И уже ступила на первую ступень лестницы, как услышала вопрос:
–– Позвольте узнать, куда вы направились, миледи?
–– К себе, –– пожала плечами Саша, остановившись, и посмотрев на герцога. –– Я устала и хочу спать.
–– Увы, сегодня вы спите на конюшне.
––Что? Ей послышалось?
–– Вы наказаны, миледи. За то, что подвергли мою дочь опасности.
Саша склонила голову, обдумывая услышанное, и не сдержала улыбки: и в чем наказание? Ах, какой страшный зверь объявился в замке! И какие жуткие наказания придумывает. Что такое конюшня, имеющая сено для удобного ложа, по сравнению с двумя стульями, на которых ей приходилось спать, работая в нервном отделении педиатрической больницы? А те перины, от которых она неделю как, наконец, избавилась?
–– Спасибо, милорд! –– весело рассмеялась Саша, к всеобщему удивлению, и безропотно направилась в сторону выхода на улицу.
‘Изменилась, говоришь’? –– прищурился Мороган на Вордана, проводив жену подозрительным взглядом. Он ждал возмущенных криков, как минимум, и угроз с попыткой убить его на месте, как максимум, а вместо этого милая, довольная улыбка и благодарность за унижение и откровенное оскорбление достоинства благородной дамы. Может, Бритта что-то не поняла? Нет, она могла потерять память, но не ум.
Значит, что-то не понял он.
Мужчины еще долго сидели за столом, потягивали вино и перебирали новости и события, произошедшие за время отсутствия хозяина этих обширных владений. Мороган скупо прокомментировал жизнь в тех краях, которые ему довелось посетить. Наконец, мужчины начали расходиться. Первым ушел Вордан, спеша узнать, не нужно ли что герцогине? Ночи очень холодные, зима не сегодня –– завтра укроет землю снегом, и женщина легко может простудиться. Да и не место ей среди лошадей, на соломе, как самой последней нищенке.
Потом ушел Родерик, и, наконец, нехотя покинул герцога и Винсент. В принципе, он был удовлетворен произошедшим –– Мороган только ступил на свою землю, как принялся осуществлять задуманное. Скоро можно будет вернуться домой и не беспокоиться о душе несчастной Бритгитты. От силы месяц и она попадет в светлые руки Создателя, раскаявшаяся, искупившая грехи. В эту ночь Винсент спал как никогда безмятежно и сладко.
Морогану же не давало покоя поведение Бритгитты, и он направился в конюшню проверить, как она исполнила его приказ. И был уверен, что не найдет ее там. Наверняка женщина уже спит в своих покоях на множестве любимых перин под бдительным оком служанок, довольная, что так искусно исполнила роль кроткого и невинного существа и с легкостью провела бывалых воинов.
И он даже хотел этого, потому что тогда загадки бы разрешились и волнение, сродное юношескому пылу влюбленного, уступило бы место естественному и понятному чувству ненависти и расчетливой мести.
Но желаниям не суждено было сбыться.
У входа в конюшню, перегородив проход к двери, словно сторожевой пес лежал Айларик и смотрел в небо, усыпанное звездами. Увидев хозяина, он вскочил и низко поклонился.
–– Открой, –– приказал Мороган и, шагнув внутрь, застыл у порога. В углу, на меховом одеяле, постеленном на сено, спали двое, мирно посапывая под еще одним одеялом. Одним на двоих. Первая была Бритгитта –– безмятежно улыбающаяся и совершенно довольная. Вторая –– ее служанка, молоденькая и внешне неприметная вилланка.
Мороган шагнул к жене и присел рядом, пытливо разглядывая спящую. Он пытался увидеть в ее лице фальшь, признак того, что всегда сопровождало ее действия –– расчетливой хитрости, надменности, недовольства и злости. Нет, лицо светло и ресницы чуть дрожат, и дыхание ровное и глубокое. Она не притворялась, а действительно спала.
Мороган вопросительно покосился на конюшего. Тот, не скрывая, любовался госпожой и, казалось ничуть не удивлен и не обеспокоен.
Годфрид качнул головой: не много ли странностей появилось в его замке?
И откинул одеяло с жены.
Айларик дернулся, желая воспрепятствовать герцогу, но вовремя опомнился, замер. Герцог поднимал девушку на руки бережно и почти нежно, стараясь не потревожить сон. Проснулась лишь Майла. Вскочила и испуганно уставилась на господина. Тот качнул ей головой, приказывая бежать вперед и готовить постель герцогини. Майла взметнулась и, подхватив одеяло, скрылась с глаз.
К появлению Мороган в покоях госпожы она уже успела разжечь огонь в камине и закрыть ставни. Мужчина с удивлением отметил отсутствие перин на ложе Бритгитты –– меховое одеяло и две подушки. Он осторожно положил девушку и опять заглянул в лицо: что он упустил? И не нашел ничего необычного, кроме разве самой сути произошедшего.
Он качнул головой и решительно покинул комнату –– будет завтра и будет послезавтра и еще множество дней, в один из которых он обязательно узнает, что за птичка поселилась в теле дьяволицы, и как это случилось.
Г л а в а 22
Вскоре лег снег. Еще кое-где и кое-как, но уже было ясно, не растает.
Недели пролетали, как один день. Саша жила обычной жизнью, разве что по указу герцога обязана была прислуживать его воинам во время трапезы, да мыть посуду после. Девушка с радостью приняла на себя дополнительные обязанности и прилично справлялась с ними. Стражники у герцога были милыми и воспитанными людьми, большинство из которых она знала довольно близко –– они вместе устраивали футбольные матчи. Разговоры на эту тему не стихали и во время обедов. Рыжий верзила Сайрес, голкипер воинской команды, и Юджирон, нападающий Сашиной команды, быстро распределили обязанности по помощи госпоже меж товарищами, установив своеобразное дежурство, и ей не приходилось таскать чаны с похлебкой и огромные блюда с пирогами, гусями да горячим рагу. И убирал после себя каждый, с улыбкой кланяясь герцогине и расспрашивая о незначительных вещах, бросая фразы в знак внимания и уважения: ‘Как вам сегодняшняя погода’? ‘Уверен, вы сегодня устроите знатное сражение’. ‘Спасибо, пирог с яблоками сегодня особенно удачен’. ‘У Майлорта болит нога, наверняка к непогоде’. ‘Не нужна ли вам помощь, миледи Бритгитта? Я могу принести воды’. ‘Не огорчайтесь, что милорд запретил вам прогулки, мы и здесь не дадим вам скучать’. ‘Да, да миледи, с нетерпением ждем матча’…
В общем, указ герцога привел к тому, что Саша еще больше подружилась с воинами и челядью замка. А то, что ее теперь не выпускали за ворота и запретили брать лошадь, угнетало лишь первые сутки, на вторые она наряду с постоянной командой организовала и запасную –– юношескую, в которой виночерпии вместе с вилланами и поварятами устраивали не менее бурные и азартные сражения, чем взрослая команда. А еще учила Ульрифа грамоте. Дезидерию всему тому, что умела сама, и считала, могло пригодиться ей в жизни: от стрельбы из лука до лечения определенных болезней, от выкраивания колпаков для кухонных работников до приготовления печенья, а главное, терпению, пониманию и любви к ближним. И усердно шила: игрушки детям, одежду беднякам в деревню, слугам, чтоб заменить износившуюся. В общем, дел хватало. И, слава богу, ей никто не мешал.
