Я был полностью с ней солидарен.
-- Впрочем, нужно заметить, что здесь стильно, -- справедливости ради заметил я. -- Смотри, вот у этого мишки нет глаза, а у того - была операция на животе. Видишь, он заштопан грубыми нитками? Ему ещё не сняли швы. Это привносит дополнительные депрессивные штрихи в общую картину.
-- Пожалуй, я бы обошлась и без них, -- призналась баварка.
Однако, я уже вошёл в раж.
-- Голубые мухоморы придают нотки эклектичности в атмосферу всеобщего уныния. Я бы сказал, в этом есть нечто сюрреальное. А вон те сломанные куклы у стены - служат символом отчаяния. Впрочем, не хватает какого-то завершающего постулата. Чего-то такого, подытоживающего, глобального. Решающего аккорда безумия и кошмара.
Станция подумала-подумала, и со мной согласилась.
Медленно и торжественно, под звуки таинственных труб, на стене появилась надпись:
"Вы все умрёте!"
-- Как это мило, -- пробормотала Джульетта.
Надпись была зелёной. От неё изумрудными линиями тянулись вниз тонкие потёки. Словно слёзы русалки. Мы прошли ещё метров двести. Появилась новая надпись. Она была сделана большими готическими линиями, и была густо-красной. В цвет клубничного варенья.
Она гласила.
"Нет, ну точно умрёте! Не верите, да!?"
Самаэлла остановилась возле стены и поколупала надпись пальцем.
-- Так это же джем, -- удивлённо сказала она. -- Вишнёвый.
Надпись потекла и исчезла. Вместо неё появилась ещё одна. На этот раз чёрная:
"Тьфу, неинтересно с вами".
Юбиби лизнула её.
-- Шоколад!!!
Стена обиделась.
"Идите уже отсюда! Тоже мне, умники нашлись"
И мы пошли.
***
Мы шли по коридору вдоль многих дверей. Двери были натыканы, как бабушки на паперти. Иногда мы наугад открывали их.
Первая была стальной, вся покрыта облупившейся краской и на ней была криво прибита табличка: "Спуск в подземный мир. Опасно для жизни. Не входить". Мы подёргали за ручку - было закрыто. За второй сидела девушка, в короне из золотой фольги, с двумя мышами на ладони. Её ноги торчали из тыквы, а вид был изумлённый.
Следующая комната напоминала склеп. Вдоль стен стояли саркофаги, а в центре - массивное кресло из резного дерева. На нём восседал молодой человек с тонкими, аристократическими чертами. В руке он держал цепочки, которые тянулись к кожаным ошейничкам - а те, в свою очередь, охватывали шейки трёх девчушек. Девицы колленнопреклонно стояли у трона. И были обнажены.
-- Эммм... -- неожиданно побледнела Самаэлла. -- Кажется, мы ошиблись дверью.
Юноша поднял голову.
-- А, моя милая Сэмми. Не желаешь ли присоединиться?
Ведьмочка присела в книксене, который смотрелся нелепо без пышных юбок.
-- Увы, мой наижеланнейший Господин. Я должна помочь моим друзьям в одном важном деле.
Юноша прищурился.
-- Отказываешь Князю Ада, вертихвостка?
У девушки подкосились колени, и она упала на пол.
-- Я искуплю, Господин, позже, -- с трудом пролепетала она.
-- Так и быть, -- ухмыльнулся демон. -- Я дарую тебе прощение. Но за тобой должок, Сэмми. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит.
-- Безусловно, Господин, -- выдавила она из себя.
Он сделал небрежный жест рукой.
-- Можешь идти.
И хищно ухмыльнулся.
-- А я тут позабавлюсь.
-- А кто они такие? -- неожиданно поинтересовалась Джульетта.
Её прохладный тон внёс диссонанс в общее раболепие обстановки.
Ведьма воззрилась на неё с вселенским ужасом: она явно не считала разговор с Хозяином здравой идеей. Хотя бы сколько-нибудь здравой. И я склонен был с ней согласиться.
Юноша посмотрел на неё и провёл по губам змеиным языком.
-- Они те, кто хотел вызвать Повелителя Разврата - и не озаботился соблюдением формальностей.
Он взял одну из девушек за подбородок. Она горько улыбнулась, по щекам текли слёзы. Лицо демонического создания раскрылось в улыбке. От ушей и до ушей. В буквальном смысле этого слова.
-- И я покажу им, что такое настоящее наслаждение.
Голос демона был звучным, словно глас тысячи труб. А зловещие нотки в голосе не сулили ничего хорошего.
-- Я переполню их удовольствием - так, что они будут молить о прощении.
Его раздвоенный язык скользнул в ротик девушке.
-- Я переполню их болью, ибо что есть боль, как не наивысшая форма наслаждения?
Он сардонически улыбнулся и оттолкнул несчастную. Девушка свернулась у его ног, скуля, как побитая собака.
-- Я научу их получать от боли удовольствие. И когда они переполнятся экстатическим страданием, я их отпущу.
-- Ты покалечишь их? -- ровно спросила Джульетта.
Демон приподнял бровь.
-- Покалечу? О нет. Есть иные способы причинять боль. Я заполню их экстазом настолько сильным, что он превратится в свою противоположность. Я превращу их в сосуды удовольствия, в тончайшие арфы, на которых сыграю свою мелодию. И тебе стоит поспешить, юная дева, пока я не решил, что и ты достойна моего внимания.
Самаэлла дрожащими руками закрыла дверь.
Ведьмочка безвольно сползла на пол.
-- Это был Асмодей.... Повелитель разврата. И я Ему задолжала! О боже! Мамочка, роди меня обратно! Вы хоть понимаете, что такое разврат в Его понимании?
-- Ну, в общем-то, нет, -- хмыкнула Джульетта.
-- Мой маленький должок в прошлый раз, обернулся месяцем в клетке с отвратительными чудовищами! Которых я должна была удовлетворять! Ой, и зачем я пошла в ведьмыыыы.....
-- На кой чёрт ты ему перечила? -- тихонько спросил я у Джулии, пока Сэмми предавалась самобичеванию.
Джулия недовольно пожала плечами.
-- Никто не позволит ему калечить невинных девушек. Он не у себя в Пандемониуме. А на Станции. Здесь свои законы.
Я невольно оглянулся. Коридор выглядел так, словно был сработан из грубого камня. С потолка капало. Солёным и красным.
-- Хм, я не совсем уверен... В том что мы дейтвительно на Станции.
-- И это не важно, -- твёрдо сказала моя напарница. -- Я невосприимчива к магическим эманациям. Просто пошла и надрала бы ему задницу.
Это верно, чувствительность Джулии к магическому влиянию почти нулевая. Не совсем бесполезное качество на Станции, когда кругом кишит куча разных созданий. Однако всё-таки, Асмодей, Дьявол вожделения, один из Князей Ада... Никто не проверял, как далеко нечувствительность к магии может зайти.
Ох, и безумная же моя бывшая возлюбленная. Не за это ли я её и любил?
Тем временем Сэмми почти успокоилась. Дверь, через которую мы вошли, утонула в стене. Куда идти, было непонятно.
-- Эх, подсказал бы нам что ли, кто нибудь, направление, -- вздохнула Джульетта. -- Мы совсем заблудились, дьявол меня раздери!
