— Да, пожалуйста! — Илар встал с места, взял футляр с далиром и положил его перед шаманкой. Потом снова уселся на место и стал дожевывать рагу — ничего пошло, прикинул — все уместится как надо.
Шаманка осторожно расстегнула футляр, извлекла инструмент из бархатной «кроватки» и положила перед собой, осторожно и ласково поглаживая кончиками темных пальцев его крутые бока. Далир лежал на столе поблескивая в лучах послеполуденного солнца и будто ежился под нежными руками шаманки. Она гладила его, трогала струны, и было похоже, что Легана прислушивается к каким‑то своим ощущениям, как если бы большая охотничья собака нюхает воздух на опушке леса, отыскивая след добычи. Все это было настолько странно, непривычно, что Илар замер с недоеденным куском рагу во рту, остановился, и стал наблюдать за манипуляциями женщины.
Наконец, шаманка остановилась, открыла глаза, посмотрела на Илара и с недоумением спросила:
— Ты хоть понимаешь, что это такое?
— Волшебный инструмент — пожал плечами Илар — когда я на нем играю, все радуются или плачут. Классная штука!
— Классная штука — с непонятной интонацией протянула женщина — это артефакт, древний, огромной магической силы! Даже я, у которой практически не осталось магии, чувствую волны Силы, исходящие от него! Я слышала про такие штуки. Но ты не знаешь его особенности — он настраивается под хозяина. Одного, единственного, а для других он может быть просто хорошим инструментом. Почему он откликнулся тебе — уму непостижимо! Он НЕ должен был тебе откликнуться, понимаешь? Никогда! Ни за что! Эти глупцы, что напали на тебя в гостинице, не знали свойств артефакта. Но суть еще вот в чем — он не до конца тебе открылся. И откроется ли когда‑нибудь — это вопрос.
— Как так? — неприятно поразился Илар — он же играет для меня? Как надо играет! Значит — открылся!
— Нет. Это — оружие, способное заставить всех, кто слышит далир, выполнить то, что он приказывает. Вернее — то, что приказывает играющий на нем музыкант. Ты не можешь заставить людей сделать то, что хочешь, наигрывая на инструменте, так?
— Нуу… наверное — неуверенно ответил ошеломленный Илар — а может и могу. Не знаю!
— Не можешь — кивнула шаманка — иначе бы ты уже заметил, после стольких‑то выступлений. Для тебя он просто замечательный инструмент. И слава богам! Опасное дело, я тебе скажу, если узнают о неком парне, способном заставить всех вокруг сделать то, что пришло ему на ум. Не зря разбойники гонялись за инструментом.
— Не понимаю! — вмешался Даран — как это оружие? Он же не будет бить далиром по голове! А то, что они пляшут и смеются под музыку — так это обычное дело, все музыканты так умеют!
— Все, да не все — хмыкнула шаманка — представь, что Илар играет на далире, и подумал о том, чтобы кто‑то за столом взял, и перерезал себе глотку. И тот взял нож — чик! Перерезал. Сам. Не думая, зачем это делает. Это не оружие?
— Мда… оружие. Я как‑то не думал об этом, да. Страшно! Если его в плохие руки… А все‑таки, почему далир откликнулся Илару? Ты же говоришь, что он настраивается под одного хозяина?
— Илар получил силу прежнего хозяина, а еще — он необычный колдун. У него все выходит наоборот! Минус переходит в плюс! Он не должен владеть далиром — он владеет им! Заклинания выходят наоборот, срываются, получается непонятно что — вот и результат! Это очень, очень интересно — за долгие, долгие годы мне впервые интересно! О! Наша снежная девочка! Ты чего встала‑то?
Илар повернул голову в сторону дверного проема и поперхнулся ледяным соком, который попивал, роняя капли на подбородок и грудь (мать всегда ругала его за неаккуратность, но ему нравилось, когда капли текли по губам и подбородку — так вкуснее! А может просто назло матери, типа протест)
В дверях стояла больная. Она шаталась, держась за косяк, ее скелетообразное тело колыхалось, как одуванчик на ветру, и девушка силилась что‑то сказать. Даран жалостливо нахмурился, а Илар почему‑то с удивлением заметил, что девица во всех местах такая же белая, как и волосы на голове. Наконец, больная выдавила что‑то вроде: «туалет!», шаманка и кухарка подхватились с места, и подцепив несчастную поволокли ее вглубь дома, приказав за ними не ходить. Через некоторое время вернулись, и шаманка с удовлетворением заметила:
— Работают снадобья. Кишечник заработал. Кашель уже не такой страшный. Еще недельку, она подымется. А может и раньше. Девица настырная, вон как вскочила — под себя делать не захотела. Даже парней не постеснялась, голышом выбежала.
— Худая какая! — помотал головой Даран — моя мама была такая же худая перед смертью. Жалко. Жалко, что тебя тогда не было рядом с нами. Хозяин не нанял хорошего лекаря. Сказал — выживет, значит выживет. А подохнет — туда ей и дорога, значит судьба ее такая.
— Попался бы мне твой хозяин в лесу! — прошипела шаманка, мгновенно превратившись из доброй бабушки в опасную лесную змею. Илару даже на миг показалось, что у нее выросли два огромных белых зуба, через которые змея впрыскивает яд.
— Я бы ему шкуру сняла, и оставила его привязанным на муравейнике! — продолжила свои зверские мечты шаманка — ненавижу рабовладельцев! Такие люди жить не должны!
— Согласен! — хмуро заметил Даран — когда‑нибудь я вырасту и доберусь до него! Когда‑нибудь…
— Ладно, развоевались мы — усмехнулась шаманка — Илар, иди, прими ванну и отдохни перед работой. Да убери подальше свой инструмент. Ох, наживем мы с ним проблем — есть у меня такое ощущение.
Такое же ощущение было и у Илара, однако вида он не подал, и грузно, как беременная баба, сполз со стула, тяжело передвигая ноги. Обжорство, конечно, это прекрасное, хотя и порицаемое в народе свойство.
Впрочем — Илар знал себя. Через несколько часов он будет голоден, как если бы только что не обжирался до посинения. Мать всегда завидовала его способности объедаться и при этом никогда не полнеть. Говорила, что весь в дедушку — тот тоже был таким шустрым и энергичным.
Горячая ванна, постель, под чистыми простынями… это счастье! Не надо трястись в повозке, глотая пыль и слушая нытье возчика, не надо ерзать на твердых ящиках, выбирая место поудобнее — лежи себе, да слушай чириканье птичек за окном!
Незаметно Илар уснул, и проснулся уже от прикосновения руки:
— Хозяин, там пора! Собирайся! Через весь город еще тащиться!
Даран был уже собран — штаны, рубаха, курточка, сумка через плечо — для денег. Все, как полагается. Илар соскочил с кровати, с сожалением проводив ее взглядом, быстро собрался и через пятнадцать минут они уже шагали по улице, вдыхая вечерний воздух, настоянный на дыме очагов.
