Я мог бы поспорить. Подозреваю, Вильгельм руководствовался не только одним научным трудом. Но судя по лицу виконта, ему нравилось так думать, поэтому я согласился. Мы еще немного посидели, пообсуждали ситуацию в мире, а потом виконт перешел в атаку:
– Витольд жаден, он считает любую прибыль законной добычей своих фискалов. Конечно, наши бухгалтеры и юристы работают не зря, мы много сохраняем. Но он создает себе репутацию за наш счет! Принимает законы он, а платить приходится нам. Щедрая рука Витольда роется в нашем кармане!
«Эх, эти разорившиеся капиталисты, которым вечно не хватает денег на зарплату, но есть средства на новую виллу», – покачал головой я.
С другой стороны, мне легко судить, поскольку я не занимаюсь деньгами. Знаю, что Амалия думает схожим образом. Если бы не жадность, то никто бы не занимался торговлей. Щедрый предприниматель, который относится к рабочим, как к детям, – сказка, которую все хотят, но никто не верит.
– Понимаю, мне с этим легче, но прибыль съедает бетон и социальные проекты. Да и заманивать колонистов на планету дорога, – печально сказал я.
– Вы хотя бы можете рассматривать их в качестве инвестиций. Закон о минимальной зарплате многих разорил. Я не дурак, никто не будет работать за триста гульденов, платить надо пятьсот. Но это верхняя граница. И до нее надо дойти, – решительно сказал виконт Барбудос. – Витольд думает, что повышение оплаты влияет в лучшую сторону на производительность труда, но он ошибается. Человек либо пашет, либо ищет отговорки.
«Печально, что не все готовы впахивать как не в себя, чтобы мы пили это прекрасное вино», – с насмешкой заметил Янус.
«Братец, мы с тобой точно такие же. Будет лицемерным осуждать коллегу», – ответил я.
– Бизнес должен быть свободен от законов, только тогда можно говорить о его развитии, – продолжил виконт Барбудос и сделал щедрый глоток вина.
Барбудос продолжил излагать свои идеи про свободный рынок, снятие всех ограничений, отмену всякого контроля, подавление любого инакомыслия. Все это должно дать взрывной рост прибыли, которая позволит построить государство капитала. Естественно, магия должна была его поддерживать, смазывать заржавевшие шестерни, но основную выгоду от станка должен получать крупный бизнес.
Род Барбудосов из-за близкородственных браков давно поддерживал антирекорд по рождаемости магов, лишь каждый десятый в семье обладал даром. Поэтому они сначала занялись историей, а потом и коммерцией. Они мечтали, что когда-нибудь деньги сменят магическую силу.
Именно такие воззрения оттолкнули Витольда от этого рода. Схожие методы, разные цели.
Барбудос хотел превратить государство в корпорацию, которая за долю в прибыли будет обслуживать его интересы, заниматься убыточными и долгосрочными проектами. Маги в этой системе были техниками, что сохраняют механизм в рабочем состоянии. Барбудоса больше волновали даже не деньги, а власть внутри его компании. Он был согласен платить, чтобы чиновники остались за дверями его конторы. Его раздражал не только размер налогов, но то, что кто-то вмешивается в его дело, смеет вторгаться в его маленький феод, оспаривать власть директора.
Витольд видел свое королевство хищной корпорацией, главной целью которой был захват и освоение новых территорий. Приближенные принца получат ее акции и толику власти, а маги будут ценными специалистами, которым всегда гарантируется высокая оплата труда и стремительный карьерный рост. Простецам, которые не имеют средств, щедрой рукой будут давать льготы, чтобы они были лояльны и поставляли рабочую силу. Это даст прирост магов и высвободит силы репрессивного аппарата. Естественно, банкет надо оплачивать за чей-то счет, именно крупный капитал будет «наслаждаться» амбициозными планами Витольда.
