— Милейшая, подайте мне бутерброд… да нет же с ветчиной. И поменьше зелени, я вам не травоядное. Ох, духи, вы совершенно нерасторопны! И не трясите волосами над едой. Когда вы их в последний раз мыли? В них штукатурка, если вам это невдомек. Вина мне! Нет, не из этой бутылки, она початая. Откройте новую. И охлажденное я сегодня не хочу. НЕ В ЭТОТ БОКАЛ! Вы что, не видите что он грязный? Ах, да, у вас же разбиты очки. Анемон, почему ты ее не уволишь? Я бы уже давно распрощался с такой прислугой.
От злости у Теи тряслись руки, и сводило судорогой лицо от услужливой улыбки. В этот момент она по настоящему ненавидела герцога. И чтобы хоть как-то отвлечься и в порыве бесконтрольной ярости не задушить гостя работодателя, она со злорадством представила, как снова входит в потайную комнату и находит Леля Миено лежащим в гробу с белым цветком на груди. Тяпнув по этому поводу винца, девушка прислушалась к звукам, изливающимся из ситары в руках… кажется, Лулу Мирабилис.
— Милейшая, плесни-ка мне еще вина.
«Собственноручно закопаю!»
В дальнем конце сада неожиданно что-то взорвалось, и в ночное небо взвился столб дыма.
— Запахло жаренным, — констатировал Торми, — кажется, рыбка сготовилась!
Дальнейшие события для Теи потонули в водовороте легкого тумана, где собственные эмоции воспринимались отдаленно, а чужие голоса казались размытыми. Она выполняла требования герцога с отстраненной решимостью, но не так качественно, как тому бы хотелось. Когда же она, наконец, пролила вино на его рукав, наблюдая за темно-красной жидкостью впитывающейся в белоснежные кружева, Лель не обратил на это никакого внимания, произнося тост за свою матушку, чьей настойкой, переданной в подарок Анемону, они и угощались. Тея не преминула присоединиться, чувствуя, как размякло и согрелось от возлияний тело. Стена, отделяющая ее — прислугу, и собутыльников — господ, куда-то подевалась. И девушка, отринув возлагаемые на себя ею самой запреты, поддержала тост, осушив бокал до дна.
Сад наполняли странные звуки. То мерещился боевой клич кота, то удары, подобные тем, как если кто-то лупит палкой по дереву. Неожиданные хлопки, распространяли запахи серы и гари.
Мелодия то замолкала, то звучала вновь. Искусная игра сменялась ее жалким подобием. И тогда Тее хотелось проломить голову музыканту. Но когда она была готова это сделать, герцог отвлекал ее навязчивым требованием, и она забывала свое злодейское намерение, пытаясь понять, что же ему на сей раз понадобилось.
Так проходили минуты, а может и часы.
Тея с удивлением обнаружила, что дети больше не составляют им компанию. Сытые и довольные они, видимо, вернулись в дом. Девушку и саму клонило в сон, но она, неведомо почему с ним боролась, разлепляя глаза, когда они совсем уж закрывались.
Лица Леля и Анемона раскраснелись от выпитого, но, казалось, они способны так просидеть до самого утра. Как и тройняшки, которых она теперь никак не могла отличить одного от другого. Они словно были одним целым в трех лицах.
— Ты вечно со своими намеками. Если я спросил о девушке, то это не значит, что она мне понравилась. Тем более что имеет большое значение, знакомая она твоя или нет, — проговорил Миено на удивление чистым голосом.
Анемон поправил очки, в чьих стеклах отражалось пламя потрескивающего костра. Арахуэнте задумчиво крутил в пальцах палочку с нанизанным на нее кусочком рыбы.
— Однозначно, — проговорил он. И Теи вспомнилась ночь в подвале, где единственным источником света была свеча, пока не потухла. Именно тогда, как ей сейчас казалось, родилось родство душ, подкрепленное лаконичными и многозначительными фразами Анемона, которые теперь бередили воспоминания, заставляя лишний раз окунуться в прошлое, когда все только начиналось.
— Она мне показалась прекрасной феей из сказки, — вдохновлено проговорил Лель. — Ее глаза ослепляли. Но мне и поговорить с ней, как следует, не удалось. Я мало что выяснил.
Тея помешала угли в костре, и устроилась на кем-то оставленном пледе возле пахучего куста цветущего ракитника. Ее веки тяжелели.
— Она убежала, по-своему распрощавшись со мной, — прислушалась девушка к убаюкивающему голосу Лелендона. — Но кое-что оставила, и теперь, я думаю, что смогу без труда встретиться с ней. — Тея услышала шелест бумаги. — В ней говорится о встрече в полдень, и место указано. Я намерен сходить.
Засыпая, Тея отметила, что у нее тоже назначена на завтра в полдень встреча с Драценой. Какое странное совпадение…
* * *
Анемон встал с нагретого собственным телом места и затушил водой из котелка тлеющие угли.
Небо светлело на востоке.
Лель ушел ночевать в свою спальню, а близнецам этого подвига проделать не удалось. Как и госпоже Мазахаке, свернувшейся на пледе, как котенок. «Негоже ей спать на земле». Анемон поднял ее на руки, легкую как перышко. С головы соскользнул парик, повиснув на ветке.
«Скоро рассвет», — подумал юноша отстраненно, и зашагал к дому.
* * *
Утреннее солнце беспрепятственно проникало сквозь приоткрытое окно и безжалостно щекотало теплыми лучами нос темноволосой девушки. Тея морщилась, вскидывала руки, но раздражающий свет не желал исчезать, и, не выдержав, она резко подскочила на кровати намереваясь высказать накипевшее надоедливому светилу. Но тут же свалилась обратно, в мягкий плен пуховой перины и подушек, со стоном схватившись за голову. По комнате плыл аромат начинающей зацветать сирени, радостное чириканье воробьев звонкой трелью подчеркивало прелесть утра и всю плачевность состояния Теи. Следовало встать, но выбраться из постели представлялось очень проблематичным и не особо существенным делом. Куда как приятней тешить собственную головную боль и тихо радоваться, что проснулась в собственной кровати, а не под ракитовым кусточком — воспоминания о нем было последним из тех, что смогла вспомнить Тея о вчерашнем пикнике.
С трудом преодолев затягивающую негу темно-голубых простыней и снежно-белых подушек, девушка сползла на пол в надеже на освежающую прохладу. Кое-как оклемавшись и найдя в себе силы умыться и сменить измятое перемазанное платье на новое, она обнаружила, что парик — одна из главнейших составляющих ее образа — пропал неизвестно где и при каких обстоятельствах. Подавив страдальческий стон, она попыталась припомнить подробности вчерашней ночи. В голову ничего хорошего не приходило. Честно сказать, воспоминания не радовали — в голове засел зарвавшийся герцог, буйные дети, звуки драки в глубине сада, улыбающийся Анемон и настойка герцогини Мон. Собственные действия вспоминались со скрипом и ничем конкретным по поводу парика помочь не могли. Оставалось надеяться, что никто ничего не заметил, а парик сам найдется. Тяжко вздохнув по поводу принятого решения, Тея залезла в свой чемодан в поисках другого парика, немного отличающегося большей аккуратностью и рыжиной. Поправляя у зеркала обновку, отметила, что после вчерашнего ей и не особо-то нужен сегодня грим, но все же так сильно отходить от образа не следовало, и белила вкупе с набором теней легли на положенные места. Впереди был долгий день и если признаться, начало его не предвещало ничего хорошего.
