- А ну если так… - тоже улыбнулась я, - тогда, конечно.
Кузьма оставил нашу компанию и быстро побежал в один из павильонов. Я удивлённо проводила его глазами: «Куда это он?».
- Лиза, и ты уверена, что родители жениха тебя одобрят? - с нарочито огромным сомнением спросил Сашка, не удержался-таки, хоть над сестрой поиздеваться. – Худая, слабенькая, рыжая…
- Я не рыжая! – обиженно запыхтела Лиза.
- Не рыжая, не рыжая, - успокаивающе произнесла я. – Худая, но не слабенькая, а крепкая и здоровая. Ты Сашка на сестру не наговаривай, а не то…
- Всё-всё! Не продолжай! Уже боюсь! Пойду лучше куплю себе чего-нибудь поесть.
В это время вернулся будущий жених. И они с Лизой торжественно запустили в небо те самые соединённые сердца. Получилась целая маленькая церемония, которая собрала вокруг нас небольшую толпу восхищённых зрителей.
Потом, Лиза и Кузьма убежали от нас гулять вдвоём. Сашка соблазнился ароматами из павильона с едой и повернул туда. Будто его дома не кормят!
Остались мы с Таней вдвоём. Прохаживаемся под ручку. Ждём чего-то… Неловко как-то. Интересно, а что делало это моё тело в прошлом году?
Я осторожно спросила Таню:
- В этом году площадь лучше украшена, чем в прошлом и позапрошлом, правда?
- В позапрошлом году на первый день лета мы с тобой не ходили – не помнишь, кстати, как ты рыдала три года назад, из-за того, что мама тебя не пустила потому, что тебе два дня до четырнадцати не хватило? - поэтому и на первый день осени не было смысла идти, да и не в чем. К тому же, в позапрошлом году в конце лета наша сестра, твоя близняшка, умерла после долгой болезни и настроения гулять ни у кого не было.
- Да-да… Я оговорилась, - новость о том, что я, оказывается, из близнецов почему-то потрясла меня.
- А в прошлом году мама на оба праздника только нашу Дашку наряжала. Мы с тобой бегали смотреть, но так и не решились показаться на глаза людям в своих старых тряпках. Мама говорила, что в этом году будет наряжать тебя, - с грустью продолжала говорить Таня.
- Таня! – перед нами нарисовался Демьян. – Можно тебя на разговор?
Я уже хотела закрыть сестру своей широкой, ну или, какой есть, грудью, но Таня удивила:
- Пойдём.
И пошла с кузнецом в беседку! Я точно знаю, что они всё лето не виделись, несмотря на то, что кузня недалеко от нас. Таня всё лето даже по воду ни разу не вышла. Я, вообще, не помню, чтобы она после праздника первого дня лета и до сегодняшнего дня со двора нос показывала!
Я, растерянная и переживающая, среди шумной толпы молодёжи осталась стоять совершенно одна. В голову сразу полезли разные нехорошие мысли: «а вдруг, этот тип сейчас нагло полез к сестре в этой закрытой беседке, а стою рядом и ничего не предпринимаю?», «а что, если кузнец делает ей признание, и влюблённая глупышка возьмёт у него подарок?», «а как быть…».
Первым из беседки выскочил Демьян. Красный и злой, следом, тут же, павой плавно выплыла едва заметно улыбающаяся Таня.
- Кроме тебя, ещё полно девок, которые будут счастливы принять мой подарок! – грубо бросил кузнец, не глядя на сестру и делая первый шаг в сторону от неё.
- Посмотрим, сможешь ли ты сделать счастливой хоть одну из этих бедняжек, - с сомнением ответила ему Танюшка. – В любом случае, Демьян, ко мне ты можешь больше даже не подходить. Да, я раньше, в самом деле, издалека любовалась твоим внешним видом, как часто насмехался надо мной твой противный дружок Макар. Но, знаешь, что? Когда узнала тебя поближе, настолько разочаровалась, что никогда не приму своим мужем. Ты, как аппетитный, с виду, румяный пирожок с прокисшей начинкой – съесть его невозможно, хоть и жаль немножко, но остаётся только выбросить.
- Дура! – шипит возмущённый и оскорблённый в лучших чувствах Демьян и уходит, размашисто шагая.
- Надеюсь, он больше никогда не подойдёт ко мне – противно, - слегка морщит нос Таня и бодро подхватывает меня под локоть. – А где наш братишка? До сих пор в павильоне с едой? Пошли к нему!
