— Саранча, основная стая, — я еле услышал американца от гула, что стоял в воздухе.
— Раскладывайте костры по всему периметру Плажа, — показывая личный пример, бросил свой факел и начал подбрасывать ветки, что мог найти среди живого ковра под ногами. Через десять минут еще десятки костров горели в Плаже, но это не могло остановить нашествие. Тысячами падали тушки насекомых прямо в костер, который начинал разгораться, но быстро затухал под десятками килограммов тел саранчи. Небо над нами стало заволакивать тучей, ручей, который протекал через Плаж, кипел от миллионов падающих в него тел.
Саранчи было так много, что в двух местах они остановили течение и ручей стал разливаться, выйдя из берегов. Один за другим гасли костры, не в силах переварить такое количество живого белка. На расстоянии двух метров силуэт человека размывался, а через пять метров его просто не было видно за плотной стеной из насекомых. Эту битву мы проиграли, нам оставалось только спрятаться в своих хижинах и ждать, когда эта прорва насекомых улетит обратно.
Схватив несколько ближайших к себе людей, крикнул:
— Скажите всем, чтобы укрывались в хижинах, ничего уже сделать мы не сможем.
За время, что говорил эту фразу, несколько насекомых попало в рот: выплюнул, сдерживая дикие позывы к рвоте. Не могло быть и речи, чтобы добраться до дворца: видимость была ограничена парой метров. Вытянув руки, чтобы не удариться о препятствие, вслепую начал движение в сторону предполагаемого дворца и хижин. Все время подспудно в голове билась мысль «Ест ли саранча людей?» Несколько раз натыкался на людей, которые, как и я, вслепую пылись добраться до укрытия.
На хижину я наткнулся совершенно случайно и, ощупывая шкуры, которыми была накрыта хижина, добрался до входа, также завешенного шкурой. Когда ввалился внутрь, в нос ударил резкий запах пота и мочи. Глаза понемногу привыкли к темноте: здесь находилось трое женщин и несколько детей, один из которых с урчанием сосал большую грудь женщины. Никого из них я не знал по имени, но все они знали меня:
— Макс Са, — с испугом и благоговением прошелестело среди них и женщины тычками уплотнили детей, освобождая мне место. Сотни насекомых были и внутри, большая часть которых уже была передавлена, а оставшихся пытались перебить дети и две женщины. Даже в хижине, укрытой шкурами, был слышен шум с улицы. Дымоходное и вентиляционное отверстие вверху хижины женщины заткнули куском шкуры. Саранча внутрь попадала через неплотный полог, но ее сразу убивали. У входа в хижину уже образовалась жижа из раздавленных тел насекомых.
Прошло несколько часов, но гул снаружи не уменьшался. Я уже начал беспокоиться за самолет и свой дворец из сруба. Интересно, догадались ли Нел и Миа закрыть оконные и дверные проемы. Если нет, то сейчас мой дом, наверное, похож на братскую могилу для миллионов тел саранчи. Дал себе обещание заняться оконным стеклом и навесить дверь, чтобы в последующем избежать такого нашествия.
Еще через час мне показалось, что гул стал слабее. Все это время ни одна из женщин не проронила ни единого слова, только периодически плакал грудной малыш. Получив сосок размером с мой мизинец, он молча сосал грудь и на время успокаивался. Гул определенно стал слабее и я, чуть отогнув полог, увидел, что стало немного светлее и видимость улучшилась. Можно было попробовать добраться до дома, ибо запах пота и мочи в хижине вызывал у меня тошноту. Мысленно поблагодарил небо, что обе мои жены так не пахли и мне удалось приучить их к гигиене.
Выйдя, снова оказался в туче из тушек насекомых, но плотность их в воздухе заметно упала. Видимость была примерно до десяти метров. Теперь я мог сориентироваться: все это время я укрывался в крайней хижине, что была ближе всех к скотному двору. Может эти женщины были свинарками и доярками. Но в полумраке хижины лица мне показались незнакомыми. До дворца добирался минут за десять и постоянно приходилось отмахиваться от насекомых, норовящих залезть в рот и нос.
