И я отпустил узду окончательно и, продолжая кормить френду ласками, полез в карман валявшихся рядом брюк – за резиновым другом.
Среди ночи, вернувшись от Марьяны, я улегся спать на диване в кабинете.
Было бы странно после случившегося завалиться под теплое крыло к половине, и я этой странности себе не позволил. Тем более что заботливому супругу совсем ни к чему будить свою благоверную Тем более что, даже приняв у Марьяны душ, я ощущал исходящий от меня несмываемый запах секса, и таксист, переправлявший меня с Долгого Озера на Голодай, то и дело выразительно поглядывал в мою сторону…
Ненасытная Марьяна выпила из меня все жизненные соки, и вроде бы я должен был спать без снов, но не тут-то было. Как ни странно, снилась мне снова Марьяна, и я опять валял ее по ковру, пока не сообразил вдруг, что у Марьяны черные Полинины волосы, и моя хотелка тут же умерла, и я начал предоставлять работодательнице отчет по делу «Б@З»…
Разбудила меня Катя.
Я тут же шмыгнул в душ и снова полировал фигуру – мылом и мочалкой, и гелем, и снова мылом и мочалкой, пока Катерина не постучала в дверь:
– Максимка? Ты там не заснул?
Я проворчал что-то типа «сейчас, просыпаюсь и выхожу» и свернул процесс морального и физического очищения. Впрочем, уже через пару минут я обнаружил, что все ограничилось лишь физическим очищением.
– Полезной оказалась встреча? – спросила Катя, когда я заявился на кухню.
Мне удалось сохранить невозмутимость.
– Да.
Хотя на душе завозили железом по стеклу…
А потом мы сели завтракать (разогретые в микроволновке замороженные блинчики с ежевикой – Фриц бы уничтожил меня презрением!), и Катя спросила:
– Не расскажешь?
– Нет, – сказал я.
– Почему?
Она смотрела мне прямо в глаза, но я выдержал взгляд. А потом заставил физиономию расплыться в открытой улыбке и сказал:
– Потому что по этому делу я постоянно встречаюсь с женщинами. И тебе об этих встречах не стоит знать.
Хорошо, черт возьми, когда можно обойтись без вранья!
Конечно, она купилась на возможность существования второго смысла. «Потому что дело стало опасным. И тебе не стоит об этом знать»…
– Будь, пожалуйста, осторожным, – произнесла она мягко заветную фразу.
А я и отвечать не стал – просто кивнул.
Собравшись, мы спустились в гараж, сели в машину.
– Жаль, у нас нет бортового компьютера, – сказал я.
– Нетерпение – мать ошибок, – заметила Катя. – Почему бы тебе не позвонить Полю? Он все доложит.
– Нетерпение матерью быть не может, матерью может быть только нетерпеливость. – Я усмехнулся и взялся за сигареты. – Ты не поняла, малышка… Поль доложит, что сообщение из Тамбова еще не пришло. Но я вовсе не об этом… Бортовой компьютер – это другой стиль работы, напрямую, а не через чужие глаза, пусть и оптоэлектрические… или как их там?.. Когда надо звонить, это похоже на работу детективов прошлого века. Эмоционально все идет по-другому, а значит, и мысли рождаются совершенно другие, и, вполне возможно, что нужных для дела мыслей не рождается и вовсе.
Мы закурили.
– Наверное, ты прав, – сказала Катя. – Вот справимся с этим делом, сможем и бортовой компьютер поставить. Они в последнее время подешевели, я уже интересовалась.
Я включил зажигание, мы поползли наверх, охранник на выезде привычно глянул в пропуск и отдал мне честь. Через пару мгновений «забава» оказалась на поверхности, и я привычно проверился. «Ауди», разумеется, поблизости не наблюдалось, но, едва я вывернул в проезд между домами, позади тронулся серый «фольксваген», которого я никогда здесь не видел. Это еще ни о чем не говорило, однако, когда я выкатил в боковой ручей, потом на улицу, потом докатил до разрыва в разделительной полосе и развернулся, «фолькс» с готовностью повторил мои маневры.
Это мне не понравилось.
Доехав до перекрестка Наличной, я изменил маршрут. То есть, попросту повернул направо, собираясь миновать станцию метро «Приморская», там, перед мостом через Смоленку, свернуть налево и проехать вдоль «Великой китайской стены», длиннущего дома, протянувшегося от метро почти на весь квартал.
Слава богу, «фолькс» за мной не последовал – покатил прямо, – но когда мы подъехали к Вавилонской башне, он стоял на другой стороне улицы, вытаращив на окружающее слепые глаза тонированных стекол.
Можно было, конечно, подойти, постучать по капоту и, когда стекло опустится, попросить прикурить, но это бы означало, что слежку я обнаружил, и скорее всего он бы потом попросту уехал, а взамен объявился кто-нибудь другой, помудрее и поосторожнее, которого я мог бы и не обнаружить. А как известно, предупрежден – значит, вооружен. На сем и остановимся. А то что мы не поехали на работу коротким путем… Да просто завернули к метро купить газету и познакомиться с мнением спортивного обозревателя Даниила Маркова по поводу состава нашей сборной на открывающемся сегодня очередном Кубке мира по хоккею.
Зайдя в здание, я спросил у охранников, не интересовались ли нашим агентством вчера вечером или сегодня утром. Оказалось, интересовались. Оказалось, уже ждут наверху.
Мы с Катериной переглянулись и поспешили к лифту.
Сегодня на этаже дежурил опять Вовец.
– Вас уже ждут, – сказал он, едва мы вышли из лифта.
– Кто? – спросил я.
– Какая-то баба. Ни разу ее не видел.
Ни хрена себе струна! Мне вдруг взбрело в голову, что это Марьяна. Аж холодок по спине пошел. Сейчас ее увидит Катя и сразу все поймет. Особенно, если Марьяна заявилась в своей облегающей футболке…
Нет, конечно, это была вовсе не Марьяна. На одном из стульев сидела дама лет сорока, в сером брючном костюме и серой же шляпке. На улице я бы на такую и внимания не обратил. Глаза зачуханной коровы. То есть брошенной жены.
И чего я вдруг про Марьяну вспомнил? Она же на работе уже, наверное… Вот уж воистину – вечно совесть не чиста на причинные места!
Мы открыли офис, Катерина осталась в приемной – отшивать нежданную клиентку, которая нам сейчас была нужна, как собаке пятая нога, – а я прошел прямо в кабинет.
Первым делом, разумеется, поинтересовался у Поля – не пришло ли сообщение от тамбовских наследников Пал Палыча Знаменского.
Увы, «Пал Палыч» молчал, как боевик-террорист на допросе.
Мне сразу сделалось нестерпимо скучно (как говорит Марьяна – душно), поскольку именно от запрошенной информации я собирался сегодня двигаться дальше. Что ж, за неимением гербовой пишут на простой… Я подумал немного да и рассказал Полю о событиях вчерашнего дня – выложив, разумеется, слухи, принесенные Марьяной, и пропустив, разумеется, постельные (вернее, коверные) игры с нею, – и попросил сетевого агента снова проанализировать ситуацию.