- Маша!
Я оглядываюсь, услышав своё имя. За моей спиной стоит взволнованный Макар. Чего ему надо? Хочет нам с Таней сказать какую-нибудь гадость из-за своего отвергнутого дружка?
– Пойдём в беседку, Маш. Пожалуйста.
- Что? В беседку? С тобой? Зачем? – бормочу я, совершенно растерянная.
- Ты что, Машка!? Нельзя не пойти. Иди! – шепчет мне на ухо Таня и подталкивает в сторону Макара.
- Да, конечно. Иду, - я неуверенно пошла следом за парнем, выглядывая по сторонам Федю.
На входе большой красный цветок-шляпа, как раз открылся и на меня пахнуло концентрированным ароматом праздника, странным образом, будто, отсекая всё беспокойство и напряжение, повышая настроение чуть ли не до эйфории. Голова на миг закружилась, я пошатнулась. Макар тут же уверенно подхватил меня за талию, заботливо помогая подняться на единственную невысокую ступеньку при входе в беседку.
Внутри оказалось очень уютно. Единственный тусклый фонарик с разноцветными стёклами под деревянным потолком, приятный цветочный запах и музыка, которую пропускали в беседку плетущиеся стебли, отсекая все прочие площадные шумы – всё это делало обстановку очень интимной и волнующей, так сказать, соответствующей случаю. Жаль, что лавочек не было. Я бы присела…
- Маша, выходи за меня замуж. Ты мне нравишься. Я уже накопил денег на небольшой домик. Будешь там хозяйкой, - выпалил и застыл в выжидательной позе Макар, протягивая мне на ладони колечко, судя по всему, серебряное.
«Это какая-то игра, чтобы посмеяться надо мной?» - я недоверчиво смотрела на кольцо и не знала, как себя вести.
- Почему это, вдруг, я тебе понравилась? – выдавила из себя вопрос.
- Разве вдруг? Машенька? Я же на гулянии, в ночь перед Первым днём лета ясно показал, что окончательно выбрал тебя.
- Да? – изумлённо шепнула.
Как это я не заметила? И тут я вспомнила: обидную частушку про Таню, ручеёк, игру «стенка-на- стенку», когда я была выбрана невестой, которая дурочка, лентяйка и лежебока, наш слюнявый поцелуй с Макаром среди шумной толпы…
- Если я тебе нравлюсь, то зачем ты мою сестру так обидно дразнил? – начала с самого непонятного.
- Маша, ты что, забыла? Помнишь, когда я тебе прошлой осенью помогал до дома дойти… Ну, когда ты ногу подвернула?
Я только кивнула. Прошлой осенью эта Маша ещё не была мною.
- Ты же сама сокрушалась, что Танька красивая, а ты - нет. Сказала, что это она виновата, из-за неё ты упала. Жаловалась мне, что сестра часто насмехается над тобой, дразнит, говорит, что ты - тощая рыжая белка-попрыгунья. С тех пор, я, Маш, при каждом удобном случае старался осадить Танькино самомнение, чтобы она к тебе не цеплялась и слишком много о себе не думала.
Я вспомнила, что Таня, действительно, иногда поддразнивала, смеялась, что я рыжая, хотя, я считаю, это не так. Не раз бывало, что в разговоре сестра называла меня Попрыгуньей. Например, «Наша Попрыгунья уже хвороста нажарила и завтрак приготовила, а вы только глаза продрали, умывайтесь быстрее! - бурчала она в сторону братьев, - Спасибо, Маша! Мы уже проснулись, сейчас пригоню всех к столу!». Но мне ни разу не пришло в голову всерьёз обижаться на сестру. Прежняя Маша, получается, завидовала красивой Тане и дулась на её подшучивания?
Тем временем, Макар всё говорил и говорил:
- Я ещё в тот день, когда нёс тебя на руках, сказал, что ты очень красивая, Машенька. Мы недолго успели повстречаться до твоей болезни, но я понял, что для меня ты – самая лучшая на свете. Жаль, потом мы очень редко виделись… Ты долго болела, потом умерли твои родители, было разрушено ваше подворье, и вы жили у сестры. А я весь последний год очень много работал, чтобы построить домик для нас с тобой. Он готов, любимая. Всего одна комната, но я заработаю, и у нас с тобой, со временем, обязательно будет дом побольше. Ты же выйдешь за меня? Я приглашаю тебя сегодня в Храм Судьбы. Ты примешь мой подарок?
- Мне только семнадцать…
