Прошло некоторое время, показавшееся мне вечностью, проливной дождь, клянусь Тремя Матерями, так и не ослабевал, и вот огромный дракон широко раскрыл глаза. В какое-то мгновение наши взгляды встретились, и у меня внутри что-то зажглось, словно там родилась новая звезда. Наконец голова огромного монстра снова величественно поднялась. Его огромные бока наводили на мысль о металлической шкуре. А под этой броней билось огненное сердце. Мне даже послышалось это биение.
— И что теперь? — спросил я.
Но так и не дождался ответа. Гигантский дракон-стражник покинул свой каменный пьедестал и отошел от него на несколько шагов. Земля сотрясалась под его ногами.
Я наклонился, чтобы взять Грифиуса на руки, но так и застыл на полпути. Мы до нитки промокли. Разрази меня гром, какое зрелище! Этот гигантский металлический титан осторожно, словно предлагая нам занять место у него на спине, опустился на землю, прямо посреди улицы, заняв всю ее длину, а в нем была, возможно, добрая сотня футов! И вы только подумайте, что мы оказались единственными, кто видел все это! Может, нам просто снится сон?
В конце улицы в сумраке показался какой-то силуэт и тут же пустился наутек. Мы услышали только громкий крик и больше ничего. Шум драконьего дыхания напоминал работу паровой машины. Мне очень живо представилось, как заработал сложный механизм шестеренок, безостановочно пришли в движение поршни, клапана и пистоны, вороты и рычаги, и от этого из ноздрей зверя вырывались клубы пара. Я мог бы оставаться на месте, стоя с болтающимися руками, и смотреть на дракона до скончания времен, если бы не почувствовал легкое покалывание в икрах. Грифиус, пытаясь привлечь мое внимание, вцепился мне в брюки.
— Эй! — сказал он.
— Что эй?
— Долго мы еще будем так стоять?
— А что нам надо делать? — поинтересовался я.
— Садиться.
Я подошел к дракону и дотронулся рукой до его чешуек. За них вполне можно было уцепиться и, конечно же, забраться наверх, но… а почему бы и нет? Взяв Грифиуса на руки, я начал карабкаться на спину монстра. Огромное существо не выказало никакого недовольства. Естественно, мне пришлось испытать легкое головокружение. Все же все это было довольно странно: взгромоздиться на спину дракона, а он такой огромный, да еще и живой, живой! Я, который всегда считал стражей неподвижными и смотрел на них как на обычные статуи, теперь чувствовал под этой мокрой от дождя металлической шкурой течение бессмертной холодной крови.
Неоднократно ваш покорный слуга чуть было не соскальзывал вниз, но каждый раз находилась чешуйка, за которую получалось удержаться. И с каждым мгновением я поднимался чуточку выше, пока в конце концов не оказался сидящим на самой вершине с бьющимся сердцем, испытывая победное чувство. Мне удалось усесться, мои ноги лежали на золоченой шкуре, руки из всех сил вцепились в металлического монстра.
Дракон медленно поднялся, его огромные крылья, задевая соседние здания, пришли в движение, и все огни делового квартала слились в один, так как он побежал. Фонари превратились в искорки, тротуары изогнулись, а деревья, попадавшиеся нам на пути, клонились. Все окружающее нас стало просто одним воздушным порывом, и когда я до боли в руках вцепился в драгоценные чешуйки, то почувствовал, что мы оторвались от земли в одном мощном порыве. Оторвались от домов, садов и от всех жалких, мирных душ, и мое сердце ушло в пятки, а легкие наполнились воздухом священной ночи. Дрожащее небо рассекли голубоватые молнии и облака оказались совсем близко. Наш экипаж из чистого золота и леденящего страха вырвался из нижнего мира, и когда луна, пролетающая мимо, улыбнулась мне, перед моими глазами внезапно, как при дневном свете, встало лицо Леонор Паллбрук. И я понял, что до сих пор жил только для этого момента, и впервые почувствовал себя самим собой.
Когда я открыл глаза, стояла глубокая ночь, но мою душу еще бередили картины нашего полета. Я лежал, растянувшись на тротуаре, а хлопья снега, нерешительные, как молодые белые бабочки, медленно парили рядом со мной, словно проявляя сожаление.
Грифиус сидел под боком у меня. Моя голова раскалывалась от сильной боли.
— Что произошло? Где дракон?
Я приподнялся на одном локте и начал массировать ноющие плечи. Мы находились на холме, на одном из его склонов. За спиной у нас стояли старые заброшенные каменные постройки. Одиночество, снег, который начал укрывать округу и оседать на ветках мертвых деревьев, неподвижные вороны — все это обрушилось на нас. Перед нами было огромное поместье, серая масса с башенками по бокам, стоящее позади заросшего сада. Серые статуи, казалось, вылезали прямо из земли. Ограда поместья относилась к неопределенному времени.
«Putrefactio Vita est», — гласила вывеска. Мне стало ясно, что мы добрались до цели. Но как? На спине дракона?
— Это усадьба барона Мордайкена, не так ли? — спросил я, поднимаясь на ноги.
Грифиус кивнул.
Я поплотнее запахнул пальто, мое старое, грязное и изодранное пальто, которое совершенно не подходило к этому месту, и засунул руки в карманы. Стоял собачий холод, пробиравший до костей.
Маленький дракон поднялся ко мне, и мы вместе посмотрели на усадьбу. Странный сад у Мордайкенов — чернеющие ветви деревьев и обледеневшие измученные стволы, медленно покрывающиеся снегом. Вот уж действительно загадочное место.
Еще ниже располагалось кладбище: в безумном беспорядке рассеянные замшелые стелы, засохшие кустарники, кривые деревья, забытые памятники, надгробья, обвалившиеся склепы, мавзолеи и надписи — дань уважения и сожаления. Вечность, вечность, вечность.
— Можно задать вам несколько вопросов?
— Слушаю тебя.
— Как мы сюда попали?
Грифиус ничего не ответил. Он не мигая уставился в невидимую точку, находящуюся где-то за усадьбой, там, где холм резко опускался и где раскинулся в необъятном мраке, пронзенном огоньками, покинутый нами город.
— Надо попробовать проникнуть в поместье, — пробормотал маленький дракон. — Мои сестры находятся там, внутри. Сейчас я как никогда чувствую их присутствие.
Он демонстративно мне показал, что настаивать на ответе бессмысленно.
— Прекрасно, — вздохнул я, — каковы будут наши действия?
И закрыл глаза, закрыл очень крепко, так, что увидел только светящиеся точки. Зрачок, зрачок с золотыми искорками. Нам ведь не приходилось забираться на спину дракона, не так ли? Или мы все же летали? Летали верхом на огромном металлическом звере над облаками? Согнувшись на его хребте, поднимались к изгибам небес?
