его, когда он поднимался по лестнице, стих. Крюк больше не тянул вперед. В доме стояла абсолютная тишина, будто он перестал даже дышать.
Уоллес сказал:
– Не слишком впечатляет, верно?
– Да, – согласился Нельсон. – Но видимость обманчива.
– Почему она на потолке? Странное для нее место. Она всегда была там? – Дом сам по себе был странен, и Уоллес не удивился бы, если таков был изначальный замысел, хотя и не представлял, куда, если не на крышу, могла бы вести дверь.
– Ее поместил туда Руководитель, когда избрал Хьюго перевозчиком, – ответил Нельсон. – Хьюго открывает дверь, и мы поднимаемся туда, навстречу тому, что оказывается перед нами.
– А что произойдет, если ее открою я?
Нельсон встревожился:
– Пожалуйста, позволь мне позвать Хьюго.
Уоллес оторвал взгляд от двери и оглянулся на него. Нельсон волновался, его брови хмурились, но Уоллес не мог отступить, хотя едва был способен двигаться:
– Вы чувствуете это?
Ему ничего не пришлось объяснять. Нельсон знал, что он имеет в виду:
– Не всегда и не так сильно, как прежде. Со временем это чувство слабеет. Оно всегда при мне, но я научился не обращать на него внимания.
Уоллесу хотелось дотронуться до двери. Хотелось обхватить пальцами дверную ручку, почувствовать ладонью чайный лист. Он ясно представил себе, как он будет поворачивать его до тех пор, пока замок не щелкнет, и тогда…
Что?
Этого он не знал, и такое незнание было страшнее всего.
Он сделал шаг назад и налетел на Нельсона, тот схватил его за руку:
– Ты в порядке?
– Не знаю. – Уоллес проглотил ком в горле. – Думаю, нам лучше вернуться обратно.
Нельсон повел его прочь.
Когда они спускались по лестнице, окна были темными. В них, как и положено, был виден лес.
Уоллес выглянул из окна на грунтовую дорогу, ведущую к чайной лавке, и у него в голове промелькнуло воспоминание, показавшееся ему чужим: он подставлял лицо теплому, теплому солнцу.
Воспоминание улетучилось, вернулась ночь, и он увидел на дороге какую-то фигуру.
Это был Камерон, и он смотрел прямо на Уоллеса. Камерон вытянул руку ладонью к небу, его пальцы то разжимались, то сжимались, разжимались и сжимались.
– Что там? – спросил Нельсон.
– Ничего, – ответил Уоллес и отвернулся от окна. – Совсем ничего.
Утром двадцать второго дня Уоллеса в «Переправе Харона» рядом с кассой на стойке появилась папка. Чайная лавка еще не открылась, и Мэй с Хьюго были на кухне – готовились к предстоящему дню.
Нельсон сидел в кресле у камина. Аполлон лежал у его ног.
Уоллес ходил по лавке. Снимал со столов стулья и задвигал их под столики. Ему было уже легче управляться с ними, и это было то немногое, чем он мог помочь. Он никогда не думал, что сможет получать такое удовольствие от столь неквалифицированной работы, но он переживал странные дни.
Он, погруженный в свои мысли, ставил стулья на пол, когда комната вроде как слегка покачнулась. Воздух стал плотным и затхлым. Отсчитывающие секунды часы на стене споткнулись. Секундная стрелка, передвинувшись на одно, два, три деления вперед, начала вдруг двигаться назад. Она металась туда-сюда, и волоски на руках Уоллеса встали дыбом.
– Какого черта? – пробормотал он. – Нельсон, ты видишь?..
И осекся, потому что с комичным хлоп рядом с кассовым аппаратом образовалась папка. Она была тонкой, словно внутри лежали всего несколько листов бумаги.
– О боже, – вздохнул Нельсон. – Ну вот опять.
И не успел Уоллес понять, что бы это значило, как в дверях появились Хьюго и Мэй, а вслед за ними Аполлон. Хьюго, посмотрев на часы, стрелки которых теперь замерли на месте, нахмурился.
– Черт побери, – проворчала Мэй. – Ну разумеется, такое обычно случается, когда я затеваю маффины. – Она направилась к лестнице, развязывая фартук и стягивая его через голову. – Только бы они не подгорели. А не то я очень расстроюсь. Проследи за ними.
– Обязательно, – сказал Хьюго, глядя на папку и проводя пальцем по ее краям.
– Что это? – поинтересовался Уоллес, подходя к стойке.
– У нас будет новый гость. – Нельсон поднялся с кресла и заковылял к Хьюго и Уоллесу, его трость стучала по полу. – И вас будет двое. Такого у нас давненько не случалось.
– Новый гость? – переспросил Уоллес.
– Кто-то вроде нас, – объяснил Нельсон. Он, встав рядом с внуком, взирал на папку с едва скрываемым любопытством.
– Да, – сказал Хьюго, почти что почтительно дотрагиваясь до папки. – Мэй заберет его и приведет сюда.
Уоллес плохо понимал, что чувствует по этому поводу. Он привык к безраздельному вниманию Хьюго, и мысль о еще одном призраке, который положит этому конец, привела к странному подергиванию крюка в его груди. Он сказал себе, что это глупо. Хьюго должен работать. У него было много гостей до Уоллеса и еще больше придет сюда после его ухода. А сам он здесь временно. Все это временно.
И эта мысль кольнула его больнее, чем он ожидал.
– А это для чего? – спросил он, потирая грудь. – Папка.
Хьюго поднял на него глаза:
– Все хорошо?
– Прекрасно, – ответил Уоллес, опуская руку.
Хьюго посмотрел на него долгим взглядом и кивнул.
– В ней сведения о том, кто придет. Хотя, конечно же, далеко не полные. Жизнь нельзя подробно описать на нескольких страницах. Считай это кратким конспектом.
– Кратким конспектом, – повторил Уоллес. – Хочешь сказать, когда кто-то умирает, вы получаете краткий конспект его жизни?
– О-ох, – произнес Нельсон, переводя взгляд с одного на другого. Аполлон же заскулил и прижал уши к голове.
– Да, – сказал Хьюго. – Именно это я и хочу сказать.
Уоллес не верил своим ушам.
– И тебе не пришло в голову рассказать мне об этом раньше?
– Зачем? Я был не вправе показать тебе содержимое твоей папки. Такие сведения не предназначены…
– Мне это до лампочки, – выпалил Уоллес, хотя это было не так. – Значит, у тебя была папка обо мне?
Хьюго пожал плечами, что привело Уоллеса в ярость.
– Да.
– И что там сказано? Где она? Я хочу прочитать, что в ней. – И это тоже было не совсем правдой. Что, если там что-то плохое? Что, если в его папке написанное жирными буквами (да еще и шрифтом Comic Sans!) далеко не лестное заключение о жизни Уоллеса Прайса? ОН МАЛО ЧТО СДЕЛАЛ, ЗАТО КОСТЮМЫ У НЕГО БЫЛИ РОСКОШНЫМИ! Или еще того хлеще: ЕСЛИ ЧЕСТНО, ЭТО БЫЛИ НЕ ТАКИЕ УЖ И ХОРОШИЕ КОСТЮМЫ.
– Она исчезла, – сказал Хьюго, глядя на папку на стойке. – Папки исчезают после того, как я просматриваю их.
Уоллес раскипятился:
– То есть она отправляется туда, откуда появилась, так, что
