Но вроде бы этот — не маг?
Маги пахнут иначе? Знать бы, я ведь ни одного мага не нюхала! Вонь, как обычная человеческая, а вот что за ней скрывается? Не знаю!
— Сын, — лойрио Ройл был внушающим и даже располагал бы к себе, но ненависть буквально сочилась от него по всей комнате. — Я скорблю вместе с вами…
— Безусловно.
— Сейчас чистая душа в руках Четырехликого, — встрял жрец.
Колин чуть улыбнулся.
— Не сомневаюсь. Так отчего умерла моя мать?
— Она долго болела…
— Мне хотелось бы поговорить с лекарем, который ее лечил.
Ядом в голосе Колина можно было бочку наполнить. Большую. Мужчины переглянулись. Так, значит, жрец тоже в сговоре с Рылом.
— я пошлю за лекарем, — нашелся Рыло. — Полагаю, вы хотите отдохнуть.
— Да. Надеюсь, мне приготовили покои, которые занимала моя мать?
— Да. — лойрио Ройл выглядел недовольным. — Дайрин пришлось нелегко…
— Да, домоправительница… Полагаю, она не справляется со своей работой.
Дайрин вспыхнула, словно закат — таким же алым багрянцем, растекшимся по глубокому вырезу.
— Лойрио?
— Колин?
— Мою невесту поселили невесть где. Почему?
— Потому что вы должны соблюдать приличия.
— Вы полагаете, что мы с Аделией будем предаваться разврату над телом моей матери?
Крыть было нечем. Колин пожал плечами.
— Дайрин, через полчаса моя невеста должна занимать комнаты рядом с моими. Время пошло.
— лойрио?
Дайрин смотрела на Ройла. И оторвите мне хвост — между ними было многое. Не только общая постель. Она была не просто девкой, за прихоть Ройл заступаться не стал бы, а она держалась иначе. Она ждала…
Но Колин не дал никому даже шанса.
— Хозяин здесь я, Дайрин. А у лойрио Ройла есть свое поместье — и я полагаю, что после моего совершеннолетия он туда и отправится. Поедете вы с ним или останетесь — зависит от вашего поведения.
От Дайрин отчетливо пахло ненавистью. От Ройла — тоже, но сказать что‑либо, он почему‑то не мог. Убить Колина — да, а вот переспорить — нет.
Почему?
Какие странные обычаи у человеческой стаи!
Определенно, мне нельзя пока отсюда уходить. Я ведь в этом совершенно не разбираюсь, а надо… если мне придется жить среди людей — обязательно надо.
Колин ждал, слегка приподняв бровь.
Дайрин метнулась из зала. Ройл сверкнул глазами.
— Ужин на закате.
— Благодарю.
— Не хотите пожертвовать к ужину вот это?
Лойрио кивнул на меня. Я сначала даже не поняла.
Меня?
На ужин?
Да я ж тебя сама сожру! Погоди у меня….
— В замке так мало запасов? Пошлите кого‑нибудь закупаться. Или уже не на что? тогда мне хотелось бы узнать, на что потрачены деньги. Да, Ройл, извольте подготовить мне все отчеты по моим землям. У меня через несколько дней совершеннолетие — и мне придется отчитываться перед его величеством.
— Неужели? - Ухмылка Ройла была откровенно волчьей.
— Полагаю, через пару дней вы получите подтверждение, — Колин был спокоен. — Когда я выехал сюда, его величеству было направлено письмо, и я вскорости ожидаю ответа.
От Ройла пахло недоверием и злостью.
— Нам надо ожидать королевского гонца?
— да. Так что распорядитесь пополнить запасы в замке. И позвольте оставить вас до вечера.
Колин чуть склонил голову и вышел из зала.
Наверное только я одна знала, чего ему стоил этот разговор.
Сердце мальчишки колотилось, как бешеное, рубашка промокла от пота, а руки впивались в мою шерстку что есть сил. Я не сопротивлялась.
Ему это сейчас нужно, а я могу его успокоить. Поурчать, потереться головой об его шею…
Тише, тише мой хороший, не надо, я с тобой, я тебя не брошу…
Я правда так думаю?
Да.
Я не могу его оставить одного в этом… гадючьем гнезде! Кажется, я начинаю понимать, почему Колин назвал замок именно так.
Действительно — развелось гадов! По теплу в лесу — и то меньше.
Колин.
В комнате было чисто — и незнакомо.
Куда‑то исчезли все мамины вещи. И вышитое ей покрывало, и балдахин, кистями которого я любил играть, и легкие портьеры, даже обивка стен стала совсем иной. Была голубоватой, а стала — красной с золотом.
Дорогой публичный дом, иначе и не скажешь. И алое покрывало на кровати, и уйма подушек — тяжелых, куда только подевались мамины маленькие травяные подушечки, которые она сама собирала и набивала, и букеты из полевых цветов…
Сейчас здесь стояли тяжелые вазы и пахло дорогими благовониями, больше подходящими для публичных девок…
А ведь Дайрин смотрелась бы здесь очень естественно…
И эта мускусная вонь…
Неужели я выставил фаворитку Рыла из его спальни? Вот горе‑то, вот беда!
— что?
От размышлений мня отвлекла зайка, которая принялась раскапывать передними лапами подушки на кровати и набросилась на одну так, словно это был е личный враг. Я достал нож из ножен и отстранил умную зверюшку. Явно она не просто так тут копается!
Зая.
Воняло в комнате, где нас решили поселить так, что мне тут же захотелось чихать.
Свинство какое!
Они что — проветрить не могли?
Или — не захотели? Хм–м… надо тут все обнюхать. Интуиция, которая больше всего развита у зайцев, прямо‑таки вопила, что здесь не все в порядке! Я вывернулась из рук Колина, который оглядывал окружающую его обстановку с пораженным видом, и приземлилась на кровать. Да так удачно…
Вдохнула…
Чернокорень?
Как интересно!
Запах был слабым, едва уловимым для меня, а значит, люди его вообще бы не почувствовали, но он присутствовал. Здесь явно было нечто такое… где?
Что такое чернокорень?
Сильнейшее снотворное. Пара капель отвара в бокал — и тебя не разбудят ничем. А если их будет больше, то вообще никогда не разбудят. Смерть от него приятна, ты просто уходишь в мир снов, сердце затихает и вовсе останавливается… но зачем он здесь?
Я принялась все тщательно обнюхивать, пока не наткнулась на подушку.
Какая прелесть!
От подушки пахло очень сильно. И духами — и корнем. Я вцепилась в нее зубами. Колин, посмотрев на это, достал нож и принялся потрошить ее — и вскоре извлек искомое на свет.
Хороший экземпляр. Мощный, зрелый, длинной сантиметров шесть — дорогой. И свежий, теперь, когда его не глушат ткань и перья — запах намного сильнее.
Колин посмотрел на него, на меня…
— Умела б ты говорить…
Умею. Но не могу.
