– Да ты, Дэлия, не злорадствуй-то особо, – медленно проговорила ректоресса Готени, не отводя взгляда от литографии. – Молодая я была. Глупая. И за то злое, что против тебя замыслила, расплатилась сполна. Ховар полюбил меня, и возненавидел тебя. Какое-то время мы с ним прожили счастливо, но проклятие подействовало на него, и он стал чахнуть. Медленно умирать. Собственно, он и умер. Тело его умерло, вернее. Окончательно и бесповоротно. А вот душу его я вселила в… В череп его дальнего предка.
Если до этого я слушала со слегка ошарашенным видом, то после последней информации у меня и вовсе глаза на лоб полезли.
Это не про тот ли череп она говорит, который…
– Все оживить его надеешься? – хмыкнула моя бабуля. – Ну-ну. Я бы на твоем месте больше переживала, что вследствие проклятия ты и все твои предки по женской линии не могут принимать свой истинный облик и остаются только в промежуточной фазе. Облик дракона.
– Проклятье можно снять, – отрезала Готени. – Я в это верю! И, между прочим, очень надеюсь на твою внучку…
– На Элли? – вскинулась бабушка. – Это еще с чего?
– Если мне не изменяют мои скромные познания, ее мать была…
– И что? – резко перебила бабуля. – Ей это не передалось!
– Что не передалось? – живо заинтересовалась я. – Кем была моя мать?
– Пифией она была, – вздохнув, призналась бабушка, которая по взгляду Готени поняла, что та не отстанет. – Великой прорицательницей. Оттого и ушла рано – дар у нее сильный был, сгорела, бедняжка, совсем молодой… Но тебе бояться нечего – тебе ее способности не передались, золотко. И Слава Дриадьей Праматери!
– Вообще-то… Вообще-то в последнее время…
– Что в последнее время? – бабушка испуганно схватилась за сердце.
– Мне стали приходить кое-какие видения, бабуль, – призналась я. – Будущее я не видела. Только прошлое и настоящее…
– Дриадья Праматерь, Элли… – прошептала бабуля. – Я так надеялась, что это бремя обойдет тебя стороной…
– А по-моему, нужно радоваться, – резко вставила Готени, входя в свой образ строго и самоуверенной ректорессы. – Провиденье – очень редкий и ценный дар. Нужно благодарить богов, что одарили девочку.
– С тобой-то все понятно, драконесса облезлая, – проворчала бабуля, никогда особо не стесняющаяся в выражениях. – Надеешься, что Эллечка увидит, как проклятие твое, по глупости самой же на себя насланное, снять…
– Не только… – загадочно проронила Готени. – А пойдем-ка все это дело и обсудим. У меня как раз наливочка кое-какая завалялась. Тебе понравится. С Ховаром повидаешься. Столько лет не виделись, да и расстались не очень.
– Вот еще – буду я мою ненаглядочку одну-оденешеньку оставлять ради болтовни с тобой и с этим черепом облезлым. Да еще и наедине с этим драконом богомерзким! – заупрямилась бабуля.
– С Джерлассом – можно, – краем уголка усмехнулась Готени, увлекая мою бабушку из драконьего покоя прочь. – Уж поверь мне – с ним можно.
Оставшись наедине с Аэлмаром, я невольно порадовалась, что нахожусь в его покое, а не в целительском крыле, где мне пришлось бы наблюдать цветение кактуса на голове Рахледа Достана.
– Вы проиграли пари, фэсс Аэлмар, – медленно сказала я, глядя ему в спину. – Семестр окончен, а я так по своей воле не залезла в вашу постель. Это значит, что вы уже можете собирать чемоданы, уступив вашу замечательную должность мне. Если вы помните условия нашего пари, конечно.
Немного смущал тот факт, что именно сейчас я в ней и находилась, ну да ладно. Не считается, так сказать.
– Я могу сложить свои полномочия в должности проректора хоть завтра, – равнодушно сказал дракон, не оборачиваясь. – Но тебе все равно не стать проректорессой, увы.
– Почему это?
– Потому что по правилам принятия этой замечательной должности ты должна будешь вступить в нее сразу же, как только я от нее откажусь.
– И что же мне помешает? – нахмурилась я.
