Монстр заскулил, отпрянул, пригнувшись к земле и тем самым подставляясь под целый град ударов снизу — Шеда, Ларс и преображенный Дарий тут же ринулись на него.
Эш оттолкнулся от воздуха, как от земли, и снова взмыл в небо. Рывок вниз — и его когти выхватили большущий кусок упругой плоти из загривка.
Обливаясь кровью, лис с воем и визгом бросился прочь.
Догнать, добить, содрать мягкий мех вместе со шкурой с гладких и сочных волокон мышц — все эти желания так яростно пульсировали в висках, что даже пугали.
«Догоняй, догоняй!..» — закричал внутри ворон, и Эш физически ощущал его голод, азарт и жажду крови.
— Прочь из моей головы, — прохрипел он, наполняясь яростью. — Прочь из моей головы! Если ты думал так подчинить меня, то у тебя ничего не выйдет!.. — выкрикнул он своему духу.
«Я не забирался к тебе в голову! — с мукой в голосе ответил ворон, и чужеродные ощущения внутри Эша заметно ослабли. — И это не подчинение, это — слияние!..»
Друзья Эша, опешив, смотрели вслед убегавшему лису, когда Эш приблизился к ним.
— Подумать только… — проговорил Ларс. — Дитя змея бежит от людей во все лопатки. Если бы мне кто сказал, что такое возможно, я б не поверил…
Обернувшись к Эшу, Ларс невольно вздрогнул и выругался.
— Ох, мать моя… Вблизи ты еще страшней.
— Думаешь, тебе самому вытянутая морда с клыками к лицу, что ли? — обиженно проворчал Эш.
«Надо было добить его, — недовольно ворчал внутри ворон. — Нам бы эта энергия пригодилась…»
«Надо было предупреждать о всяких слияниях! — огрызнулся парень. — И тогда все могло быть по-другому!»
«Я думал, ты знаешь, — мрачно проговорил ворон.»
«Знаю что? Что во время трансформации я начну чувствовать и ощущать, как ты?..»
«Нет. Что истинная сила стигматика не в мощи его духа, а в совместимости и единении духа и человека. Меч хорош не тогда, когда он хорош. А когда он ложится в руку, что сможет с ним совладать. И меч всегда чувствует умелую руку, и умелая рука всегда чувствует меч…»
Лисий хвост в последний раз мелькнул во тьме и исчез, оставив после себя только шлейф тающих искр.
Отпускать его и вправду было жаль.
Но и догнать — уже невозможно.
Между тем следом за лисом в темноте исчезли последние летучие твари.
Руки, спина и ноги Эша начали болезненно пульсировать и меняться, принимая обычный человеческий вид.
Сатир, многообещающе покачивая бедрами, приблизилась к молодому ворону, шумно вдыхая его запах.
С удивлением Эш обнаружил, что в состоянии трансформации он выше, чем Шеда.
— А мне нравится, как ты выглядишь, — проговорила она мурлыкающим голосом. — Тебе очень идет, Эш из Сорса…
Эш зыркнул на нее с таким выражением лица, что сатир тут же прикусила язык.
А тишина вокруг начала наполняться обычными ночными звуками.
— Что это было вообще? С чего они все вдруг повылезали? — спросил Эш одновременно и у Ларса, и у ворона.
Крыс фыркнул и пожал плечами.
— Как знать? Это же Иркалла. Готовься — дальше будет только хуже. Преддверие заканчивается, дальше начнется настоящее пекло.
Пекло и правда началось. Правда, прямо здесь, в ближайших кустах, куда к утру Шеда затащила Дария.
Ларс с Эшем молча курили, сосредоточенно стараясь не слушать женские стоны. А потом Ларс, сплюнув в сторону, негромко проговорил:
— Впервые в жизни жалею, что у самого эхо в ответ не пришло.
Эш белозубо улыбнулся во все лицо.
— Зависть, друг, это скверное чувство.
Крыс шумно фыркнул.
— Ну знаешь, конкретно сейчас я ему скорее сочувствую. Сейчас бы рухнуть да спать, а не пение отрабатывать…
— Так спи, — пожал плечами Эш.
Ларс глубоко вздохнул.
— Не могу…
— А что так?
Крыс рассмеялся, оскалив острые клыки.
— Да, понимаешь, душа так и рвется соратнику помочь!..
— Так он, похоже, и сам неплохо справляется, — с улыбкой ответил Эш. — Так что повторю: зависть — плохое чувство.
