— Ты ведь сам хотел, чтобы я ударил. — Сказал Эллион, неспешно подходя. — Хотя бы так оплатить за то, что бросил меня. Оставил умирать.
— Ты сам этого хотел... — Прогнусавил Роан, покачиваясь, но, поднимаясь, широко расставив ноги.
— Да, но ты ведь всё равно чувствуешь себя виноватым. Заканчивай, мы в расчёте.
Кадавр зашевелился, вскинулся, мотая мордой, огромная вмятина в которой медленно затягивается. Встал на множество отросших лап и замер, будто прислушиваясь, издал задушенный визг и начал биться головой об землю. Бледная плоть на месте удара темнеет, проступают почерневшие сосуды, переполненные ядом.
Эллион, не обращая внимание на агонию чудовища, порывисто обнял Роана. Взяв за плечи, поставил прямо, отодвинулся и широко улыбнулся. В спину курьера с протяжным мычанием врезалась Тишь. Вжалась, стискивая до хруста рёбер и хребта. Эллион обнял и её, прижал обоих к груди.
Беснующаяся тварь врезалась в стену храма Селены, статуя богини красоты и страсти закачалась на постаменте. Множество рук пытаются выкрестить расширяющиеся пятно, но не поспевают отбрасывать почерневшие комья, как сами темнеют и отваливаются.
К обнимающимся подошла Ринзара, с неловкостью встала рядом, смотря, то на Эллиона, то на второй раз умирающее чудовище. Кадавр, осознав тщетность попыток освободиться от яда, принялся отрывать поражённые конечности и отторгать голову. Это получается куда хуже, чем сливаться с новой плотью.
— Ах, как это мило!
Мерные хлопки ладоней перекрыли визг агонизирующего чудовища. Троица повернулась на луннита, выходящего из храма Кириона, откуда совсем недавно выбежал курьер.
— Воссоединение после трагической разлуки, менестрели обожают такие сюжеты. Однако, Эллион, выполняй уговор.
— Какой ещё уговор? — Выпалил Роан и вырвался из объятий друга, наставил меч, дёрганно оглядываясь то на слугу Луннисы, то на курьера. — Ты теперь с ними? Что они пообещали?!
Эллион вздохнул, медленно поднялся, одной рукой прижимая Тишь. Покачал головой:
— Я обещал просто поговорить с тобой.
— О чём?!
— Пора остановиться, парень. Это всё зашло слишком далеко.
Уцелевшие мардониты обступают мечущуюся тварь, тычут копьями, загоняя в дальний конец площади. Та почти отделила голову, но из-за этого лишилась почти всей подвижности и зрения. Нужно добить, прежде чем восстановиться. Кто-то догадался и полил копья горючим маслом из поясных фонарей. Мистический туман шарахается от пламени, а раны от него не заживают.
— Остановиться? — Взревел Роан и ткнул мечом в сторону дворца. — Я ещё не отомстил!
— Отомстил. — Мрачно ответил Эллион, обводя площадь и весь полис рукой. — На тебе крови больше, чем на этом корольке, да и его власти в любом случае пришёл конец. Остановись или... некому будет защитить Тишь от тебя же и твоего устремления.
— Что за дурь ты несешь?! Я! Я её лучший защитник!
Меч нацелился в лицо курьеру, но рука дрожит, а тёмное остриё выписывает восьмёрки.
— Разве? Скажи мне, Скван, что случится, когда ты завоюешь осколки?
— Пойду за море и Стеклянную Пустыню! — Фыркнул Роан и осёкся, голос не его, и улыбается, не он, схватился за щёки. — Боги... Тишь, я... прости... я ведь просто хотел защитить...
Меч выскользнул из ослабших пальцев и обиженно лязгнул о гранитные плиты, разметав тонкий слой тумана. Роан переступил через него, вновь обнял Эллион и Тишь, а курьер подтянул к себе Ринзару. Соприкоснулся с ней лбами.
— Браво! Приторно, слезливо, но браво! — Провозгласил лже-Ринзан аплодируя. — Однако, девчонка всё равно должна умереть.
Эллион посмотрел на него, на появляющихся из теней и тумана луннитов. В серебряном свете сверкают мечи, острия стрел и болтов. Но на крыше за спиной лжебрата стоит тонкая фигура луннита, он сдвинул маску, и свет Сестёр падает на двигающиеся губы. Эллион ухмыльнулся, пожал плечами и, прижав Ринзару, выкрикнул заветные цифры. В конце концов, что им
