ли?
– Так.
– И ты не видишь здесь никакой проблемы?
– Нет? – Уоллес не понял, был это вопрос или ответ.
Он в отчаянии воздел руки.
– Кто присылает их? Откуда они появляются? Кто пишет то, что в них? Там объективные факты или субъективная околесица, имеющая целью опорочить человека? Там наверняка содержится клевета. А она преследуется по закону. Я требую, чтобы ты сказал, что было написано обо мне.
– Уф, – вздохнул Нельсон. – Я слишком стар и слишком мертв для подобных сцен. – Он зашаркал от стойки к креслу.
– Дайте мне знать, когда прибудет новый гость. Я принаряжусь по такому случаю.
– Когда здесь появился я, на тебе была пижама.
– Твоя наблюдательность не имеет границ. Повезло тебе.
Уоллес подумал, а не запустить ли в Нельсона стулом? Но решил все-таки не делать этого – не хотел, чтобы в папке появилась соответствующая запись.
– Ты мыслишь слишком уж узко, – осторожно упрекнул его Хьюго. – Там нет перечисления всех поступков, совершенных человеком, как хороших, так и плохих. Нет плюсов и минусов. Это просто… заметки.
Уоллес стиснул зубы:
– И что было сказано в заметках обо мне?
Хьюго покосился на него:
– Это имеет значение?
– Да.
– Почему?
– Потому что, если обо мне что-то там понаписано, я хотел бы знать, что именно.
Хьюго улыбнулся:
– Ты просматривал отзывы о твоей конторе, когда был жив?
Каждый вторник, в девять утра.
– Нет. Если только об этом не написано в вашей папке. А если написано, то знай: у меня имелись веские на то основания. Я многих раздражал, и все знали: если хочешь пожаловаться на что-то, нужно написать об этом в интернете, даже если ты лжец, сам не понимающий, к чему придираешься.
– Похоже, тут что-то личное.
Уоллес посмотрел на него волком.
– А может, и нет. – Хьюго в раздумье потер подбородок. – Ты уверен, что хочешь знать?
Уоллес заколебался:
– Там написано что-то… плохое? Действительно плохое? Это ложь! Все это ложь! Я был очень компетентным работником. – Уоллесу было неловко. Прежде он приложил бы максимум усилий к тому, чтобы постоять за себя, но теперь не был способен на такое. И это было… Тут лучше всего годилось слово «нелепо». Нелепо и бессмысленно.
Нельсон хрюкнул:
– Высоко метишь.
Уоллес проигнорировал его реплику.
– Ладно. Я ничего не хочу знать. Можешь по своему обыкновению измываться надо мной.
– Ты делаешь мне больно, – пожаловался Хьюго.
Уоллес фыркнул:
– Очень в этом сомневаюсь. И мне это без разницы. – Он развернулся на пятках и вновь занялся своим делом. Ему удалось снять со столика еще два стула, прежде чем он сдался и подошел к стойке. Хьюго с удивлением посмотрел на него.
– Заткнись, но сначала скажи мне, – пробормотал Уоллес.
– Ты продержался целую минуту. Дольше, чем я ожидал. Я впечатлен.
– Как же ты наслаждаешься всем этим.
Хьюго пожал плечами:
– Надо же как-то развлекаться, верно я говорю, дедушка?
– Совершенно верно, – отозвался Нельсон, а Уоллес закатил глаза.
Хьюго перевел взгляд на Уоллеса:
– Все не так, как ты думаешь. Я не кривил душой, когда сказал, что там против тебя ничего не было. Думай об этом как о… наброске.
Лучше от его слов Уоллесу не стало.
– Так кто все это написал? И не надо нести всякую эзотерическую чушь насчет Вселенной или чего-то в этом же роде.
– Руководитель, – произнес Хьюго.
Уоллес замер на месте.
– Руководитель. Которого вы все боитесь и который принимает решения на космическом уровне.
– Я не боюсь…
– А как он узнал обо мне? Он шпионил за мной? – Уоллес огляделся и понизил голос: – Он слышит меня сейчас?
– Возможно, – встрял Нельсон. – Он своего рода вуайерист.
Хьюго вздохнул:
– Дедушка.
– Что? Чувак должен знать, что высшее существо наблюдает за тем, как он какает или роняет еду на пол, а потом подбирает и съедает. Ты ковыряешь в носу? Он следит и за этим. И, думаю, так оно и должно быть. Люди вульгарны. Это в нашей природе.
– Он этого не делает, – громко провозгласил Хьюго. – Все происходит совсем не так.
– Прекрасно, – буркнул Уоллес. – Тогда я сам посмотрю. – Он удивился тому, что Хьюго не попытался остановить его, когда он потянулся к папке. И удивлялся до тех пор, пока не обнаружил, что не может взять ее в руки – они прошли сквозь папку и коснулись стойки. Он отдернул руку и попытался еще раз. И еще. И еще.
– Дай мне знать, когда тебе надоест, – обратился к нему Хьюго. – Я единственный, кто может взять ее и посмотреть, что там внутри.
– Ну разумеется, – пробормотал Уоллес. Он бросил свою затею и положил руки на стойку.
Хьюго снова протянул к нему руку. Это случалось все чаще и чаще, словно он забывал, что они с Уоллесом не могут дотронуться друг до друга. Его рука зависла над рукой Уоллеса, и тот гадал, какова на ощупь кожа Хьюго. Казалось, она должна быть теплой и мягкой. Но этого ему никогда не узнать. В конце концов Хьюго положил свою ладонь между ладонями Уоллеса и постучал по стойке указательным пальцем. Пальцы Уоллеса дернулись к его руке. Их разделяли всего несколько дюймов.
– Все хорошо, – сказал Хьюго. – Поверь мне. В твоей папке сказано, что ты был целеустремленным. Трудолюбивым. Что ты не принимал ответа «нет».
Месяц назад Уоллес был бы доволен, услышав о себе нечто подобное.
А теперь он не знал, как к этому отнестись.
– Я не только такой, – глухо ответил он.
– Рад слышать, – откликнулся Хьюго. – Я тоже так считаю.
Он взял папку и открыл ее. Уоллес, не подумав, попытался облокотиться о стойку, но упал сквозь нее. Хьюго смотрел на него поверх папки. Улыбались даже его глаза.
– Терпеть тебя не могу, – дерзко заявил Уоллес, приняв вертикальное положение.
– Я тебе не верю.
– Придется поверить.
– Приму к сведению.
– Святые угодники, – сказал Нельсон. – Из всех тупоголовых… – Конец фразы он пробормотал себе под нос.
Вниз спустилась Мэй, на ней был тот самый элегантный костюм, что и в день похорон Уоллеса. Она смахнула волосы с лица.
– Я все о маффинах, чувак. Если, вернувшись, я обнаружу, что они подгорели, жди больших неприятностей. Кто у нас на этот раз? – Она забрала у Хьюго папку и стала читать, ее взгляд скользил туда-сюда по строчкам. – Хм. О. О. Понятно. Интересно. – Ее брови нахмурились. – Это… это будет непросто.
Уоллес уставился на Хьюго:
– Ты же сказал, что никто, кроме тебя, не может дотронуться до папки.
– Неужели? Я был не прав. Мэй тоже может.
Она улыбнулась Уоллесу:
– Я видела твою папку. Там было много чего хорошего. Вопрос: почему в 2003 году ты считал, что