Он вздохнул, и взял еще щепотку дурмана.
Значит, дальше будет хуже.
— Как же старатели справляются со всем этим? — спросил парень, набивая трубку по новой. — Я не думаю, что каждый из них имеет сильную стигму.
Ларс усмехнулся. Его лицо стало жестким, черты заострились, а суровые морщины вдруг стали ярче и глубже.
— А почему, думаешь, их все считают полоумными смертниками? Как раз из-за этого. Мышиный шаг и удача — вот что помогает им выживать. Но, как ты уже понял, порой этого слишком мало…
Тем не менее, вопреки всем ожиданиям, следующие два дня выдались на редкость тихими.
Только ворон начинал нервничать все сильней. И если сначала Эш угадывал его волнение по интонациям и резким фразам, то к концу второго дня эмоции духа стали осязаемы, почти как во время трансформации.
Эш попытался вернуться к прежней беседе о музыке, оружии и «подчинении», но ворон раздраженно ответил, что этот разговор бесполезен и всему свое время.
Миновав разграбленную гробницу, путники, наконец, добрались до того места, где им предстояло свернуть в лес.
Заросли оказались настолько плотными, что на некоторых участках приходилось в буквальном смысле прорубать себе тропу, и это очень замедляло движение.
И только на третий день путники, наконец, выбрались из ельника.
Это случилось около полудня. Лесная стена вдруг посветлела, деревья расступились, и кони выехали на высокий холм, поросший сизым вереском.
Эш ожидал увидеть внизу привычные очертания старого зиккурата, обломки крепостных стен и древние башни.
Но ничего подобного здесь не было.
Под свинцово-серым небом в зарослях вереска лишь кое-где виднелись обломки зданий, сделанных из плит. Местами среди зелени проступали серые проплешины, будто остатки старой площади или дороги. И только ржавые железные скелеты каких-то строений или машин типа ловчих тянулись от земли в небо, как уродливые деревья.
И больше ничего.
— Это точно Белый город? — с сомнением в голосе спросил Дарий. — Мы не ошиблись?..
— Не знаю, — ответил Эш, пожимая плечами.
Он ждал, что сейчас ворон шепнет ему подсказку, но тот молчал.
«Эй, мы хоть туда пришли?..» — мысленно повторил он свой вопрос духу.
Ворон ответил не сразу.
«Это так странно… Я как будто… рядом с тобой, но не с тобой… Я вижу траву, небо — и одновременно с ними вижу черную беспросветную мглу. Я чую мертвенный холод — и тепло твоего тела, — проговорил он. — Да, мы где-то рядом. Но я пока не могу понять, куда нам двигаться дальше…»
— Ворон говорит, мы где-то поблизости с нужным местом, — ответил Эш, направляя Полудурка вниз с холма к останкам города.
— Ворон говорит?.. — озадаченно переспросил Ларс. — В смысле? Словами, что ли? Эй, погоди!..
Но Эш его не слушал.
С каждым шагом он чувствовал, как в груди становится все теснее от волнения, а сердце начинает биться все быстрей и будто бы с большей силой.
А потом неприятный холодок скользнул у Эша по спине, словно чей-то недоброжелательный взгляд.
Парень нахмурился и вслушался в мертвый город чутьем ворона. И
стоило только ему открыть эти двери, как в голову хлынул целый ураган чужих эмоций: затекшие ноги, нагретая рукоять меча в ладони, нетерпение, вересковые ветви, закрывающие обзор, чье-то недовольство и острое любопытство…
У Эша в висках гулко запульсировала кровь.
Он будто стоял не перед вересковой пустошью, а посреди базарной площади перед сотнями чужих глаз!..
Подобрав поводья, Эш остановил коня.
— Мы здесь не одни, — сказал он друзьям, вглядываясь в шевелящееся на ветру зеленое море под ногами.
Он засветился изнутри бронзовой энергией ворона, готовясь к бою.
— Соглядатай? Или дингир? — спросил Ларс, останавливаясь рядом.
Ответить Эш не успел.
Вереск зашевелился, задышал — а потом из зарослей поднялся воин-стигматик. Он был одет в хорошую кожаную одежду, но не в такую, как носили заставные. Под нагрудником у него была рубаха, в наручах имелось специальное окошко под стигму, а голову покрывал коричневато-зеленый кожаный шлем. В руках у воина пылало золотистым сиянием большое боевое копье.
