— Не человек, группа людей, — поправила её Зрящая, вспомнив отцов-основателей, потом надолго замолчала, и сделала совершенно парадоксальный вывод: — Как ещё только вас никто не уничтожил, всех до последнего?
— А что?
— Такая мощь не может оказаться безнаказанной.
— А кто о ней знает? — Шерил хитро сощурилась и склонила голову на бок. — А кто знает теоретически, тот не может принять. А большинство тех, кто принять способен, считают наше искусство одной из тех стихийных сил, что бесконтрольно влияют на жизнь в мирах, делая её разнообразной и непредсказуемой. К тому же настолько сильно оно может проявиться в «чистом» мире, свободном от воздействия других Творцов.
— Всё равно… Такая мощь не может не служить источником зависти и опасения со стороны соседей, а оттуда и до прямой агрессии недалеко.
— Это ты просто не была в моём мире, — с мечтательной полуулыбкой произнесла Шерил. — Он прекрасен. К тому же полезного с нас можно получить много, а вред слишком умозрителен и недоказуем.
— Ваши методики саморегуляции — это просто чудо какое-то, — уважительно согласилась Уллия, имея ввиду полезность, а Шерил в который раз подивилась, с какой скоростью распространяются здесь новости.
— Только не факт, что мне удастся достойно их представить. Да и вообще, это занятный эксперимент, не более того, а шла я сюда, чтобы отыскать путь домой.
— Ты не думала о том, чтобы остаться здесь навсегда? — Уллия повернула к ней незрящее лицо.
— Думала. А кем? Пока я диковинка и источник экзотических знаний, а потом кем мне тут у вас быть? Я не разбираюсь в вашей магии, я не представляю, какую профессию вообще здесь могла бы освоить, кроме самых примитивных занятий. А к ним меня не тянет.
— А работа по обучению владению своим телом? Ты неплохих результатов добилась со своей экспериментальной группой в первый же день занятий.
— Не моё. Это я о себе знаю достаточно точно, чтобы не обрекать и себя и своих учеников на затяжную неудачу, — ответила за неё нарождающаяся депрессия. — Показать самое начало, чтобы знающие айи ухватили самую суть методики, а вот всерьёз заниматься педагогической деятельностью…
— Знаешь, — нетерпеливо прервала её Уллия. — У нас, те, кто не может определиться с будущим, идут в Патруль. Лишние глаза в небе никогда не бывают лишними.
— Я летать не умею. У меня крыльев нет, — вырвалась нечаянно ещё одна причина для расстройства. Здесь, в горах, где ногами ходили только глубокие старики да дети, не достигшие ещё подросткового возраста (да и те, в обход запретов, то и дело пробовали на прочность свои крылья), она постепенно начинала чувствовать себя пусть не инвалидом, но в чём-то существом глубоко ущербным.
— Это вопрос решаемый. Обратилась бы — уже бы давно училась летать.
— Как? — в ночной тишине Высокого Храма это прозвучало так громко, что эхо принялось блуждать по углам.
— Протезы. Очень хорошие. Те, у кого была возможность сравнивать, говорили, что они несколько хуже своих, родных крыльев, но лучше такие, чем никаких. А на вид так и вообще не отличить.
— И что, я вот так сразу смогу летать? — недоверчиво воззрилась на неё Шерил.
— Учиться придётся, — ответили ей назидательно. — Так сразу ты можешь только свалиться и шею себе свернуть. Но это ничего, присоединишься к группе новичков, и тебя за пару месяцев поставят на крыло.
— У вас что, столько эмигрантов, что целая группа набралась? — Шерил не верилось, что одна из самых неразрешимых её проблем может исчезнуть вот так просто и потому она переключилась на второстепенные вопросы.
— Нет, эмигрантов почти нет, а из тех, кто всё-таки к нам попадает с равнин, редко кто выражает желание подняться в небо, — она замолчала, но ненадолго, ровно на столько, чтобы пауза стала выглядеть значительной, но не растянутой. — Зато у нас иногда, одно на сотню-две рождений, появляются бескрылые дети.
Со своей новой, фантастической, идеей, она помчалась к грозному мастеру Езекиилу прямо с утра. А к кому ещё она могла обратиться со своими проблемами, прожектами и начинаниями? Только к нему.
— Да? — ровные, густые, чётко очерченные брови его поползли вверх. — А я думал это тебе неинтересно. Все кто хочет, обычно подают запрос на первый-второй день после прибытия.
— А я вообще знала о такой возможности?!
— А вот об этом я не подумал. Но вперёд, заполняй бумажки, получай крылья, записывайся в группу и на занятия. Потом сообщишь своё расписание, чтобы я его учитывал в наших совместных занятиях.
И всё. Так просто. Прошение она составила с некоторым трудом, в основном потому, что письменной грамотой владела даже хуже, чем навыком чтения. Переписывать пришлось раз пять. Потом её обмерили, взвесили и отвели на склад. Длинные ряды, где как в одёжной лавке, на специальных подставках развешаны крылья. Действительно, крылья. Разные, большие и маленькие — на все возраста, пёстрые — серо-белой окраски, со сложной сбруей, крепящейся прямо на кожу.
Здесь же её представили мастеру Морину — такому же внушительному как Мастер Езекиил, разве чуть ниже ростом, зато в плечах заметно шире. Атлет. И крылья не пёстрые, как у большинства местных жителей, а иззелено-чёрные.
Немного смущаясь, она обнажилась до пояса, но мастер Морин помогавший ей с выбором дополнительной пары конечностей, был бесстрастен, как доктор на приёме, и постепенно Шерил успокоилась.
— Рубашку придётся заменить, — заметил он, когда Шерил потянулась за своей одеждой. — В этой отверстие для крыльев не предусмотрено.
— Ой, — разочарованно выдохнула девушка. Об этом она не подумала и если сейчас придётся с ними расстаться и идти искать подходящую по фасону одежду, это будет — не пережить. В видимо физиономия её отразила весь спектр испытываемых чувств, потому как айя, выразительно закатив глаза, отошёл куда-то в угол, где просматривалось что-то вроде наваленного вороха тряпок.
— Вот, примерь.
Предложенная одёжка оказалась слегка не по размеру — свободновата в плечах, но жала в груди, зато позволила выйти со склада в относительно приличном виде.
— А теперь попробуй двинуть ими, — мастер выписал рукой сложную загогулину в воздухе и расправил свою собственную пару дополнительных конечностей.
— Как? — Шерил удивлённо расширила глаза. Действительно, как? Если она в себе никаких изменений не ощущает, кроме легшей на плечи тяжести да каркаса, плотным обручем обхватившего грудь.
— Как угодно, — мастер целенаправленно не замечал её затруднения. — Вытяни, расправь, вверх подними.
— Я не умею! — обиженно воскликнула девушка и почувствовала, как в такт с её настроением, возмущённо приподнялись крылья, образовав полукупол над её головой.
