Под покровом тумана - Никки Дрейден

— Никто, — отвечает Лазав. Его голос не громче шепота, но звучит он ничуть не мягко. Лазав взмахивает рукой: вся комната приходит в движение, а по нашему дому начинают кружиться сияющие серебристым светом заклинания. Я вжимаюсь в пол, чувствуя, будто на мою грудь обрушился вес целого мира. Комната вращается все быстрее и быстрее: мебель подрагивает, стены трясутся, а окна искривляются так, что кажется, будто вот-вот лопнут. Затем все со скрипом замирает.

Несколько долгих секунд стоит мертвая тишина, затем Гримбли Вотис бормочет:

— Ладно. Меня все устраивает. Как скажешь, — и нетвердо выходит из дома, едва не перевалившись через перила балкона.

— Хорошо,— говорит Лазав, улыбаясь мне, а мой сын тем временем самозабвенно мусолит его палец. — Насколько разочаровал нас ты, настолько нас будет удивлять этот малыш.

— Вы не получите моего сына, — я отвечаю с уважением, но твердо.

— Он нам не нужен. По крайней мере, не так, как ты думаешь. Он останется с тобой, и ты будешь воспитывать его, как сочтешь нужным. Но мы оплатили твои долги, у нас есть одна просьба: мы хотим отправить в твой дом наставника, который будет следить за обучением ребенка. Разумеется, мы также будем выплачивать вам небольшое довольствие, которого хватит, чтобы вы могли должным образом его обеспечивать. И себя тоже.

Я понимаю, что стою с открытым ртом. Я подхожу к Таши и нежно притягиваю ее к себе, пытаясь немного унять ее боль. Затем мы просто потрясенно смотрим друг другу в глаза. Мы хотели бы задать столько вопросов, но в голову ничего не приходит.

— Мой братик — особенный? — раздается голос Соче — не голос, а испуганный писк.

Лазав хрипло смеется — звук такой, будто кто-то царапает камнем по кости. Что-то в моем мозгу смещается, и разум окутывает туман. Внезапно все мы уже смеемся, а сидящая в кресле двоюродная бабушка Беа покачивает ребенка на коленях. Соче играет на своем ксилофоне, а Таши шуршит на кухне, разрезая странный фиолетовый фрукт — должно быть, она купила его на рынке. Я подхожу к ней, и она улыбается, а затем кладет мне в рот кусочек сладкой мякоти. Когда я его жую, у меня слегка болит челюсть, словно недавно меня ударили кулаком.

— Ты точно не против, что моя бабушка какое-то время поживет с нами? — спрашивает она. — Хотя бы пока не поправится. Она не доставит много хлопот, к тому же поможет присматривать за ребенком, пока я занимаюсь делами.

— Конечно, все в порядке. Она мне нравится, — отвечаю я. — Знаешь, есть в ней что-то такое... Мудрость, которая приходит с возрастом. Думаю, мы будем отличной семьей.