Карл на этом фоне выглядел консерватором, а то и ретроградом. Он просто хотел уравновесить старую систему, дать ей еще немного времени за счет науки и освоения восстановленных земель. Да, это тупик, но этот тупик не требует ломать хребтом об колено устоявшийся уклад, подавлять бунты и устраивать кровавый передел за власть. Все просто получат чуть больше, чем имеют и разойдутся. Кто-то пойдет во дворец, кто-то – в лачугу. Этот вариант устраивал часть аристократии, поэтому они шли за ним. Даламар работал над тем, чтобы при таком раскладе больше всех получали вольные маги.
Я слушал изредка соглашался, если бы не Янус, то прозевал главный удар:
– Давайте отбросим эту ложную скромность, Маркус. Рассмотрим факты. Четверть века назад Адриан Камет берет в жены Ламию Кадавер. В марте двадцать восьмого года у них рождается сын. Мальчик трагически погибает при резне. А спустя несколько лет Адриан Камет, известный как Соттомский Мясник, усыновляет чужого мальчишку, делает его своим личным учеником и наследником. Вы думаете, что это никто не замечает?
Эх, почему я не взял у герцогини справку, что я не Кадавер? Когда-нибудь она мне точно пригодится!
– Все люди страдают от выборочной слепоты, – я рассмеялся. Если Барбудос хочет верить в эту сказку, я не в силах ему отаказть. – Всем нравится общепринятая версия. Никто не хочет думать, что есть законнорождённый ребенок из септы, наполовину Кадавер, который может по закону предъявить права на титул и наследство. Гораздо проще верить в свои фантазии.
– И вас это устраивает? – взгляд у виконта стал неожиданно тяжелым.
– У меня был по этому поводу конфликт с родней. Опыт и сила победила. По крайней мере, она так думает, – я криво улыбнулся.
– Вы не будете создавать какой-либо род, просто используете другие.
– Да, эта схема несет дополнительные издержки, но позволить мне влиять на политику независимо от конкретных личностей.
– И все же… Титул, земли, знания, – начал перечислять виконт и осекся.
– Два из трех у меня есть. Что до титула… Сейчас нет разницы между бароном и герцогом. Гораздо важнее твой пост в государстве. Иногда стоит уйти в тень, чтобы не получить удар.
– Не одобряю, но понимаю. Вы сделали ставку на выживание, – серьезно сказал Барбудос.
– Титул может получить и другой маг с кровью Кадаверов, это не повлияет на мое положение на Иллирии.
– Я так понимаю, план по влиянию на политику через безродных остался в силе. Просто сменились фигуры? – сложив пальцы домиком, спросил Барбудос
– Не могу этого ни подтвердить, ни опровергнуть.
– Вы так легко это говорите?
– Это пустые россказни безродного мага после бутылки вина. После двух и не такое расскажу.
– Я тоже, – виконт усмехнулся. – Вижу, мы согласны в методах. Пусть в пекло лезут другие, а мы им за это заплатим. Наши цели схожи, если вы готовы работать над нашим совместным будущем, то я готов подписать договор, – взмахнув рукой, сказал Барбудос. – На следующем совете мы вам поможем с законом, дадим свободу узникам! Пора немного пустить кровь Ланкастам. Им место на свалке истории.
– Полностью согласен, – честно сказал я.
Получив проект договора, я попрощался с хозяином дома. Спустя пару минут я покинул поместье. Вскоре ко мне присоединилась охрана. Едва мы подъехали к Хамбургу, раздался взрыв.
Глава 19. Бунт
Сразу за первым взрывом прозвучало еще несколько, а потом загрохотали пушки, через несколько секунд эфир содрогнулся из-за применения площади заклинаний.
Геройствовать мне не дали, да я и не собирался. Приказали лечь вниз, а потом – создать заклинание, чтобы обеспечить связью всех бойцов. Стелларон сразу оценил ситуацию, приказал выжать из транспорта всю скорость и ехать подальше от города. Едва он это сказал, как в поместье Барбудосов раздалась серия взрывов.
«Ждали, что мы уйдем», – мелькнула мысль в голове. А потом по нам открыли огонь из винтовок, времени на размышления не осталось.
Обе «смоходки» делал Кохорн. В первую очередь он позаботился о защите и скорости. Пули увязли в щитах, мы ломанулись вперед. Над нами громыхнул взрыв, но магическое поле выдержало.
