Ознакомительная версия.
Хэлдар подошел к столу, отодвинул тяжелый стул, присел. Пригласивший его все так же невозмутимо вглядывался вглубь кружки с водой. Эльф, наученный давним опытом, разговора первым заводить не спешил и ждал. Наконец, человек поднял глаза от воды и в упор глянул на Хэлдара.
— Рад встрече. Давно тебя жду… что так медлил?
На эльфа смотрели глаза цвета выгоревшего пустынного неба, опушенные белесыми ресницами; заглянув в них, эльф ощутил что-то до боли знакомое — усмехающийся свет… память и власть… готовность слушать и слышать все голоса мира…
— Вы ждете меня. Зачем?
— Разве об этом ты хотел спросить? — Пьющий Песок приподнял бровь.
И голос… нет, голос был другим. Тот был весел даже в минуты безнадежного отчаяния, в нем словно поблескивали золотые искорки, а этот — ровен, негромок, и собеседнику поневоле приходится напрягать слух, чтобы различить оттенки в этом серебристо-сером бархате.
— Вы звали меня. — Эльф сам не знал, чего тут было больше — вопроса или утверждения.
— Неужели?
Нет, он явно насмехался. Хэлдар отвел глаза, с неподдельным вниманием рассмотрел чахлые кустики, царапающиеся в пыльное оконное стекло короткими толстыми колючками, и быстро глянул на собеседника. Нет, исключено. То лицо было тонким, четок и резок был рисунок рта, брови будто переламывались над висками, и улыбка — Хэлдар помнил ее. Помнил застывшей на бронзовых губах, украшенную тонкой струйкой крови, стекающей на подбородок… Проводник ни красотой, ни тонкостью черт не отличался. Ничего общего. Вот только глаза…
— Мальчик, не думаешь же ты, что все мы на одно лицо? — усмехнулся Пьющий Песок.
— Вы непохожи на эльфа, — ничего умнее Хэлдар не придумал сказать.
— Так я и не эльф. Хотя… может, как-нибудь. Так о чем ты хотел спросить меня?
— Вы знали моего отца? — с трудом выговаривая слова, настолько нелепым казался ему этот вопрос, спросил Хэлдар.
— Знал. Что еще?
— Но… когда это было? Он ничего мне про вас не рассказывал… и, судя по вашим годам, он мог знать вас разве что младенцем.
— Наоборот. Это я старше его. Да и какой возраст у тех, кто не знает времени? Так, видимость одна.
Хэлдар помолчал. Разговор грозил затянуться, а как раз временем эльф не располагал.
— Вы — Пьющий Песок? — решил все же уточнить эльф.
— Пока да.
— Тогда не согласитесь ли вы быть нашим проводником в Арр-Мурра? — здесь, в Шибальбе, было верхом невежливости вот так прямо обозначать цель дороги, но Хэлдар решил пренебречь церемониями.
— Вот прямо так? Ты даже имени своего мне не назвал…
— Хэлдар, сын Гая. — Имя рода Хэлдар не произнес.
— Так вот, Хэлдар, сын Гая, я не пойду с вами в Арр-Мурра. Это твоя дорога, и не мне ее переходить.
Пьющий Песок взял кружку и надолго припал к ней. Обычную воду он пил как дорогое вино — впрочем, это было в обычае у всех проводников. Ни привозного вина, ни местного черного пива они не пили — только воду. Эльф, на мгновение опешив, перевел дыхание, стараясь ничем не выдавать своего негодования.
— И на том благодарю. Но зачем же вы меня звали?
— Я давно тебя жду, — пожал плечами Пьющий Песок. — Она там совсем одна, Хэлдар. И помощи ей, кроме как от тебя, ждать неоткуда. Поспеши, мальчик.
И проводник вновь устремил взгляд в глубины кружки, давая понять, что разговор закончен. Хэлдар, однако, так не считал.
— Вы говорите загадками. И, боюсь, я вас плохо понимаю.
— Глупости какие… — укоризненно качнул головой проводник, — все ты прекрасно понимаешь.
