— Ну, теперь ты более живучий, наверное.
— То есть ты сам не знаешь?
— Мы ведь не успели протестировать, а система тут довольно сложная, мыслящая. Поэтому я сам не знаю, на что эти уровни влияют. Но, я думаю, это хорошо.
Спуск со скалистого холма оказался еще сложнее, чем подъем. Точнее, спуска тут совсем не было. Мы вскарабкались на гребень, за которым была отвесная стена. Высота небольшая, вид, примерно, как с третьего этажа. Но чего-то прыгать мне совсем не хотелось.
— Веревка есть у кого-нибудь? — спросил Ремизов.
— Ты в альпинисты записался, что ли? — осадил его Юрка. — Я вниз и по веревке не полезу.
— А что ты предлагаешь? — спросил я.
— По гребню надо ползти. Там, видишь, впереди? — указал Юрка рукой. — Он как бы закругляется и становится пологим. Там можно будет попробовать спуститься.
Я огляделся. Мы сидели на очень узкой каменной полоски, свесив ноги в пропасть. Встать на ноги я бы тут не решился. А если ползти, то придется на четвереньках. Так больше шансов, что не сорвешься, и край не осыплется.
— Далековато ползти, — посетовал я. — И ползти в сторону той скалы, возле которой мы этих ракушечников видели. Слишком близко.
— Ну, прыгай тогда, — предложил Юрка, развернулся и пополз. На четырех конечностях, как обезьяна. Мне на ум пришло сравнение с той тварью, на которой старуха ездила. Из Грязного тоже получилась бы неплохая лошадка. Я полз следом, но даже со своим повышенным уровнем отставал. Бот так вообще плелся где-то сзади. А Юрка же скакал, как горный козел.
Я услышал, как позади меня посыпались камни. Короткий крик.
Я попытался развернуться, выходило неуклюже, каменная крошка падала с обрыва.
— Держись, кто свалился! — крикнул Юрка. И я увидел, как он бежит. На двух ногах бежит на меня. Из-под его ботинок отлетали камешки, глаза бешеные, я даже испугался, что он меня сейчас собьет.
Уже стало ясно, что свалился Бот. Видимо, он еще не совсем свалился, раз Грязный бросился к нему на помощь. Я все-таки развернулся, пополз к Димке, теперь я уже видел, что повис он на одной руке, буквально на пальцах, а носки ботинок царапали отвесную стену.
— Ложись! — крикнул Юрка, и я распластался на узкой тропинке, свесив руки-ноги с обеих сторон. Наверное со стороны это выглядело нелепо.
Грязный меня перепрыгнул.
Я видел, как пальцы Ремизова соскальзывают с края. Юрка рухнул пузом вниз на узкую каменную полосу.
— Цепляйся, идиот! — крикнул Грязный и свесился на один бок.
Ремизов орал, а я не видел, зацепил его Юрка или нет.
Пополз к ним, острый край больно резанул бок острым камешком. На мгновение потемнело в глазах.
Здоровье 95%
А больно так, будто сейчас сдохну. Стиснув зубы пополз дальше, едва сам не свалился, а когда докорячился, Юрка уже затаскивал Бота на плоскую полосу.
Ремизов сел, подогнув под себя ноги, вдруг закачался, и показалось, что он сейчас опять свалится. Но я уж был достаточно близко, чтоб если не схватить, то хоть подпереть его.
Бот вцепился руками в край, чуть свесился, и его вырвало.
— Фу, бля! — выкрикнул я, чуть отшатнувшись.
— Извини, — утерся Бот рукавом. — Нервы ни к черту.
— Так, значит, — произнес Юрка, — вы оба ползете впереди. Чтоб не отстали. Первым пусть Бот идет, он будет задавать скорость. Потом Джек. А я контролирую вас сзади. Иначе я задолбаюсь вперед-назад прыгать.
Мы с Ремизовом согласно закивали.
Далее последовало переползание Димки через меня. Я лег лицом вниз и позволил ему перебраться по моей спине. Ох, лучше б он шел за мной.
— Только на меня не блевани, — предупредил я. — А то сам скину.
— Угу, — ответил Бот и наступил мне на позвоночник.
— Ай, идиот! — вскрикнул я.
— Извини, я не специально, — проблеел Димка.
— Если б специально, ты б уже вниз летел.
До спуска мы добрались только к вечеру. Спускаться в сумерках оказалось еще сложнее, потому что серые камни стали сливаться с небом.
