Все происходит в релятивистских скоростях. Когда мы вошли во врата на Фобосе, путешествие заняло у нас почти семь с половиной часов по земному времени, и шло со скоростью, лишь едва дотягивающей до световой.
Галактическая игра в шахматы растянулась на тысячелетия. Мы об этом еще не спрашивали, но я была готова поспорить на что угодно, что некоторые из этих сосунков жили чертовски долго. Так должно было быть. Иначе как могли индивидуумы сохранять интерес к этим пропитанным кровью играм?
В самом начале у Фредов заняло более двух сотен наших лет, чтобы достичь Земли. Это была моя идея относительно планирования дальнего действия. Это была моя идея относительно непримиримого врага.
Подумать только, эти ребята сражались за книги, которым двенадцать миллионов лет, и сражались лишь потому, что какой-то комментатор неправильно их интерпретировал! И сколько же инопланетных рас было истреблено всего лишь из-за плохой рецензии? Флаю, Альберту и мне ничуть не стало легче, когда мы узнали, что сейчас наступило относительно спокойное время, лишь с периодическим вспышками войн на периферии.
Миллионы гниющих человеческих трупов даже как-то не обсуждались. Монстры, посланные Фредами поработить человечество, были лишь очередным шагом в игре про литературную критику. Пока мы все вместе мучительно постигали историю жизни в галактике, у меня было странное чувство, что Фреды взялись за человеческую расу более серьезно, чем за остальных «хороших ребят». Ах, да, нам удалось поговорить с Сеарсом и Роэбаком. Возможно, весь народ Клейв действовал в своих рамках высокой этики и благопристойности. Но даже если так, лучшее, что мы могли ждать — это шанса снова стать морпехами.
Фреды послали сотни, тысячи, может, миллионы своих демонических монстров, чтобы истребить род людской. Элементарная человеческая гордость заставляла меня чувствовать в первый — и, я надеялась, в последний — раз, что Фреды были нашими злейшими врагами. Они должны бояться нас. Деконструкционисты думали, что мы можем деконструировать их.
Гиперреалисты же были заняты своим дерьмом.
— Я люблю тебя.
Арлин коснулась моего лица и сказала:
— Тебе не нужно было этого делать.
Я думал, мы так и не сможем побыть одни. Но Флай сделал мне одолжение, уведя с собой Сеарса и Роэбака. Они все еще пытались ему объяснить, почему мы существуем во вселенной Эйнштейна, где нет сверхсветовых скоростей. Арлин была слишком расстроена, чтобы вникать сейчас в детали. Кроме того, я мог выключить мой проектор прямо сейчас. Неприятно было наблюдать за собой. Да и глупо делать это все время. Конечно, я имел очень серьезное основание, чтобы принести это устройство. Еще в самом начале проведенного с C&P времени, я многое узнал об их особенностях. Об этом можно рассказать ребятам попозже. Когда зайдет речь о работе. Бизнесе. Миссии.
В данный же момент меня волновало кое-что более важное: моя возможность побыть наедине с Арлин! Наша маленькая размолвка была забыта, стоило ей надеть свое золотое кольцо.
Думаю, то, что я углядел в уголках ее глаз, были намечающиеся слезы. Кольцо было приложением к ожерелью.
— Как тебе это удалось? — спросила она. То, первое, кольцо исчезло вместе со всем остальным, когда мы прошли сквозь врата.
— Сеарс и Роэбак, — ответил я. — Мы не можем и мечтать о лучших ангелах-хранителях.
Она кивнула в знак согласия.
— Сколько времени ты провел с ними перед тем, как мы с Флаем их встретили?
— Достаточно.
Она хихикнула.
— Ты не любишь раскрывать подробностей своих сюрпризов.
— Ты сама можешь догадаться. У Сеарса и Роэбака в рукавах есть фокусы и покруче, чем синтезированная еда. Они синтезировали кольцо, стоило мне их попросить. Мне пришлось лишь объяснить им детали. При этом я не стал снова просить у них эти собачьи номерки.
— Я это переживу. Скажи, ты не пробовал научиться отличать Сеарса от Роэбака?
— Не думаю, что на это стоит тратить время.
— Знаю, что ты хочешь сказать. Скажи, ты просил их держать кольцо в секрете, чтобы потом удивить меня?
— Нет. Как только они сделали кольцо, они отдали его мне. Теперь это было только мое дело. К тому же, не думаю, что они хорошо держат секреты. Похоже, у них в принципе нет понятия приватности.
— Меня это тоже интересовало. Не думаю также, что они разделяют наше понятие индивидуальности. Видимо, народ Клейв представляет собой коллективистское общество.
— Или даже больше того, — добавил я.
— Да. Интересно, как далеко заходит этот коллективизм. Было бы любопытно это разузнать.
Она остановилась, ожидая, что я что-нибудь скажу. А я просто смотрел на нее и слушал стук собственного сердца. Затем я специально отвел взгляд в сторону. Мы стояли лицом друг к другу, возле нас в воздухе парил стол. Над головами дрейфовал аквариум, в нем лениво плавали какие-то морские животные. В моей душе царил мир. Я наконец увидел странных существ из других миров, и никого из них не нужно было убивать. Не нужно было окунаться в мусор. Не нужно было палить из ракетницы и выпускать кому-то кишки в паре со своей дамой сердца.
Я устал от наших профессиональных бесед. Я ждал, когда Арлин снова захочет говорить о нас. Кольцо оправдало надежды. Ее глаза смотрели на меня, затем соскальзывали на кольцо, а затем снова поднимались на меня.
— Это для меня — мир, — сказала она. — Целая вселенная.
Это были слова от самого сердца.
Я хотел, чтобы у нее были длинные волосы вместо военной стрижки. И взялся же откуда-то парикмахер на Гавайской базе, черт возьми! Если бы они были длинными, прядь волос могла бы случайно соскользнуть на ее глаза, и я мог бы ее убрать. Она вызывала во мне самые нежные чувства. Я не нарушил бы ради нее табу на секс, но это не значит, что я не чувствовал желания.
Всякий раз, когда выдавался случай, я намеревался напомнить ей о предложении.
С ней было нелегко. Флай не уставал говорить, что она самый храбрый человек на свете.
Сравнения с мужчиной напрашивались сами. У нее были нравы самого настоящего современного мужчины. Это — проблема. Ее проблема.
— Альберт, — хрипло проговорила она, — ты не пересмотрел мой вариант?
— Арлин, ты не пересмотрела мое предложение?
Она начала было отвечать, но оставила рот открытым на полуслове. Так она выглядела очень мило. Затем она проговорила:
— Ты произнес слово на букву «п».
— Да, произнес.
— Кто нас поженит?
— Капитан Идальго — капитан нашего «корабля». Медбот сказал, что он поправляется.
— Могу только представить, как он среагирует, когда мы попросим обвенчать нас.
