Были другие базы, куда более важные, чем эта. Я потряс головой. Я чувствовал себя деревенским мальчишкой, попавшим в большой город. Для меня это все равно была межгалактическая база, несмотря на то, что по здешним меркам это захолустье.
Когда я объяснил Сиарсу и Роэбаку, как я себя чувствовал, они посмотрели друга на друга так, будто всматривались в отражение в зеркале. Затем сказали:
— Скоро мы информировать вас о вашем нахождении. Вы попали не в захолустье, если вашими словами.
Они вернулись к старой теме. Я в очередной раз был впечатлен тем, как Клейвиане беспокоились обо всех жизненных формах, пострадавших от злодеев. Так что неудивительно, почему мы получили от Сиарса и Роэбака столь тщательный уход. Они были самыми благородными существами на всей этой колоссальной базе… но они все равно выглядели так, будто только что вылезли из детских мультиков.
Мультиков, которые я каким-то образом пропустил, когда рос. Арлин была моложе меня, но она пересмотрела куда больше развлекательных передач. Она спрашивала меня, почему я был настолько культурно ограничен. Я знал, как заткнуть ее: «Потому что был занят, готовясь моментально, физически и духовно к роли спасителя Земли. У меня не было времени, чтобы тратить его на медиа-развлекаловки». На нее это подействовало.
Я не мог дождаться, чтобы найти Альберта и рассказать ему хорошие новости. Как только капитан Идальго встанет на ноги, ему тоже нужно зачитать краткий бриффинг. В конце концов, наша миссия была успешной. Мы нашли инопланетян, которые не хотят, чтобы Фреды оккупировали солнечную систему. Земля для них могла быть равносильна деревне или маленькому городку, но мы, по крайней мере, могли рассчитывать на этот уровень помощи. Мы видели Третью Мировую глазами высших существ.
Голос в задней части головы начал нашептывать, что директор Вилльямс был бы более доволен этим открытием, чем адмирал Киммел или полковник Хукер. Черт, хотел бы я увидеть лица людей на общечеловеческом собрании, когда они услышат, какое место им уготовано во вселенской иерархии.
Затем эта вечная читательница мыслей Арлин задала C&P вопрос на миллион:
— Так за что же вы сражаетесь, ребята?
Мы допытывались от C&P ответа на этот вопрос целый час (по земным меркам).
Проблема была не в их странном синтаксисе, но в том, что мы просто не понимали, о чем речь.
И тут мы получили неожиданную помощь от нашей четвертинки: к нам присоединился Альберт; он двигался, как бы плывя сквозь воздух. Не в действительности, конечно. Просто так выглядело. База имела гравитационные зоны и участки свободного падения. Что бы Фреды не сделали на Фобосе, эти ребята делали все еще лучше! Альберт как будто двигался на эскалаторе.
Сначала он парил высоко, возле потолка. Затем он медленно спланировал вниз, будто включился эскалатор гравитационного перехода! Именно так все и выглядело. Он двигал руками и ногами так, будто плыл брассом, глядя на нас с улыбкой.
Я надеялся, что с его плохим настроением и обидами покончено. Я сильно недооценил пользу от медитации. По нему было видно, что он был рад с нами воссоединиться. И он выбрал отличный момент, чтобы встретиться с Сиарсом и Роэбаком.
Когда Альберт приземлился, он вынул маленький фиолетовый шар и сжал его. Появилась копия Альберта. Я видел эти игрушки раньше. Этот шар создавал впечатление виртуальной реальности. Двойник в точности повторял движения Альберта.
— Зачем это? — спросил я.
— Верь мне, — ответил он. — Расскажу вам позже.
Все остальное время он был с нами, а его трехмерное изображение повторяло его движения, находясь в нескольких футах от него.
Арлин пожала плечами. Мол, что с того, что Альберт решил развеять скуку? Она представила его:
— Сеарс и Роэбак, хочу представить вам еще одного члена нашей команды.
Лица Магиллы Гориллы растянулись в улыбке шире, чем это казалось возможным.
Выглядело, будто их головам грозила опасность расклеиться.
— Мы уже общались с этими солдатом раньше, — сказали они.
Что ж, я вляпался в субстанцию, которую очень успешно перерабатывали на этой базе.
Пожалуй, я сильно недооценил медитативные практики Альберта. Он помахал рукой двойникам, и они махали ему в ответ.
Альберт взял со стола стакан с водой и отпил из него.
— Вы, должно быть, засыпали их вопросами, — сказал он.
Арлин игриво потянула за рукава Альберта. Ему, казалось, было очень удобно в мерцающих одеждах, которые он выбрал. Стиль показался мне слегка восточным.
— Ты уже разговаривал с ними?
— Да.
— Ты понял, из-за чего идет война? — спросила Арлин.
Альберт занял одно из кресел, которые мы освободили.
— Насколько я вообще в состоянии понять, речь идет о религиозной войне.
C&P упоминали дипломатию. В случае с Арлин лучше было бы использовать это слово.
Она фыркнула, когда Альберт произнес слово на букву «р».
— Я ожидала этого от тебя, — сказал она с презрением.
— Арлин! — вклинился было я.
— Все нормально, Флай, — остановил меня Альберт. — Я понимаю, почему Арлин так реагирует.
— Прошу прощения, — сказала Арлин, но звучали эти слова совсем не вежливо. — Пожалуйста, не говори обо мне в третьем лице, когда стою я рядом.
Альберт не был в настроении отступать.
— Но мы же говорим о Сеарсе и Роэбаке, когда они рядом.
Парень говорил мысль. C&P всегда вежливо ждали, когда кто-нибудь из нас обратится к ним напрямую. Сейчас они не двигались с места и даже не смотрели на нас.
Альберт смотрел на Арлин сильным, ровным пристальным взглядом, которого я никогда не замечал у него прежде. Мне определенно нужно было пересмотреть свои взгляды относительно медитации.
— Арлин, — начал он мягко, — вполне возможно, что мы в принципе не способны понять, почему эти высокоразвитые существа находятся в конфликте. Они обладают такими продвинутыми технологиями и мощностями, что не может быть, чтобы им нужна была территория или ресурсы друг друга. Война для них — это некая галактическая шахматная игра.
Мы не способны добраться до корневой причины этой войны. Думаю, лучшее, что мы можем — это привести аналогию. Лично мне удобнее всего сравнить эту ситуацию с разными направлениями Южных Баптистов, или, скажем, с суннитскими и шиитскими мусульманами.
Если смотреть изнутри, между ними огромная пропасть. Если смотреть снаружи, различия могут показаться незначительными. Если вы найдете мои рассуждения недопустимыми, мы не скажем об этом больше ни слова, но мне бы хотелось элементарной вежливости, если это возможно.
