Нэт уставилась на Уэса.
— Это была не ты, понятно? Я знаю. Потому что… я знаю свою сестру. И все, что ты делала… все это в прошлом… ты ничего не могла сделать… ты была ребёнком. Они использовали тебя. Они использовали всех нас.
Нэт даже не знала, что чувствовать. Облегчение? Похоже, этого недостаточно. Она чувствовала опустошённость. Хоть она и оказалась не причастна к исчезновению Элизы, она все еще ощущала вину.
— Ну давай, не смотри так, — сказал Уэс. — Иди сюда.
Нэт прижалась к нему, и он обхватил её руками.
— Так значит, твоя сестра была монстром? — прошептала Нэт. Она чувствовала себя в безопасности в его объятиях, их тела создавали островок теплоты в холодной комнате.
— Я этого не говорил, — ответил Уэс, практически касаясь носом её волос и щекоча дыханием её ухо.
— Она монстр, как и я.
— Ты не монстр.
— В моей голове голос, и это голос чудовища.
— Ты хочешь сказать, что ты понимаешь животных? — спросил Уэс, и Нэт почувствовала, что он улыбается.
— Нет, это другое.
— Ты знаешь, что это?
Нэт покачала головой.
— Я знаю только, что он сказал мне бежать, идти в Нью-Вегас и дальше, в Церулеум. И он посылает мне сны. Сны о пожарах и разрушении, сны о полете, словно готовит меня к чему-то.
— А что он говорит сейчас?
— Вообще-то он молчит уже довольно долго. — Нэт осознала, что это началось с убийства белой птицы. Нет, тут что-то еще. С тех пор, как она увлеклась Уэсом, голос молчал и как будто злился. Она вспомнила боль Сирены, её большую тень в воде, её гнев, когда она разрывала на части их корабль.
— Что еще ты можешь делать? — спросил Уэс, сильнее обнимая её.
— Немного, — ответила Нэт, прижимаясь к нему. — Это просто приходит и уходит. Я имею в виду, что когда случаются неприятности, голос спасает меня: я выпрыгнула из окна МакАртура, и голос донёс меня, но я не могу заставить его ничего сделать. Я просто чувствую силу, а потом она уходит. Я никогда не могла его контролировать. Кроме… — Нэт заколебалась, внезапно смутившись. — Кроме того случая, когда я вытащила тебя из воды. Тогда я чувствовала, что могла бы удержать его, могла бы использовать его.
Она ощущала кристальную ясность и контроль, когда спасала Уэса.
— Хм, — задумался Уэс. — Я думаю, ты просто боишься его использовать, и поэтому он непредсказуем. Я думаю, что ты просто должна принять его. Не борись с ним. Не сопротивляйся.
«Сопротивляться ему?» Действительно, она сопротивлялась ему. Она пыталась спрятаться от него. Пыталась избегать его. Но голос был там. Он всегда был частью неё.
«Голос мой. Я монстр».
Разве она не знала этого с самого начала? Так зачем же она боролась?
Уэс говорил ей прямо в ухо, его сильные руки обвились вокруг неё, и она еще никогда не чувствовала себя такой защищённой.
— Ты должна принять себя такой, какая ты есть, Нэт. Как только ты это сделаешь, ты сможешь делать все, что захочешь. Или, чтобы подключиться к своей силе, тебе лишь нужно подумать обо мне, — мягко рассмеялся Уэс.
НЭТ ЧУВСТВОВАЛА СТЕСНЕНИЕ, когда на следующий день проснулась рядом с Уэсом, его рука лежала на её теле. Она легонько выбралась из под неё, стараясь не разбудить Уэса. Вдалеке послышался звук стрельбы, она подошла к щёлке двери, пытаясь что-либо увидеть. Уэс проснулся и приблизился к ней.
— Что происходит?
— Кажется, ещё пленники, — произнесла она, отойдя от окна и уступив ему место. — Ухо вернулся. Его корабль не далеко от нашего.
Пленники дрожали на палубе корабля. Руки не были связаны; они не носили цепей или верёвок. В этом не было необходимости, работорговцы попросту сняли с них пальто, заставляя страдать от холода. Холодный воздух был их кандалами, парализовал этих маленьких людей и заставлял подчиняться.
В воздухе ощущалась ледяная взвесь, казалось, работорговцы играют в свою любимую игру: сделай фруктовое мороженое. Они угрожали замочить любого, кто посмеет ослушаться их приказов. При такой температуре, вода мгновенно замёрзнет на коже, смерть не заставит себя долго ждать.
Уэс молился, чтобы пленник подчинился, а затем отвернулся; он увидел уже слишком много. Она старалась не слушать, но невозможно было блокировать ревущий смех Уха, перекрывающий крики. Лысый торговец шутил со Слобом, что теперь он может организовать небольшой цирк.
Следующие несколько дней были такими же, начали сказываться усталость и клаустрофобия. Новых пленников не доставляли, поэтому наёмники стали беспокойными и разочарованными, переведя весь свой гнев на заключённых. Небольшие чаши с кашей, которые давали каждый день, исчезли, Уэс заметил горькую радость работорговцев, кричавших на молодых и старых без разбору.
У них остался последний бэйкон-фрут, куртка Уэса стала почти плоской, хотя он старался не показывать, как холодно ему стало, с тех пор как они начали питаться его одеждой, всё же, Нэт видела синие пятно на его щеке и отмороженные пальцы.
Он все меньше говорил, а когда это делал, его слова были медленными и чёткими, будто каждый слог давался ему с невероятной борьбой.
Погода ухудшилась с того момента как они пошли в направлении Олимпиа-Сити, центра мясных рынков. Внезапно на них обрушился снегопад, постоянный туман наполнял воздух. Вода становилась жестокой, когда они приблизились к бандитским землям, мусор кружил вокруг корабля.
Уэса сильно трясло, не раз он спрашивал у Нэт, день или ночь сейчас — его беспокоили глаза. Он выбрал еду вместо тепла. Нэт пыталась дать ему поносить своё пальто, хотя бы на минутку, но он категорически отказывался.
Нэт понимала, что надо действовать, прежде чем положение станет совсем безвыходным. Состояние Уэса ухудшалось у неё на глазах.
— Лианнен, — прокричала она. — Расскажи нам о Церулеуме.
Донёсшийся до неё голос сильфа стал совсем слабым, Нэт знала, что заключение брало своё, железо истощало силы прекрасного создания.
— Он прекрасен. Все, что говорят о нём, правда. Горло не горит от вдоха, вода чистая, как воздух. Солнце постоянно светит в Церулеуме… и трава изумрудная.
— Откуда ты знаешь? Ты была там? — бросил ей Уэс.
— Я из Валлониса.
— Почему ты здесь? Почему ты ушла? — спросил он. Нэт стало интересно, почему он так агрессивен. Он никогда не выступал против Лианнен.
— Церулеум является частью этого мира, он всегда был его частью, и однажды, очень давно, он был этим миром. Ярчайшая цивилизация: Атлантида, мир, где магия и наука мирно сосуществовали. Но надежда Атлантиды умерла во время Первого разрушения, и Церулеум исчез в тумане до Второго прихода в Авалоне. Но Авалон так же погиб, и мир магии покинул эту землю. Когда пришла стужа, многие говорили, что это Возвращение. Эпоха науки подошла к концу, и грядёт Третья эра Валлониса. Наши люди вернулись в этот мир, но…
