Вспомнив о том, как эльф излагал свою трактовку моих поступков, я рассмеялся, распугав бегавших по камням улицы крыс. Вот, что называется, сам себя перехитрил. Привык везде искать сложные решения и в банальной ситуации не смог обнаружить простого объяснения. Хотя, кто в этом мире смог бы предположить, что человек будет спасать эльфа только для того, чтобы предложить ему работу? Смех, да и только! Это только в книжках так бывает… и со мной. Но мне простительно, с таким-то прозвищем!
Решив, что для начала стоит решить проблему с одеждой, я направился в дома, где находились запасы шмоток, не особо поврежденных временем. Близился вечер, и на улицах стали появляться твари, как привычные собаки, обезьяны, так и свикты, давки и фурксы, видимо, расплодившиеся после резкого уменьшения численности зомби и блохастых. Мне частенько приходилось доставать саблю, чтобы прикончить очередную мелкую зверюгу. Наведавшись в несколько домов, я отобрал среди уцелевшей одежды тройку штанов, пару комплектов белья, несколько рубашек, которые должны были подойти Дариту, и потопал обратно.
Подойдя к логову, я заметил, что рядом с ним крутятся две собаки, не решавшиеся зайти, а крышу дома внимательно изучает обезьяна. Кроме того, по улице сновали несколько десятков крупных крыс, а из темного угла на меня неожиданно выскочил колобок. Я успел уклониться и шарообразная тварь вцепилась в тюк одежды, дав мне возможность выхватить клинок. Мои разборки с колобком привлекли внимание собак. Они подбежали и попытались вцепиться в шею, но организованно лишились голов, оставив на прощание только пару царапин. А макаку я прикончил удачным броском ножа в тот момент, когда она спрыгнула с крыши и повисла на ставнях, собираясь забраться в окно.
— Чувствую, ночка будет веселой, — пробормотал я, понимая, что раз твари осмелели, защищавший меня запах пантеры уже успел выветриться.
Войдя в комнату, я обнаружил эльфа бодрствующим и готовым к схватке. Рядом с ним на диване лежали обнаженные клинки, а на талии красовался пояс с кинжалом. Кинув Дариту найденные шмотки, я сказал:
— Держи. Должны прийтись впору.
Подойдя к окну, я выглянул на улицу и тяжело вздохнул, увидев нескольких блохастых, семенивших сюда.
— И это ты считаешь приличной одеждой? — возмутился Ушастик.
— Лучшего не нашел, — огрызнулся я. — И вообще, если ты забыл, мы на Проклятых землях, а здесь одежных нет. Носи, что дают, и не привередничай!
— Ученик, обращайся ко мне с должным почтением!
— Тогда у меня к тебе будет аналогичное требование! — парировал я, повернувшись к эльфу.
Судя по его лицу, он уже отошел от недавнего потрясения и теперь отчаянно желал на ком-нибудь сорвать свою злость. А так как других кандидатов поблизости не наблюдалось, роль громоотвода была уготована мне.
— Мне напомнить, что я могу наградить тебя болью? — холодно поинтересовался Дарит.
— Мне напомнить, кто лечил твои раны? — с иронией отозвался я.
Ушастик стиснул зубы и отвернулся, принявшись с брезгливостью рассматривать принесенную одежду, а затем, выбрав штаны, присел на диван и принялся стаскивать с ног сапоги. Но меня такая победа не удовлетворила, я желал добить поверженного противника, раз и навсегда избавившись от подобных поползновений, а потому невинно поинтересовался.
— Ты случайно поблагодарить меня не хочешь? Я же старался, полгорода оббегал в поисках подходящих тряпок, — не дождавшись ответа, я добавил: — Знаешь, а это уже становится странным. Не просветишь меня, эльфы говорят кому-нибудь "спасибо"? Нет, я знаю, что такое слово в вашем языке имеется, просто хотел уточнить — оно вообще используется?
— Послала же Мать ученичка! — зло буркнул Дарит, бросая на пол второй сапог.
— Послала же Мать учителя! — довольно протянул я, растянув губы до ушей.
— Знал бы, что ты — не маг, убил бы сразу!
— Такая же фигня! — усмехнулся я, вспомнив известный анекдот.
Эльф уставился на меня и прямо спросил:
— И чего ты добиваешься? Намерен разозлить меня до такой степени, что я забуду о своем желании жить и прикончу тебя?
Я стер с лица улыбку и серьезно заявил:
— Нет, я хочу, чтобы ты, наконец, осознал — теперь нам придется находиться рядом довольно долгий срок. Конечно, можно разбежаться в противоположных направлениях, но ты же не дурак и прекрасно понимаешь, что вместе наши шансы на выживание значительно увеличиваются. А для того, чтобы время, которое необходимо для обучения, не стало изощренной пыткой ни для тебя, ни для меня, нам нужно как можно быстрее пройти первый этап притирки и попытаться стать если не друзьями, то хотя бы приятелями, которые не будут пакостить друг другу по мелочам. Со своей стороны я сделаю для этого все возможное, но рассчитываю на хоть какие-то встречные шаги, и первый, являющийся обязательным, — это признание факта своего спасения. Сейчас ты старательно отмахиваешься от него и наверняка осуждаешь себя за то, что так глупо подставился, что не уследил за своим резервом, что не оставил накопителя на крайний случай, а может, проклинаешь меня за то, что я оказался рядом, — (лицо Дарита наглядно демонстрировало, что я недалек от истины.) — Эти мысли и дальше будут отравлять тебе жизнь, если ты не примешь все случившееся, как данность. Пойми, это уже произошло, изменить ничего нельзя, а поиски виновных бесполезны… Да, бесполезны, и нечего на меня так смотреть! Быть может, наша встреча не была случайностью, а подстроена некой высшей сущностью типа Хинэли или твоей Матери. Лично я отрицать вероятность этого не берусь, а ты?
Мои слова заставили Ушастика задуматься. Я не мешал ему копаться в себе, но когда эльф пришел к какому-то выводу и принялся молча натягивать штаны, понял, что необходим еще один толчок.
— А где же "Спасибо, Ник"?
Эльф вонзил в меня испепеляющий взгляд. Похоже, моя догадка была верной — у расы ушастиков не принято было благодарить "недостойных", но смириться я с этим не мог, а потому мягко добавил:
— Это нужно тебе. Иначе ты и дальше будешь видеть во мне не ученика, а обычного представителя человеческой расы, не достойного твоего уважения.
Несколько долгих секунд Дарит продолжал сверлить меня взглядом, но когда я уже решил, что и эта попытка оказалась безрезультатной, поднялся с дивана, подтянул штаны и твердо заявил:
— Ник, я благодарен тебе за спасение моей жизни, я признаю свой долг перед тобой и больше не стану считать своего ученика недостойным.
Вероятно, он надеялся на какой-то не менее торжественный ответ, но я перешел на свой излюбленный тон и с ехидной улыбкой поинтересовался:
