Королевская власть у нас, не считая столицы и нескольких крупных городов, — понятие в значительной мере эфемерное. На тысячекилометровых болотистых просторах Пацифиды правит бал её величество Традиция — и уж она-то куда надежнее указов и постановлений… Летающие корабли — единственный достаточно быстроходный вид транспорта, способны передвигаться лишь в контуре энергетического поля. Сеть вышек-генераторов связывает меж собой все важные объекты Королевства, но в то же время огромные пространства не охвачены ею… Придется затратить на дорогу кучу времени.
Такое положение вещей вроде бы благоприятствует всяческим сепаратистским настроениям. Но в действительности это не так: самые горячие приверженцы королевской власти как раз — жители глубинки. Они платят и без того необременительный налог от случая к случаю и пользуются, тем не менее, всеми благами граждан Королевства. Политика же властей по отношению к ним вполне укладывается в древнекитайский принцип: «идеальный правитель — тот, о ком подданные знают лишь, что он где-то существует». Одним словом, идиллия…
Конфедерация провинций Хрустальных гор была редким исключением из этого правила. Только что закончившаяся кровопролитная война, экономический спад, глупость и спесь местной родовой аристократии, и главное — найденное золото… Именно в нем я был склонен видеть корень всех бед. Этот металл, по сути — концентрированное могущество, яд, в равной степени способный свести с ума и бедняка в свайной хижине, и наместника в роскошном дворце… А что мешает случившемуся один раз повториться вновь?
Итак, если передо мной и впрямь лежит подлинный документ тех лет, я сейчас являюсь обладателем настоящей информационной бомбы. Жила самородного золота, сокрытая в горных пещерах — такой заманчивый куш ещё поискать; и каша вокруг него может завариться ещё та… Но я по-прежнему не видел связи между дневником и убийствами. Допустим, некто вполне мог чокнуться на почве конфедератов, вообразить себя одним из пропавших солдат, даже отправиться за многие сотни миль в столицу, сводить какие-то мнимые счеты… Чужая душа вообще потемки. Но в одночасье спятившая банда — это уж слишком!
Так кто же они, если не сумасшедшие? Хм-м… А что, если здесь замешана религия? Некая секта, члены которой приняли имена давно погибших солдат Конфедерации? Это объясняет и фанатизм, и изуверскую жестокость, и нелепые, с точки зрения любого нормального фрога или человека, поступки… Пацифида издревле славилась обилием самых причудливых сект и верований. Ха! А ведь готов поспорить, подобное вероучение могло зародиться только там, в горах — соответствующий антураж, история края, легенды и предания… Я позволил себе довольную ухмылку. Впрочем, она быстро поблекла: ведь если я прав, расследование и впрямь вело меня прочь из Амфитриты. Проклятье! Всегда считал себя столичной штучкой. Здесь я знаю каждый закоулок, а ломиться по снегам в какую-то всеми позабытую дыру — удовольствие ниже среднего… Даже если Ло Эддоро оплатит мне все предстоящие страдания.
* * *
Инспектор Элисенварги не забыл обо мне. Более того: он не доверил забрать дневник кому-то из своих подчиненных, а явился за ним лично, причем несколько раньше, чем я ожидал. Может быть, он просто хотел лишний раз поскандалить.
— Монтескрипт! Откройте! Верните улику! Я знаю, что вы там! Открывайте же, черт бы вас побрал!
— Проклятье! Эдак он мне всех соседей перебудит, — пробурчал я под нос, нехотя вылезая из уютного кресла — и уже возле самых дверей столкнулся со Слэпом. Мой телохранитель был в нижнем белье, но в каждой руке держал по пистолету. Профи, что тут скажешь.
— Эдуар, я же просил вас…
— Совсем запамятовал! — сконфуженно пробормотал я.
— Уж лучше забывайте надеть штаны, выходя на улицу, — бросил он, отпирая замки.
Инспектор шагнул было внутрь — но резко остановился при виде направленных на него стволов.
— Всё в порядке, Слэп, это полиция… Мой телохранитель, — пояснил я Элисенварги.
— А, вняли-таки голосу разума… Что ж, весьма кстати, Монтескрипт, весьма кстати. Между прочим, небезызвестный вам Югбен Нехаба этой ночью загремел в больницу. Многочисленные побои и увечья, нанесенные группой лиц, состоящих в предварительном сговоре…
— Югбен?! Но я же разговаривал с ним буквально… — я осекся: вообще-то, мы виделись почти сутки назад.
— Когда и где? — тут же спросил Элисенварги.
— Ну… Мы встретились вчера днем, в холле больницы Страждущих и Умиротворенных…
— В которой, по странному стечению обстоятельств, лежал некий Даго Хеллисентис… — ехидно улыбаясь, продолжил Элисенварги. — По-прежнему не хотите мне рассказать, что у вас с ним приключилось, а? Ну, тогда я расскажу вам о Нехабе. Беднягу отделали на совесть! Сломали ему обе руки, вывихнули ступню и отбили все внутренности — ну, это уже под конец, когда пинали ногами… О, чуть не забыл: травматический отрыв фаланг двух пальцев. А на физиономию даже смотреть страшно: просто фарш…
— Не надо столь явно выказывать свою радость, инспектор.
— Радость? Вам показалось. Я полицейский, Монтескрипт, и в мои обязанности входит пресекать любые незаконные проявления, в том числе и покушения на жизнь и здоровье граждан, — чопорно заявил он и тут же добавил: — Однако не могу не признать, что в случившемся имеется некая высшая справедливость.
— Ну да, бедняга уже давненько стоит у вас костью в горле…
— Вообще-то, я не сомневаюсь, что это дело рук громил Хеллисентиса. Но доказательств у нас нет, — признал инспектор. — Хотя, если бы вы дали нам хоть какую-то зацепку…
— И рад бы, да нечего. Разве что опуститься до лжесвидетельства.
— Жаль, жаль… Ну, а как ваши успехи? — он кивнул в сторону дневника.
— Чертовски занимательно, хотя рассказ и обрывается на самом интересном месте. Если эта штука подлинная, то могут разгореться нешуточные страсти. Я бы на вашем месте ограничил к нему доступ, насколько это возможно.
— Звучит интригующе, — скучно заметил он. — Ну, а по существу дела что-нибудь есть?
— Чистосердечных признаний там нет, если вы об этом. Думаю, это не его дневник, и вообще писалось около ста лет назад. Знаете что? Вероятно, мы столкнулись с некой сектой. — Тут я вкратце изложил ему своё видение ситуации. — Дневник, посох, прочие вещицы того времени — для наших ублюдков что-то вроде религиозной атрибутики, фетишей. Кстати, не удивлюсь, если они настолько вжились в свои роли, что на полном серьёзе считают себя последними солдатами Конфедерации. Судя по некоторым их репликам, так оно и есть.
