«Обороняющемуся легче одержать победу, — говорил Асон, — Ведь его защищают стены и окружает безысходность — если воители не смогут дать отпор, то отступать им будет некуда, а, значит, они приложат все усилия к тому, чтобы не дать противнику прорваться» И хоть бог войны не придерживался оборонительной тактики, с генералом был всецело согласен, однако добавил к тому: «Не стоит уповать на стены и щиты, если враг надвигается на нас. Разумнее будет двинуться к границам и дать отпор там, — палец Дракалеса указал на самую северную точку, которая рукой вирана была подписана как «Сну́гда», — Потому как цель наша состоит в том, чтобы не только одолеть врага, но и не позволить ему сокрушить то, что Астигалом было возведено» Отвечал виран: «Слова истинного стратега. Но с чего же ты взял, что Мармар двинется напрямик через Снугду?» — «Гнев правит Мармаром. Это состояние души не позволит ему мыслить здраво, а потому владыка северный изберёт дорогу помпезности и станет крушить всё, что попадётся на его пути» — «В таком случае мы должны прибыть в эту деревушку быстрее Мармара. Асон, объявляй сбор. Я же отдам необходимые распоряжение в моё отсутствие» Дракалес занял место в строю, а генерал принялся командовать гвардейцами, выстраивая их в боевом порядке и раскрывая план действий. Вскоре вернулся Адин. С ним было много слуг, а с одним из них он вёл беседы о том, как стоит вести себя в его отсутствие. Другие несли с собой запас провизии на дорогу и уносили их к вратам. Докончив небольшой монолог, повелитель отдал приказ распахнуть врата и выдвигаться в путь. Путешествие обещало быть долгим.
Асон и Адин, восседая на лошадях, возглавляли воинство. Следом двигались три кобылы с провиантом. За поводья их вёл генерал. Дракалес шагал наравне со всеми, явно выделяясь из числа обычных воителей ростом и цветом своего снаряжение. От гвардейцев исходил дух войны. Всякий был готов ко встрече с противником. И ваурд считал так же. Хоть он и не успел подготовить этих воителей так, как счёл нужным, однако уверенность в том, что бойцы Южного государства превзойдут всякого, была незыблема. И Дракалес верил в то, что сумеет исполнить своё предназначение.
Люди переполошились, вызнав о том, что гвардия выдвигается на войну. Это слово давненько не возникало на устах обитателей Каанхора. И многие страшились того, что бедствие это может докатиться до них и унести с собой. Однако всякое сомнение с сердец стирало присутствие Дракалеса. Могучий бог войны, о чьём присутствии наслышан всякий в столице и за её пределами, одним своим видом вселял надежду в сердца людские. И трудно было сказать: было это влияние духа войны, которым окружён Дракалес, или же человек сам усмиряет своё волнение, заверяя себя в том, что ваурд не даст вирану потерпеть поражение. Гневался ли бог войны? Непременно. Ярость в его сердце бурлила негасимым вулканом — ничтожества, не способные защитить самих себя, возлагают свою надежду, свою безопасность, свою жизнь на него, тарелона Атрака, и он уже обязан сделать так, чтобы война не коснулась тех, кто слаб. Однако чёткое видение своей цели не позволяло справедливости превозобладать над беззаконием. А справедливость заключалась в том, что война пожирает слабых и покоряется сильным, когда как в этом случае слабый будет жить, а сильный падёт. Оставив измышления эти, ваурд продолжил путь.
Под вечер воинство изнурилось и пришло в упадок. Адин, настроившись на решительные действия, собирался как можно скорее достигнуть Снугду. Но ваурд подошёл к его лошади и заговорил с его высочеством: «Мне ведомо, что сердце твоё пылает неугасимой тягой поскорее положить конец ещё не начатой войне, а потому и скачешь ты без продыху вперёд. Да вот только взгляни на воинство твоё — измаялось оно и вряд ли кто из них сможет в таком состоянии повергать врага. Остановись же, и пусть твои люди отдохнут и отведают пищи» Поглядел виран на плетущихся позади, и вид изнурённых воителей погасил его гневный пыл на сердце, так что скомандовал он сделать привал и как следует отдохнуть. Понимал Дракалес, что ноша Мармара пытается накинуться на Адина, а потому решительно настроился не спускать глаз с его величества, выискивая в поступках и словах его намёки на влияние гнева. Это и было испытание тарелона — ни гнев, ни алчность, ни безумие не властны над сердцем воителя багряного воинства, однако союзников ваурда три порока этих смутить вполне способны, потому должен был Дракалес оберегать всякого, кто идёт на войну, от влияния разрушительных сил гнева, алчности и безумия.
