— Сольпуга говорил, в ближайшее время надо снять рулевое перо и поменять рулевые валы, если мы не хотим внезапно лишиться управления в самый неподходящий момент, — максимально серьёзным тоном напомнил я. На самом деле гарпия говорил “в течении двух месяцев”, но ради терапевтического эффекта можно и приврать. — Процедура небыстрая, но в шхерах мы всё равно в бухте. Надо только встать так, чтобы поле, если двинется, не затёрло “Рыбу”.
— Уговорил, речистый, — решила паучиха и вдруг зевнула. — Потом расскажешь, что там надумал…
М-да. Если там действительно лёд до полюса стоит, можно и буер сделать — благо у изначально нашей, а не трофейной шлюпки есть полный комплект из мачты и парусов. Но так запариться, чтобы узнать, что льда всего километров десять? Не. И ведь не послать никого “метнись кабанчиком и проверь”. Нет у нас такой собаки, которой дюжина вёрст не крюк… хотя, стоп.
Уля с подозрительным энтузиазмом согласилась изобразить антарктическую тяговую силу. Поразмыслив, я понял, что не отпущу оборотня провести рейд по льду в одиночку: мало ли, провалится — и вытащить некому. Ну и да: хочешь сделать хорошо — делай сам. Вторым пассажиром импровизированных нарт стала Кирби: я сообразил, что вне открытой воды птиц будет куда меньше. Заодно воздушная разведка поможет найти опасные трещины по ходу движения… во всяком случае, я читал, раньше на Земле для этого на ледоколах всегда вертолёт таскали, а ещё раньше самолётами разведывали и пакеты с картами обстановки полярникам скидывали. К кромке ледяного поля добрались лодкой, выгрузили нехитрые снасти и запас продовольствия на троих — и с головой окунулись в очередную авантюру.
Оборотень Экспресс — рекомендую! Скорость я мог посчитать очень примерно, но километров сорок пять в час в пике Танцующая-с-листьями делала легко. Улетев как из катапульты из импровизированных саней на полном ходу, когда нас подбросило на торосе, я только чудом ничего себе не разбил в кровь. Дальше ехали потише. Но всё равно за три часа сделали километров девяносто — и выбрались за пределы каменного лабиринта прибрежных скал. Выбрались только для того, чтобы гарпия взлетела и убедилась: лёд лежал дальше сколько хватало обзора с высоты.
— И эти бескрайние снега — тоже наши? — перед возвращением решили перекусить. Масляная лампа вместо примуса давала мало тепла, но яркое солнце в безоблачном небе не давало кутаться в куртку даже легко замерзающей гарпии.
— В смысле, по праву первооткрывателей? — я только через несколько секунд понял, что именно Уля у меня захотела узнать, вспомнив свою речь месячной давности. — Видишь, лёд тут лежит многие годы. Получается, катамаран экспедиции здесь пройти не мог. Или какой пиратский корабль. Значит — мы тут первые, да…
Что-то ещё я сказать не смог: рот закрыли долгим, кружащим голову поцелуем. Правда, совсем уж в экстрим Танцующая не ударилась — поцелуями всё и закончилось. Когда мы оторвались друг от друга, я заглянул жене в глаза… и едва не вздрогнул. Не помню, чтобы на меня кто-то с такой любовью смотрел. Ни Шона, ни Лана, ни… Может, показалось, конечно.
* * *
Перо руля лежало на палубе — вместо него сразу установили запасное. Обыденная, в принципе ситуация: плановый осмотр выявил глубокую неисправность, ещё не успевшую нагадить при эксплуатации транспортного средства, но уже готовую к этому. Однако деталь не распилили на дрова, а оставили дожидаться меня. А это значит…
— Проклятье, — поморщился как от зубной боли я. Верхний слой древесины крошился под моими пальцами на глубину до трёх-четырёх сантиметров. Глубже материал держал нагрузку, вот только с его структурой было явно что-то не то.
— Медузы, — это был не вопрос. — И ниже ватерлинии везде так.
Кровавый прилив всё-таки повредил корабль. Только не сразу — мы ведь осмотрели Рыбу, лежащую на мели, прежде чем спихнуть на глубокую воду.
