Впрочем, вором Малал пробыл недолго, угодив в темницу, откуда и сбежал, присоединившись к двум разбойникам, приговоренным к смерти. Так начинался путь разбойника, которого вскоре прозвали Бешеный Лев.
К задумавшемуся главарю подошел один из приближенных людей.
– Пора бы отправляться, а то люди совсем расслабятся. Негоже это в такой близости от столицы.
– Да ты прав, – Гэльран выплеснул остатки вина. Кроваво-красные капли протопили снег, и разбойнику показалось, что он уже проливает чью-то кровь. В горле запершило от неутоленной жажды. Что ж, скоро он ее утолит.
– В какую сторону отправимся?
– На запад. К горам. К крепости Тассан.
***
– Почему меня никто не разбудил?! – я была просто в ярости, которая почти тут же разбилась вдребезги о хрустальное спокойствие Шаванси.
– Тебе был необходим отдых.
– Мне необходимо как можно скорее догнать посла!
Дочь богини резко затянула завязки мешка, взглянула на меня исподлобья. Я почувствовала, как дрогнуло сердце, точно так же иногда смотрела Тайри.
– Хорошо, – поделать-то уже все равно ничего нельзя было. – Где остальные?
– Все уже готовы. Только тебя ждали.
– Хорошо. Тогда скажи им, что мы отправляемся. Я сейчас приду. Только расспрошу хозяина насчет посла.
– Риддин уже расспросил.
– Тогда отправляемся.
– Поешь хотя бы.
– В дороге поем. Мы и так потеряли слишком много времени.
Счастливый Мэйо, о чем-то болтающий с Сурой, угрюмый Риддин и еще более угрюмый Огонек ждали нас на улице. Лошади уже были оседланы и нетерпеливо переступали копытами, они тоже отдохнули. Я оглядела своих спутников, остановившись на двух недовольных лицах.
– Что это с вами?
Обычно всегда спокойный, уравновешенный Риддин вскинул голову.
– Этот… – не знаю, что он хотел сказать, но аднец справился с собой. – Не очень умный юноша, услышав, что я спрашиваю хозяина гостиного дома о Гораде, начал орать, что я изменник, что я хочу всех предать…
– Он хочет нас подставить! – встрял Огонек. – Да, я услышал, как он тайком вызнает про своего дружка!
Эти двое могут доставить достаточно неприятностей, если не решить эту проблему в самом скором времени.
– Да, я спрашивал хозяина, надеясь, что аднцу об аднце он расскажет скорее и полнее. Я сказал, что отстал от отряда и в спешном порядке догоняю, – все чувства говорили мне, что Риддин не лжет. Так почему же этого не чувствует Огонек. Я внимательно посмотрела на кипящего мальчишку. И тут меня осенило: он же ревнует! Он ревнует меня к Риддину. Ревнует так сильно, что эта ревность ослепляет его напрочь. И что с ним делать?
– Все, хватит разборок. В седла. Риддин, в дороге расскажешь.
Аднец кивнул.
– Сильно они нас опережают?
– Почти на два дня. И гонят, не жалея лошадей.
– Сколько их?
– Около трех десятков – вся свита посла.
Может зря мы не взяли Тайри? Хотя тут с одним-то недовольным не знаешь, что делать. Куда я тащу Мэйо, да и остальных? На верную смерть? Надо все же будет оставить мальчика где-нибудь в надежном месте.
– А Ксаниш, она была с ними?
Риддин кивнул.
– Да, хозяин хорошо запомнил благородную девушку в темной вуали вместе с западниками.
– Хорошо. Спасибо, Риддин, – я немного отстала от аднца и заставила свою кобылку идти наравне с конем Огонька. Мэйо сегодня ехал вместе с Сурой, так что беседе никто не мог помешать.
– Шиад, мне нужно с тобой поговорить.
Огонек, привыкший к прозвищу, вздрогнул от звука собственного имени. Он тут же догадался, что разговор у меня к нему серьезный, и подобрался, как перед прыжком.
– О чем?
– О том, как ты относишься к Риддину.
– Он предатель!
Я старалась оставаться спокойной и не орать.
– С чего ты так решил? За то время, что Риддин с нами, он ни разу не солгал.
– Он мог не лгать, а просто умалчивать о том, что все доносит этому послу. А вот почему ты так в нем уверена? – Огонек с обидой посмотрел на меня.
А и в самом деле, почему? Не знаю почему, но рядом с этим аднцем моя кошачья натура почему-то пыталась превратиться в собачью, при этом я очень хорошо чувствовала этого человека. Чувствовала, как он переживает сейчас оттого, что мы можем ему не верить, оттого, что его сородичи пытаются развязать войну, терзается сомнениями – что делать, если война все-таки начнется: воевать за своих, или остаться в Империи и стать предателем. Впрочем, на чьей бы стороне ты не оказался аднец, ты все равно будешь чувствовать себя предателем.
Но как объяснить все Огоньку?
– Но ты не должен так себя вести в любом случае, предатель Риддин, или нет. Ты Каеш, а не подзаборная шавка, чтобы лаяться из-за каждой мелочи. Ты должен смотреть ясным взглядом, незатуманенным обидой и злостью.
Огонек повесил голову.
– Хорошо, я постараюсь. Но буду следить за каждым его шагом.
– Лучше по сторонам смотри! – и я пришпорила кобылу, вырываясь во главу отряда.
Целый день мы ехали, остановившись лишь ненадолго, чтобы дать чуть-чуть отдохнуть лошадям. Зато и преодолели за день немало, еще денька три и покажутся горы. Но становилось понятно, что посла мы не догоним. Ладно, Шатрен отправил в крепость весточку, Тассаны предупреждены, что дочь главы клана предательница, и не должны впустить аднцев. Пес Дорог по-прежнему маячил где-то на границе видимости.
К тому времени, как на горизонте появились огоньки деревни, лошади порядком притомились, да и всадники не прочь были отдохнуть.
Гостиного дома в деревеньке не нашлось, но нас согласились пустить на постой в один из домов. Двое сыновей хозяина помогли позаботиться о лошадях. Мы поужинали и принялись устраиваться на ночлег.
А утром… Утром выяснилось, что мы попались.
Добившись прощения Императора и отмены награды за мою голову, я успокоилась и перестала таиться. Но как оказалось, мы опередили вести о моем прощении. И сейчас домик, который хозяева покинули ночью, окружало человек сорок. Вооружены они были как попало: кто-то вытащил из закромов дедовский меч, кто-то взял рогатину, с которой ходят на зверя, а кто-то и вовсе прихватил тяжелый заступ или остро наточенный серп. При виде блестящих полукружий меня пробрала дрожь. Серп может быть страшнее меча, уж раны он точно наносит более страшные, им легко отхватить, пальцы, руку, располосовать тело до костей, так что потом зашивать рану не возьмется ни один лекарь, – главное уметь им владеть. А и люди, с малолетства привыкшие к такому орудию, умели.
Чуть в стороне толпились женщины и дети.
– Что будем делать? – спросил Огонек. Юноша побледнел. Что, приходилось тебе попадаться под такую облаву? Знаешь, что кучка разъяренных крестьян может быть не менее страшной, чем отряд воинов шакья.