— Значит, я должен поверить тому, что вы когда-то знали моего отца, и если меня не обманывают глаза, вы не просто знали его, вы… одной крови. И моя Амариллис… ее вы тоже будто только вчера видели. И всему этому я должен поверить?
— Ты уже поверил. И довольно об этом. Повторяю — у тебя мало времени. Ар-Раби хороший проводник, пустыня любит его. Да и тебе пора вспомнить все, что ты умеешь… вот уж не думал, что придется тебя уговаривать. — И проводник опять опустил глаза. Хэлдар невольно проследил за его взглядом — прозрачная вода в темной глиняной кружке, все тот же песок на дне… вдруг среди белесых песчинок вспыхивает одна золотая искорка, потом еще одна, и еще… Хэлдар не успел их сосчитать, потому как спокойно искрам не сиделось и они метались в воде, выписывая петли и закручиваясь в спирали.
— Возьми. — Очнувшись, эльф вздрогнул и поднял глаза на собеседника. Тот положил перед ним небольшой сверток, укутанный в грубое полотно. — Возьми, посмотришь потом, когда выйдете из Шибальбы. Это карта Пустынных земель. От всех бед она вас, конечно, не избавит, но кое-что поможет обойти.
Эльф встал; он как-то очень ясно почувствовал, что разговор действительно закончен, и тянуть его не имеет смысла, а возможно, даже опасно. Он взял сверток, сдержанно поклонился и вернулся к своим спутникам.
— Ну что, он пойдет с нами? — нетерпеливо спросил Сыч.
— Нет, — покачал головой Хэлдар. — Не пойдет.
— Эээ… — разочарованно протянул орк. — А чего ради звал?
— Ради этого, — эльф спрятал сверток в сумку. — Он дал мне карту Пустынных земель.
— Уже неплохо, — покивал ар-Раби. — Ты все такой же скрытный, мастер эльф. На тебе лица не было, когда вы говорили… будто призрака увидел.
Эльф промолчал.
— Как бы то ни было, нам пора. Даю вам остаток этого дня на сборы, сегодня в ночь выходим. Лошади у меня свои, я их для каждого похода сам подбираю, так что озаботьтесь только припасами. Вернее, их оплатой. А то, вам волю дай, вы вина накупите и солений, — и ар-Раби хохотнул. — Пожалуй, я сам пойду с вами. Так оно вернее.
Когда несмело заблестели в небе первые звезды, Шибальба была уже далеко позади. Ехали молча, все распоряжения ар-Раби уже сделал, все наставления преподал. Он предупредил их, что передвигаться по пустыне можно только ночью, в предрассветные и сумеречные часы, а на вопрос Сыча, что же им останется делать днем, коротко ответил: «Умирать». Поначалу ар-Раби предложил сначала двигаться по нахоженным караванным тропам, но потом сам же от этого отказался.
— Мы потеряем слишком много времени. Я так понял, вам нужно в самое Сердце Зла — а все тропы кружат вокруг да около. Что нам хороводы водить, идем туда, куда нужно.
И решительно свернул вглубь каменистого плоскогорья, оставив тропу по левую руку. Они ехали на низкорослых лошадках, еще трех вели в поводу. Когда первая ночь в пустынных землях подошла к концу, и небо побледнело, будто ужасаясь предстоящему восходу солнца, ар-Раби остановил свой маленький караван и приказал готовить стоянку. Сыч и Арколь выкопали в сухой, звенящей земле яму глубиной около трети роста взрослого человека, достаточную для того, чтобы вместить всех четверых путников. Над этим странным укрытием, больше напоминающим могилу, ар-Раби и эльф соорудили навес — первый слой из белого полотна, закрепленный камнями, и второй, отделенный от первого небольшими деревянными стойками, сделанный из ткани, сплетенной из серебряных нитей; при свете занимающегося утра она выглядела как рыбья чешуя. Лошадям было позволено щипать колючие кустики, путники ели сухие медовые лепешки, вяленые фрукты, запивая их водой. Поев, ар-Раби напоил лошадей и дал каждой по пригоршне какой-то сухой травы, которой у него была целая сумка. После этого лошади опустились наземь и замерли, будто одурманенные, проводник накрыл их кусками полотна, прижав их края ткани камнями.
Ознакомительная версия.
