Рядом беззвучно плакал Элиа, все так же завороженно наблюдая за ходом боя, охнули те жители деревни, которые не заняты охраной танской дружины, но Кларенс не отвлекся. Возможно поэтому он заметил то, что упустили многие другие. На лице Ольга не отражалось ни одной эмоции – чувства всегда были спрятаны в глубине, как вода зимой прячется подо льдом, но тело внезапно перестало быть расслабленным, в нем появилось нечто вроде напряженной струны. Кларенс, всегда чуткий к таким проявлениям, насторожился.
…Свет заливал его сознание, и человеку душевно зрячему он сам виделся как столб белого света, не слепящий, а греющий…Свет позволял ему не видеть, но замечать, не слушать, но слышать. Благодаря ему он чувствовал себя частью вселенной, он был и Ольгом, таном Нарита, и страстно верящим в него Кларенсом и отражением на лезвии своего меча и блестящей сталью клинка Радиона, он чувствовал каждое движение, каждую мысль…Каждое намерение…
Мечи описывали в воздухе красивые дуги, скрещивались между собой, играли на солнце яркими бликами…Это было прекрасно…
Как жизнь.
Как смерть.
Старинный клинок, принадлежащий многим поколениям предков Ольга, но до сих пор сохранивший свою остроту, пропел в воздухе свою звонкую песнь, и надвое рассек грудь тана Радиона.
Зашумевшие было конники, смолкли, когда жители деревни выразительно направили на них стрелы.
* * *
Ольг шел как всегда бесшумно ступая, но Элиа чудилась в его походке тяжесть. Тан бы ни за что в жизни не признался, что ему тяжело, но после двух ранений кому угодно нужна помощь.
– Со мной все нормально,- сказал Ольг спокойно.
– Ты мысли угадываешь?- Элиа бежал вприпрыжку, не успевая за стремительно шагающим таном – большая разница в росте все еще давала о себе знать.
– Зачем?- удивился тан,- И так понятно о чем ты думаешь. Не бойся, это не раны, так – царапины. Меня очень трудно ранить по настоящему.
– Я знаю. Но он ведь был очень сильным воином.
– Он был неправ,- терпеливо объяснил Ольг,- В настоящем Поединке неважно кто сильнее. Хотя,- сказал он, немного помолчав,- Я победил бы его в любом бою.
– Почему?
Ольг пожал плечами. Он не знал как это объяснить. Когда после Поединка к нему подбежал насмерть перепуганный Элиа и, уткнувшись зареванным лицом в его рубашку, долго не отпускал, он вдруг понял что мог умереть.
Все люди смертны – вот что он осознал в тот миг, когда тело тана Радиона медленно поплыло в пространстве, а на лице умирающего возникло странное выражение удивления… Ольг в полной мере еще не додумал эту мысль, но она стучала у него в висках все то время, что прошло после окончания поединка.
Все смертны.
И он сам тоже может умереть.
Смерть была не тем сном, который он когда-то себе представлял, не просто переходом в иное состояние, смерть была реальна и страшна.
У смерти было удивленное лицо тана Радиона.
Кларенс, шагавший чуть поодаль, наматывал на руку поводья своего коня и прислушивался к разговору. Ему много что хотелось сказать, но он молчал. Молчал, перевязывая раны неугомонному тану, молчал, удерживая Элиа, который бросился к Ольгу сразу после Поединка, молчал, когда Ольг разговаривал с людом, собравшимся со всех окрестных деревень, а потом отправлял воинов Радиона в Неар, разумно предположив, что донесут все равно…
Что ж, в замке, названия которого они так и не удосужились узнать, теперь наверняка будет новый хозяин. Или, если правильно понял Кларенс, то и не один. Казнь человека, которого ненавидел весь край, всколыхнула людей. Отовсюду шли крестьяне, объединялись в армию против короля и его ставленников, словно восстания на западе внезапно переместились сюда. Но было ли это правильно, Кларенс не знал.
Казалось бы, то чувство горечи, поселившееся в душе после смерти девушки Эллинг, должно было уняться после свершения мести, но они не чувствовали успокоения. Ни один из них.
Ольг устало, еще не до конца разобравшись в своем отношении к происходящему.
Элиа – со сложной смесью радости за победившего, живого друга, все еще не улегшегося волнения и какой-то отчаянной решимости.
И Кларенс – осознающий, что то, что они сделали только что, то, что совершил Ольг, перестало быть просто местью за безымянную деревеньку, сожженную уверенными в своей безнаказанности ублюдками. Он вовсе не хотел участвовать в мятеже против короля, что бы там он не знал о принце Элиа, тем более, ему вовсе не хотелось быть одним из организаторов восстания.
Да, и еще, они сбежали.
Конечно, это трудно было назвать побегом в полной мере, однако поздно ночью после разговоров с людьми и странного празднования победы над Радионом, три тонких мальчишеских тени выскользнули из деревни, и вышли на дорогу. Ольг просто сказал: "уходим", и они снова ступили на утоптанную тысячей ног колею. Они сбежали от ответственности за то, что они только что, собственными руками, натворили.
Нет, не сбежали. Просто Элиа тихо сказал в тот момент, когда он и Ольг уже готовы были принять на себя командование людьми и организацию мятежа против короля, танов и кого бы там ни было, настолько они были возбуждены происходящим:
– Надо найти оружейника, Колина. Нам надо в Неар…
И они пошли в Неар.
УЧЕНИК МЕНЕСТРЕЛЯ
Навряд ли эти дни можно будет назвать счастливыми, подумал Ольг, глядя на мальчишек, все еще перешептывающихся перед сном, но уже отдавшихся безмерной усталости последних часов пешком. Элиа еще что-то бормотал, но утомившийся, немного раздраженный Кларенс уже крепко спал, накрывшись с головой, купленным когда-то в Форое теплым плащом. Плащ, некогда взятый на вырост, был уже впору: Кларенс рос так же стремительно, как делал все на свете.
– Ольг, давай завтра отдохнем,- донесся до него голос Элиа,- Такое впечатление, что за нами собак пустили.
Их и пустили, зло подумал Ольг, но ничего не сказал.
Их искали. Вероятнее всего, это была гвардия Радиона, хотя ему казалось, что брать нужно повыше: смерть Радиона наверняка не осталась незамеченной…в столице. Дважды Ольг, звериным чутьем предугадав опасность, вовремя сводил их с дорог, и они избегали гибели. В придорожных трактирах им сказали, что целые отряды вооруженных до зубов солдат ищут троих мальчишек, и описали их приметы: юноша-воин, лекарь и мальчик-подросток с огненными волосами.
Элиа и Кларенс ничего не знали. Может быть и догадывались, но помалкивали, по крайней мере, Элиа. Кларенс не жаловался на усталость, вызванную быстрым шагом, почти бегом, которым они преодолели полстраны, только глухо ворчал нечто нелицеприятное обо всех танах на свете. Ольг не хотел им говорить, чтобы не пугать, но в последнее время так много всего происходило, что даже он задумался: а можно ли их испугать вообще чем-нибудь.