Полчища саранчи редели и когда я уже оказался рядом с домом, основная туча насекомых уже улетела и в воздухе их было не так много. Но под ногами было столько, что каждый шаг нога по щиколотку погружалась в зеленую жижу. Дверной проем был завешен шкурой. Улучив момент, когда насекомых вблизи было мало, отогнул нижний край и скользнул в комнату. Мия среагировала на внезапно ввалившегося человека, но вовремя удержала тяжелую дубинку.
— Папа, папа! — наперегонки кинулись ко мне сыновья. Несколько светильников освещали комнаты, причудливо играя тенями. Все окна также были завешены шкурами. Кроме Мии, в комнате были Нел и оба ее брата с женами, прибежавшие во дворец, спасаясь от насекомых.
— Макс Са, ты вернулся, — повисла на шее Миа, бросив свою палку. Нел степенно подошла и прижалась бочком, но глаза сияли, мерцая загадочными отблесками в свете пламени светильника.
— Вы как, все нормально? Никто не пострадал? — я аккуратно отстранился от жен. На моих плечах, волосах, в самодельных шортах — везде была склизкая масса раздавленной саранчи.
— Все нормально, никто не пострадал. Уил прибежал сразу, сказал закрыть окна, дверь и никуда не выходить, — на правах старшей жены ответила Нел. — Потом пришли Бар и Раг с женами и детьми. Только сейчас заметил двух карапузиков, мирно спящих в углу. У обоих моих родственников было по ребенку и жены снова были беременны.
— Это хорошо, но мне надо искупаться, потому что от меня воняет, — запах раздавленных тел бил в нос: пахло тухлыми яйцами и кислым. Отогнув полог, выглянул наружу: видимость была практически нормальной. Небольшими группами саранча взлетала в воздух и устремлялась на запад. Перевел взгляд на пальмы: в этом году фиников не будет, ведь от пальм остались только стволы и никакого намека на листья не было.
Вышел во двор и огляделся: картина напоминала лунные пейзажи из «Звездных войн». Нигде просто не было зеленого цвета. Выйдя из двора, посмотрел в сторону леса: сплошная серость. Словно в одночасье весь лесной массив скинул листья. Такого никогда не было: лес у поселения не был вечнозелёным, но в нем были сосны, ели и другие деревья, которые оставались зелеными круглый год. С моего места сейчас я не видел даже зеленого пятнышка. Это же касалось травы, что росла между пальмами и за хижинами: она была съедена под корень.
Помню, еще в Звездном мы смотрели фильм про Моисея. Там Бог наслал на Египет десять казней и нашествие саранчи было одним из таких наказаний. Но даже в фильме с компьютерной графикой, это не выглядело так удручающе, как здесь. Словно в один момент цветущая долина Плажа превратилась в лунный ландшафт. Исчезли даже птицы, которые, вероятно, улетели вслед за тучей саранчи, лакомясь легкой добычей. Превратив в пустыню мое поселение, последние мелкие стайки саранчи взлетали в воздух и брали курс на запад.
Из ближайших хижин стали появляться люди: большинство моих Русов брезговали саранчой, хотя все черные женщины, встреченные мной по пути к морю, активно собирали саранчу в мешки из шкур и глиняные горшки. Ближе к морю тушек саранчи встречалось меньше и на полоске песка они уже не лежали сплошным ковром. Ручей справился с затором из тел насекомых и, разметав это препятствие, вернулся в свое русло. Когда я подошел к доку, появились Тиландер и матросы, которым тоже пришлось прятаться в чужих хижинах. Лайтфут нашёлся чуть позже: оставшись за главного, американец не растерялся. При появлении первых насекомых, он лично оббежал все поселение, заставляя людей зажигать костры, успел дать указания моей семье и возглавил борьбу с насекомыми. С ног до головы он был покрыт зеленой склизкой массой и вслед за мной плюхнулся в море.
Один из матросов зорко следил за появлением акул, но все равно, зайти глубже подбородка в воду я не рискнул. Случай с осьминогом надолго отбил у меня охоту геройствовать в водах моря. Очистившись и освежившись, я почувствовал себя человеком. Теперь следовало оценить ущерб и ликвидировать последствия нашествия саранчи.