– То, что я приглашаю свою будущую жену в свое родовое имение, – обернувшись, обаятельно улыбнулся он и присел на мою постель. – Познакомиться с моими родителями, обозреть владения, которыми ей придется управлять… Нет, если ты не хочешь и карьера тебе важнее, то я, само собой, не настаиваю.
С одной стороны, стать проректорессой мне, само собой, хотелось. Но с другой стороны, что это он там сказал про управление владениями? Интересно так прозвучало. Завлекательно.
– Пожалуй, я откажусь от этой прекрасной должности, – поспешно сказала я. – Слишком много ответственности, обязанностей всяких… За Сольрис в ее кенотафе опять-таки глаз да глаз нужен. Мало ли кто снова ее монету упокоительную украсть решит. Не думала, что когда-то это скажу, но мне как-то больше по душе роль жены дракона. Если он, конечно, не будет слишком уж задирать нос и проявлять свой властный характер…
– Прямо сейчас, – усмехнулся Джерласс и поцеловал меня.
И в тот же миг я увидела. Увидела темноволосую малышку и мальчика с волосами светлыми, точно лен. Они играли в высокой траве на полянке рядом с огромным замком. Маленькая драконесса и дриад.
А затем я видела себя с огромным животом, которая, смеясь, позвала детей… Кажется, позвала обедать.
Детей. Моих будущих детей.
Видение растаяло, исчезло, как дым.
Впервые я увидела будущее. Чудесное, счастливое и полное любви.
Хотя, Дриадья Праматерь, трое детей от дракона!
Впрочем…
Судя по одному нетерпеливому дракону, это далеко не предел!
ЭПИЛОГ
– В этот замечательный день позвольте мне поздравить вас с окончанием первого семестра в Эльмгостской Василевской Высшей Академии! Эти месяцы были не такими уж и простыми, но вы доказали, чего стоите. С огромным удовольствием я сообщаю вам, что, по результатам промежуточных экзаменов у нас впервые за пять лет всего лишь трое отчисленных! Это отличный результат, с которым мы – и преподаватели, и студенты можем поздравить.
Ректоресса Готени вещала свою торжественную речь на Завершающей Линейке Семестра с трибуны, что находилась аккурат под статуей Аригуна и Ольфозы. В огромных руках избранный дракон держал свежезаделанное метаморфологами Заветное Яйцо. К огромной радости профессора Тональ его никто не крал уже две недели.
Она с удовольствием рассуждала на тему того, что таинственный вор, скорее всего, устыдился своих действий и поклялся больше не осквернять статую. Ну, или ловушек испугался… Кто его, в общем знает – главное, что Яйцо теперь на месте и никто на него боле не покушается.
Правду знал лишь ограниченный круг лиц, к которому принадлежала и я. Присутствие плевр в Академии и их коварную попытку оживить Сольрис удалось сохранить в тайне. Студенты оборотни Ульвар и Вальбу Мортены, а так же вампир Элайя Куртоль были отчислены из академии по результатам промежуточных экзаменов. А королевский ревизор Игорях Иссаволь закончил реквизировать академию и уехал. Так гласила официальная версия. И всех она устраивала.
Наведя иллюзию, что хлопаю вместе со всеми, я вместо этого с интересом читала сегодняшний выпуск газеты «Королевский вестник». Всю первую полосу занимал красочный репортаж о роскошной свадьбе лепрекона господина Лиагрима Туни на лепреконессе госпоже Униде Муни. Молодожены в национальных лепреконских костюмах выглядели необыкновенно счастливыми. Несмотря на то, что теплых чувств к Туни я не питала, порадовалась за них и я.
Но в удовольствие газетку почитать не дали.
Меня весьма грубо толкнули с обоих сторон – так, что газетный лист смялся и захрустел.
Это были два парня, как две капли воды похожие между собой. Самоуверенные, наглые и потрясающе красивые рыжие драконы. Братья-близнецы.
Раньше я их тут не видела и открыла рот, чтоб хорошенько обложить противных новичков, которые, бесцеремонно пробираясь через линейку к трибуне, толкнули не только меня.
Но не успела, потому что меня накрыло видение. Такое четкое, яркое и реалистичное, что я ахнула так громко, что на меня обернулась вся линейка, включая преподавателей.
