Ресницы старика дрогнули. Гилл заподозрил, что их благодетель на самом деле вовсе не спит, и немедленно усомнился, что предложение Ли было на самом деле щедрым. Теперь старик получал нечто вроде контрольного пакета в грядущей экспедиции, и если он верно оценил грядущие прибыли от использования технологий кхлеви, львиная доля этих прибылей пойдет не Дому Харакамянов, а Дому Ли. Эта мысль прибавила горняку оптимизма. Линьяри были настолько убеждены, что никто не в силах противостоять нападению кхлеви, что их пессимизм становился заразителен. Но Дельзаки Ли был чертовски умным безрогим, и если он уже пытался наложить лапу на барыши грядущей победы, то явно считал войну все равно, что выигранной.
– Одна только проблема, – пожаловался Рафик, – мне пришлось дать взятку лично адмиралу Иквасквану.
– Адмиралу? – резко переспросил Гилл.
На его памяти печально известного главаря Красных Браслетов называли как угодно, но только не столь лестными словами.
Рафик вяло помавал рукой.
– Ну, это же не официальная цепь командования. Если человек хочет называться адмиралом, или бригадиром, или хоть верховным понтификом – пусть его. Беда в том, что он хотел войти в долю с Благоуханным Откровением.
– Ты продал Иквасквану лучшую скаковую лошадь своего дяди?!
– Только часть лошади. И ради доброго же дела! Думаешь, дядя обидится?
– Я думаю, – признался Гилл, – что тебе лучше уматывать на Рушиму, и не возвращаться, как ты и собирался. Чего ты только налакался, если мог вообразить, что Хафиз будет рад и счастлив разделить свое сокровище с этим… этим… – Не то, чтобы у бывшего горняка не хватило слов, но в присутствии Джудит он никак не мог употребить те, что считал наиболее подходящими, и ограничился слабым: – С Икваскваном, – когда ноздрей его коснулся, отвлекая, знакомый, отдающий дымом аромат. Гилл принюхался… и узнал его. – Ты наливаешься моим лучшим виски!!!
– Я это заслужил. Покуда ты изображал из себя экскурсовода, я втирал очки и заливал мозги самому Иквасквану и половине килумбембезского кабинета министров, – отозвался Рафик, не делая даже попытки шарахнуться от судорожно сжимающихся и разжимающихся дланей горняка. – Джудит, остуди своего муженька, пока он не повредил мои драгоценные голосовые связки! И кстати – мы получили пакетное сообщение с «Акадецки».
– Что? – Гилл уронил руки. – О. Ну ладно. Я тебя не убью. Пока ты мне не расскажешь, что там говорилось.
Рафик ухмыльнулся, глядя на друга снизу вверх.
– Это не самая лучшая мотивация.
– Ну ладно. Я тебя не убью. В этот раз!
– Вообще-то мы ничего не поняли, – сознался Рафик. – В письме говорилось примерно: «Предыдущее сообщение считать недействительным, все в порядке, задержались на Рушиме, чтобы отдохнуть и заправиться». Сомневаюсь, что Калум с Акорной вдвоем одолели весь космофлот кхлеви; скорей всего, они обвели вокруг пальца тех космических пиратов, на которых Рушима жаловалась федеральным властям Шенджеми. Это вполне под силу нашей парочке, – добавил он горделиво и уверенно.
– Ты ей приказал уносить ноги?
– Не смог. «Акадецки» не отвечает; наверное, наши на поверхности Рушимы, а с планетой нет связи. Подозреваю, что пираты вывели из строя их спутниковую сеть. Я отправил им объемистый пакет – рассказал Акорне, что прилетели ее родичи, и предупредил, что мы через пять дней будем у них. Если кто-нибудь появится на борту, то получит сообщение сразу же.
– Ты не упомянул о кхлеви?
– Знаешь, такие новости не стоит оставлять на бортовом компьютере брошенного судна на случай, что кто-нибудь их все же просмотрит, – мягко намекнул Рафик. – Что, если об этом узнают рушимцы? Паника, бунт – а ведь Акорна где-то на планете, и мы даже не знаем, где. Лучше подождать, пока мы не выйдем на прямую связь с Рушимой.
Гиллу пришлось с неохотой признать, что в рассуждениях Рафика есть разумное зерно. Но Акорна находилась на Рушиме, не ведая, что на нее надвигается смертельная угроза – и оттого бывший горняк еще отчаяннее мечтал сорваться с места и лететь к ней. Но приходилось ждать, покуда смогут отправиться в путь килумбембезцы. Часы тянулись, точно резина.
«Прибежище», 334.05.18 по единому федеративному календарю
– И что нам теперь делать? – поинтересовался Калум. – Ждать, покуда пыль осядет, и мы сможем спокойно отбыть?
– Думаю, лучше будет увериться, что новые командиры корабля знают, что это улетаем мы, а не кто-то из их бежавших противников, – поддержала Акорна. – Пойду, проверю, что у нас с гидропоникой.
Калум покосился ей вслед, надеясь, что в кюветах найдется достаточно свежей поросли, чтобы девушка смогла насытиться – и что его подопечная сменит свои лохмотья на что-нибудь, более подходящее настоящей Акорне.
– Кто-нибудь еще хочет перекусить по ходу разговора? – Он глянул на доктора Хоа. Хань-киянец полулежал в кресле, не шевелясь, но лицо его слегка порозовело, а глаза смотрели ясно. – Сможете в себя что-нибудь впихнуть?
– Все мои хвори вмиг излечит добрая чашка чаю, – отозвался ученый с легкой улыбкой. – Конечно, если у вас найдется чай.
– Вообще-то – найдется. – Калум двинулся на камбуз. – Всем чаю?
– А что такое «чай»? – поинтересовался Маркель.
– Узнаешь, когда умоешься, – ответил Джонни Грин.
– Зачем, если вдруг все равно придется рвать когти?
Джонни поднял брови и демонстративно зажал нос.
– На свежем воздухе, приятель, от тебя здорово несет. От меня, наверное, тоже, но не так сильно.
Пилот, стоявший к юноше спиной, ухмыльнулся про себя. Ему об этом упоминать было неловко.
– Калум, если у тебя найдется смена одежды, – продолжал Джонни, – я бы не отказался. Сойдет хоть старый комбинезон.
– Первая каюта направо, второй шкафчик. А прямо напротив койки – санузел.
К тому времени, когда вернулась Акорна, переодевшаяся в более привычный наряд, доктор Хоа уже приступил ко второй чашке чая и выглядел почти как живой. За ней появились Джонни и куда более чистый, хотя и мрачноватый Маркель.
Отобрав у Калума чашку чая и тарелку быстроразмороженных закусок, юноша забился в угол, где выгрузил свое оборудование, сунул наушник в ухо и несколько секунд прислушивался, сияя восторгом, прежде чем помрачнеть вновь.
– Если бы я не застрял с вами, – пробурчал он, – то был бы там…
– Если бы ты не сумел спасти Акорну, Калума и доктора Хоа, юноша, – твердо возразил Джонни, – никакого переворота вообще бы не случилось. Я так понимаю, что у кого-то хватило ума пустить газ снова, когда ловчие полезли по трубам?
Несколько секунд Маркель изумленно взирал на старшего товарища, потом лицо его приобрело выражение одновременно самодовольное – еще бы, он, как-никак, послужил катализатором восстания! – и недоумевающее.
