Если бы несчастный парень обмочился или что похуже, никто бы его не упрекнул. Но парень просто стоял, и взгляд его был безумен. Рука машинально докончила работу, и из кармана вывалилась книжка формата покетбук.
Надежда Олеговна посмотрела на детектива, и детектив под взглядом этим сник.
— Пора бы вам… всем отдохнуть, Миша, — сказала она.
Из милицейской «Волги» выскочил майор и набросился на а-ля Леннона:
— Да вы понимаете хоть, что только что чуть не совершили!
— По-вашему, я идиот? — огрызнулся детектив.
— По-моему, очень даже!
А-ля Леннон закатил глаза и пошёл к своей машине, не обращая внимания на крикуна.
Надежда Олеговна не смотрела вообще ни на кого, кроме парня с книжкой. Она подошла к нему. Тот продолжал стоять с безумными глазами. Надежда Олеговна подняла книжку (ни капли не удивившись, что автор «мягкого» экземпляра её сын) и вложила в руку парня, заглянула в глаза. Взгляд парня понемногу становился осмысленным.
— Зачем ты вернулся? — спросила Надежда Олеговна.
— Я… я… ой! — парень часто-часто заморгал, глаза его увлажнились, но он взял себя в руки и сказал:
— Я вас уважаю! — из уст скинхеда это была высшая похвала. По крайней мере, так показалось Надежде Олеговне.
— Большое тебе спасибо, — сказала она.
— Я хотел это… автограф… ваш… пожалуйста!
— С удовольствием. Как тебя зовут?
— Мрамор… то есть Слава! Вячеслав.
Надежда Олеговна засмеялась, и парень засмеялся следом. Она оставила на титульном листе добрые пожелания и подпись. Парень поблагодарил и, недоверчиво следя за чокнутыми охранниками, пятясь, вышел за ворота. Потом дал стрекоча.
Надежда Олеговна прошла к чёрному входу.
У двери её уже ждал взвинченный Виктор Ильич.
— Какой же ты небритый! — ахнула Надежда Олеговна.
Виктор Ильич молча обнял её и завёл в дом.
— Заставила ты меня понервничать, — пробрюзжал он.
— Когда успела?
— Хе, когда! Только что.
— Плюнь, — отмахнулась Надежда Олеговна. — Что у тебя… — «случилось?», хотела спросить она, но друг сердешный приложил палец к её губам: «шшш!». Она быстро-быстро замигала глазами.
— К чаю? — сказал он. — К сожалению, запамятовал я об этом побеспокоиться. У меня предложение. Давай выберемся в город, а то я тут, как мышь амбарная… хирею.
Надежда Олеговна мало что понимала (если ни сказать, что ни понимала ничего), но странную игру Виктора Ильича поддержала:
— Хорошая идея. И я сама давненько просто так не выбиралась.
— Тогда чего медлить? Идём.
… Виктор Ильич смотрел в окно на припаркованные рядом с машиной Надежды Олеговны два «броневика» сопровождения. Из них так никто и не высовывался.
— Машинки действительно бронированные? — спросил он.
— Заметил?
— Не трудно. Кто в них?
— Моя личная охрана.
— Тебе нужна личная охрана? — в его голосе промелькнула тревога.
— Нет. Но зато людям нужна работа. А мне держать марку.
— Что же они даже не вылезли, когда тебе сбрендило выйти в толпу?
— Я стараюсь реже афишировать своих амбалов. Мы условились, что в случае чего я сожму руки в кулаки. Я не сжала.
— Ну и ну… — покачал головой Виктор Ильич.
— Витя, может хватит изводить меня? Зачем ты выбрал Интернет-кафе? Почему не захотел поговорить в доме? Что происходит, наконец?
Виктор Ильич протянул руку через столик и накрыл ею ладонь Надежды Олеговны.
— Мне просто нужно было собраться с мыслями. У тебя челюсть отвиснет, когда я расскажу.
И он рассказал про то, как стал развиваться роман после выпитого коньяка и как спиртное помогает уйти из-под контроля стола во время «отключки» (или, если угодно — транса, а ещё лучше — трансляции). Поведал, как не единожды был обязан приходу призрака Юры, её погибшего сына, и как в последний визит он впал в приступ бешенства и забрал с собой детектива Кешу.
— Куда? — спросила Надежда Олеговна.
— А я почём знаю? — ответствовал Виктор Ильич.
Потом он рассказал историю с зеркалом и, о том кто предположительно пытался попасть сим путём в наш мир. Пересказал эпизод заключения договора чернокнижника с Дивом. Высказал опасение, что чернокнижник — тот самый, создавший стол, и что он-де каким-то образом манипулирует разумом призрака её сына в нашей реальности. Дошла очередь и до удивительных совпадений имён и их значений, и как с этим связан хорт.
Потрясению Надежды Олеговны, казалось, нет границ.
— И ты один барахтаешься во всём этом?!
— Извини, что разом выплеснул на тебя всё. Просто накопилось. А башка уже не соображает, что предпринять… Мне нужно было с кем-то поделиться! А если ни с тобой, то с кем?
— Разреши подумать, — остановила она ненужные оправдания. — Всё так… ух! — Надежда Олеговна покрутила руками над головой, будто укладывала фееричную прическу. И погрузилась в раздумья.
Виктор Ильич откинулся на сиденье и, внимательно следя за её мимикой, между тем наслаждался созерцанием её лица.
Прошло достаточно времени, чтобы заподозрить Надежду Олеговну в глубокой медитации, а не в раздумьях, и успеть забеспокоиться о чистоте её сознания. И когда смотритель собрался её позвать, она сама очнулась и взволнованно сказала:
— Нам нужен Интернет.
И через две минуты они уже сидели за столиком с монитором.
— Что ты хочешь найти? — спросил Виктор Ильич. Он выбрал Интернет-кафе на всякий случай, если вдруг понадобятся доказательства или сверка данных, но никак не думал, что за информацией полезет она сама.
— Увидишь, — бросила она и открыла сайт какой-то газеты. Нашла нужную ей статью и объяснила:
— Я буквально недавно наткнулась на эту статью. Случайно. Прочитай.
Виктор Ильич уткнулся носом в монитор. Статья газеты «Жизнь» датированная апрелем сего года называлась «МАГИЯ СТАЛА НАУКОЙ». И ниже: «Ученый участвовал в колдовском обряде». Виктор Ильич с сомнением посмотрел на Надежду Олеговну, но та твёрдо прошептала: «Читай!» И он прочитал:
«МАГИЯ наконец-то стала предметом пристального исследования ученых»… бла-бла-бла… «Выводы потрясающие — магические заклинания и обряды действительно работают! Кандидат исторических наук Альберт Д. испытал на себе индейский обряд вызывания духов „костумбре“»… бла-бла… «Все танцуют босиком под ритмичную музыку. Лица у людей меняются, они впадают в транс. Жуткое чувство»… бла-бла-бла… «Шаман, шепча заклинания, режет чёрного петуха, окропляет всё вокруг его кровью».. бла… «Больная женщина 80 лет улыбается — ей стало легче. Ритуал продолжается сутки, и она к его окончанию кажется уже здоровой — она исцелилась!»