— Осторожней! — прикрикнул Юрка, сверху наблюдавший, как ползет по камням Бот, сев на задницу. — Очко не порви!
— Заткнись, — прошипел Димка, но услышал только я, до Грязного его слова не долетели.
Следующим спускался я, с одной стороны мне повезло — Бот своим задом стесал все острые камешки. Но с другой, теперь весь спуск был покрыт мелкой крошкой, по которой я съезжал, как с горки. Только скажу я вам, скользить по камням — сомнительное удовольствие. Но кое-как я спустился. Не удержался, пнул слегка развалившегося на поляне Димку.
— А знаешь, — произнес он, задумчиво глядя в вечереющее небо, — я почти понял, как все исправить. Нужно распутать квантовую запутанность. Я почти досчитал.
— Так вот, чего ты свалился с холма, — усмехнулся, Юрка, вприпрыжку спустившийся с холма. — Ты все свои задачки решаешь.
— Вообще-то, я думаю, как спасти мир, — заявил Ремизов.
— Да поздняк уже, — махнул рукой Грязный. — Нечего спасать, надо теперь к этому миру приспосабливаться, — он подошел к Боту вплотную. — Отдохнул? Давай, дуй за дровами. А то холодно чего-то.
Ремизов, к моему удивлению, не стали ни ныть, ни спорить, он молча поднялся и побрел куда-то в сторону кустов. А Юрка сам развалился на траве. И я последовал его примеру.
— Курить будешь? — предложил Грязный, вытащив из кармана пачку.
— Давай, — я взял у него сигарету, зажигалку, чиркнул и с удовольствием затянулся.
— Хорошо, — протянул Юрка. — И Бот ушлепал. Не бесит хоть.
— А чего ты так спасать его бросился? — спросил я, воспользовавшись отсутствием Бота.
— А чего ты рыжего не прибил?
— Ну… не знаю. Жалко как-то стало. Все-таки друг, хоть и бывший.
— А его бы я прибил, если б знал, в чем дело. Таких за спиной опасно оставлять. А Бот, он хоть и ученый, но дурак. Так-то я понимаю, что он не злой. Просто сам не вдупляет. Ну и кем бы я был, если б позволил ему сдохнуть?
— Хочешь сказать, что прям жить после этого не смог бы? — я не сдержал усмешку.
— Ну, жить-то я смог бы. Но ощущая себя дерьмо. Я ж и так, по сути, никто. Ну, ты ж знаешь про меня все. Поэтому для меня важно оставаться хотя бы человеком. Пусть дерьмовым, но человеком, понимаешь?
Кивнул, а сам подумал, что нихрена я про него не знаю. Я-то всегда считал его конченным, бродит по району тело, то у одного сотку стрельнет, то у другого. Да все так считали. Набухается и доволен. Алкаш, что с него взять? А теперь я в нем, что ли, человека увидел.
Странное дело, те, на кого, как я думал, можно рассчитывать, оказалась совсем ненадежными тварями. И не только Макс. Сколько себя помню, всегда так было. Сначала отец, который внезапно ушел в закат. Тогда-то, понятное дело, я мелким совсем был и наивным. Потом, казалось, взрослым уже был, а повелся на друзей, погуляй с нами, а с курсачами поможем. Не помогли. Мелочь, конечно, но все же. А еще этот профессор, приличный человек с виду, а оказался накродилером. И вишенкой на торте стал Макс. Наверное, пора перестать судить людей по обертке. Потому что под ней под видом шоколада частенько оказывается говно.
— Твою мать! — раздался надрывный крик Бота.
Я бросил бычок и вскочил на ноги. Там, за кустами что-то поблескивало. Будто костер горел, но я жопой чуял, это вовсе не туристы шашлык жарят. Юрка рванул за мной, обогнал. Да где он так скакать научился?
За кустарниками я увидел Бота, он стоял на коленях, а девушка, ее руки почему-то превратились в огромные лезвия, их отблески-то я и видел. Она, будто, ножницами, сжимала шею Ремизова.
За ее спиной стоял Макс. Забано, на них были совершенно одинаковые платья. А рядом находилась София, администраторша из клиники. Она стояла совсем близко с этой шмарой — «руки-ножницы».
— Что за хрень? — произнес Юрка. — Бот!
— Соня, — пробормотал я. — Сонь, отойди подальше.
— Мы ведь доверяли тебе, Женя, — ответила она и отступила на шаг.
— Можно уже голову резать? — с безумной улыбкой спросила эта дура с ножницами.