Присутствие Дракалеса воодушевляло воинство, так что отдых продлился недолго. Сущность Атрака, что исторгал воитель багряного легиона, ускоряла восполнение сил и возрождала тягу к войне. Не успело светило и горизонта коснуться, как путь был продолжен. Адин даже не верил, что они так быстро отдохнули, а потому стал недоумевать и уговаривать своих людей, чтобы они подкрепились как следует. Но всё встало на свои места, когда воитель Атрака рассказал ему о воздействии духа войны. Встревоженным гвардейцам Дракалес присоветовал не обращать внимания на вспышки непонятного гнева, ведь предупредил их о влиянии проклятия Мармара на Адине, а также присоветовал обращать внимание на состояние своего сердца и стараться подавлять излишнее проявление ярости.
Так прошло несколько дней. Дорога, ведущая от главных врат Каанхора на север, огибала все населённые пункты в той части Южного государства, ведь на протяжении всего пути им не повстречались ни один город и ни одна деревня. Управитель на это сказал так: «Мы идём по дороге Мира. В каждом государстве есть такая. Или, по крайней мере, должна быть. Если из какого-нибудь соседнего государства к нам явится гонец или иной представитель, он должен был ступить на дорогу Мира и двигаться по ней, пока не попадёт в столицу. Так он показывает свои мирные намерения, и никто не посмеет на него напасть» Однако приближаясь к приграничному поселению, воители убедились в обратном — ими был обнаружен убитый купец, а рядом с мертвецом стояла совершенно невредимая повозка. Тело бедолаги было истерзано, как словно здесь было нападение хищного животного. Однако Дракалес опроверг этот довод, говоря, что раны на умершем были оставлены явно не зубами и когтями — скорее, холодным оружием. Хотя при осмотре повозки выяснилось, что груз был нетронут и всё так же аккуратно накрыт полотнищем. Вихрь при осмотре тела обнаружил метку, которая имеет отношение к мародёрам, хотя признался, что никаких отметин бандиты не оставляли никогда, а также нашёл странным то, что они не тронули обоз, ведь именно таков смысл каждого бандита. Адин пообещал прислать на это место своих следопытов в тот миг, как они одолеют Мармара, а сейчас требовал продолжить путь. Никто возражать не стал.
В Снугду он вошли ещё спустя четыре дня и застали в деревне переполох. Сельчане претерпевали набеги северян. И вступившее воинство Адина весьма обрадовало их. На поселение напали четверо жестоких воителей Мармара, которые врывались в дома, грабили, насиловали и убивали жителей. Гвардейцы принялись отлавливать их, чтобы предать пыткам и разузнать правду о том, что они тут делают. Но, одержимые неистовым гневом, под влиянием которого они пробыли довольно долгое время, воители Мармара оказали сильное сопротивление гвардии Адина, которое превосходило их числом в тысячу раз. Яростные арбалетчики уподобились диким зверям и нападали на всех без разбору. Трое из воителей прощёного вирана были ранены, но нападавших удалось изловить и пленить. И вот, сидя повязанными на земле, они пришли в себя и явно недоумевали по поводу своего поведения. Чтобы продемонстрировать серьёзность своих намерений, Адин прилюдно казнил двоих пленников и хотел было предать смерти третьего, чтобы под страхом смерти четвёртый всё и поведал, однако Дракалес остановил руку вирана. Конечно, ваурду не было дела до вражьих лазутчиков, и даже более того, он бы сам не прочь предать гибели всех четверых, но на тот миг рукой Адина правила ярость, и это стало причиной, почему ваурд воспрепятствовал смерти соглядатаев Мармара. Но на этот раз развеять кровавый туман в глазах Адина оказалось немного сложнее. Что означало лишь одно — источник ярости был совсем близок. Намерения управителя были приняты всерьёз, поэтому, дополняя друг друга, враги выложили всё, как есть. Это были разведчики неприятеля, которых выслал яростный виран вперёд, чтобы выведать обстановку и доложить его гневливому величеству о положении за рубежом. По словам усатого юнца, они должны были уже вернуться в авангард с докладом о том, что противник на месте замечен не был, но некая неудержимая злоба напала на них, смутила рассудок и подтолкнула к убийству беззащитных людей. Рассказ этот поселил волнение в сердце гвардейцев Адина, и они стали бояться того, что гнев может охватить также их, на что ваурд им отвечал: «Не страшитесь того, что потеряете вы рассудок, ведь я с вами, и да будет дух войны вашим оберегом от смуты Мармара» И дух воителей укрепился. Не страшилась только Золина, потому что во всём уподобилась Дракалесу, и победить её сможет лишь то, что одолеет и её учителя.
