал в ближайшее время в обители, лежавшей на пути в княжество: необходимо было срочно избрать новых иерархов уже двух сфер. Служанку Ханну он взял с собой, поручив ей заботу о возвращенном силой Мариэт сыне трактирщика.
"Терпеть поучения одного дарэйли — невыносимо, но когда их девять — лучше сразу сдохнуть и не мучиться", — ворчал я про себя в несвойственной принцам площадной манере.
Я сидел на корточках и чистил кинжалом какой-то земляной овощ, названия которого не запомнил. Ксантис сказал, что это — съедобно, вот пусть сам и ест, а не говорит, что растущему организму юного меня не обойтись без каких-то там элементов. Элементалий демонский! Я, между прочим, уже мужчина. Хотя от этого факта меня не распирало от восторга. Да что там, — трясло при одном воспоминании о Шойне.
Всю неделю я просыпался по ночам от боли в душе и теле, днем был никакой и клевал носом. Потому что мне снилась встреча с Шойной. Причем, дарэйли была в змеиной ипостаси.
Ринхорт косился, порывался вызвать на откровенность, но я категорически отказался обсуждать свой позор. И была еще одна причина, по которой я никому не позволял спасать меня от змеиного морока: вместе с ядовитой дарэйли в сны приходила та, другая девушка, о которой я забыл, выйдя из Лабиринта.
С каждой ночью ее образ становился яснее, обретал четкость и уже не выветривался с пробуждением. Светили лучезарные глаза, разворачивались в чужом звездном небе лунные крылья. Я слышал во сне слова, которые она мне говорила когда-то: "Ты забудешь все, моя однокрылая игрушка, но меня ты вспомнишь в своем мире. Я всегда буду стоять между тобой и той, кто попытается украсть тебя у меня".
И я вспоминал. Сказать, что она прекрасна — ничего не сказать, нет таких слов, есть только щемящая боль в сердце, как при взгляде на Млечный Путь, по которому никогда не пройти. Даже если я сумею сделать все, чтобы завоевать ее любовь, мне никогда не разделить с ней небо. Бескрылые — грязь под ногами крылатой. А та непонятная туманная тряпка, что недавно появилась у меня за спиной — не в счет.
Это даже хуже, чем просто бескрылый. Однокрылый — урод для всех миров. Для двух точно — Подлунного и Linner'ri'ille, или Лунного в переводе с их языка, почти одинакового с языком жрецов Эйне.
Почему королева заставила меня забыть обо всем? Или — не она?
Может, это влияние заклятий, наложенных на Врата?
В Линнерилле меня не убили только потому, что всем страшно хотелось знать, как я к ним просочился. Сразу после захвата меня даже пытали — это я вспомнил со всеми подробностями — пока не пришла посмотреть на пойманного уродца лунная девочка. Королева.
Так что, клин клином вышибают, и морок Шойны, приходя по ночам, уничтожал заклятие (или что там еще), лишившее меня памяти. Это было мучительное выздоровление, но потерпеть стоило ради того, чтобы вспомнить все. А Ринхорт пусть позлится. Темному дарэйли полезно.
— Райтэ, ты опять уснул?! — раздался очередной его рев за спиной.
Я поднял с земли выпавший из рук кинжал и махом снес половину овоща вместе с кожурой.