— Я не совсем уверена, но процесс деградации материала, ещё сильнее замедлившись, продолжается, — помявшись, добавила в копилку общего негатива свою долю Сопрано.
Доски, которыми пираты обшили днище своего рейдера, на Земле однозначно обозвали бы “прямоугольным брусом” — то есть запасы по толщине и прочности ещё наличествовали. Пока. Но гидродинамическое сопротивление повреждённых желудочным соком планктона определенно возросло. Писец. Полный. Впрочем, повезло, что заметили сейчас. Пираты Полумесяцев наверняка первые разы получали неожиданный сюрприз, когда обшивка корабля внезапно начинает разламываться и пропускать воду. Нас то же самое ждало, только позже. Ну или нет, если деструктивный агент в досках закончится раньше.
— Сворачиваем поиски и возвращаемся, — хмуро приказал я. — Судоходную реку мы так и не встретили и не нашли следов высадки. Это означает, что многокорпусник одна из бурь разметала в щепки, или что команда оттащила своё судно поглубже на берег и зарыла в песок для сохранности, сняв мачты. Ни так, ни так нам его не найти. Да и по правде сказать — даже если б нашли: кто гарантирует, что мы точно по их следам пройдём, если в пустыне не остаётся следов? Вот-вот. Далее продолжать то, что мы делали — просто бессмысленно.
— Ну что ж, — после общей долгой паузы нарушил молчание Данте. — Грустно, что экспедиция заканчивается… вот так. Но, во всяком случае, мы старались…
— Кто тебе сказал, что экспедиция заканчивается? — мой голос заставил всех вздрогнуть.
— Но ты сам сказал… — сделала большие глаза Лана.
— …”Продолжать дальше делать то, что делали — бессмысленно” — вот что я сказал, — похоже, это прозвучало как-то зло, судя по чужой реакции. — Бесполезно дальше плавать вдоль берега “Края света” на паруснике. Пешком или верхами непосильно методично обшарить миллионы квадратных километров пустыни в поисках пропавших учёных и Сунан. Но это всего лишь только и значит, что нам надо сделать задачу поиска посильной. И у нас для этого есть всё, что нужно.
Почему-то никто не переспросил и не стал спорить. Только Безродная деловито уточнила:
— Возвращаемся через Золотистые гавани, Электру, или пиратский, то есть теперь орденский остров в дельте Великой?
— Возвращаемся на Щедрую Чашу, — на моих губах против воли заиграла недобрая усмешка. Сколько крови нам это местечко попортило… вот теперь — всё отработает. — Она станет нашей базой и ступенькой к неминуемому успеху!
Эпилог
Марго, человек, абордажный мастер в отставке. Ещё недавно респектабельная хозяйка собственного бизнеса и владелица городского поместья, а сейчас — лидер группировки Оставшихся.
Зима в тёплых морях — это череда циклонов, один за другим пригоняемых сезонными южными пассатами. Иногда дождь с редкими перерывами падает стеной неделю. Раньше грузчики-работяги почитали такое время своими законными выходными и не вылезали из пивных: суда крепко заперты в порту непогодой. Опять же, большая часть купцов предпочитала сезон дождей просто переждать… Раньше. Всего год назад. Пока цела была бухта — заведённые в Чаше порядки казались незыблемыми. А потом случилась битва с пиратами, и те применили какую-то самой Скверной рожденную гадость. Вроде как против магов — а в итоге разрушили природную защиту порта от штормов и разбудили вулкан!
Марго подхватила бутылку хорошего крепкого рома, машинально, не задумываясь, выбила пробку, прошлась по своему, страшно сказать — кабинету! Сдержалась и не запустила стеклотарой в стену. Выпить хотелось зверски. Упиться в стельку, в сопли, в доску. Но толку-то — только дела останутся не решёнными и голова болеть будет. А если совсем забухать — есть нехилый шанс проснуться от того, что портовые режут тебе горло, одновременно пытаясь присунуть сразу во все щели! Положение, доходы, уверенность в завтрашнем дне — всё это она потеряла. Ещё и жизнь свою она не отдаст. Переживёт всех назло ублюдкам! Ничего, вот кончится зима, всё просохнет… и она просто выжжет припортовый гадюшник!
