бы обошлось без этого.
- Когда отплываем? – поинтересовался Ёжик.
- Да хоть щас, - ответил Волковский. – Всё равно в ближайшее время рейсов у меня не предвидится: чёртов рыболовный закон.
- Не дают ловить? – сочувственно проговорил Ёж.
- Ловить дают. Но мало. – Волковский сплюнул. – А чем семью кормить? У меня, к слову, жена и дочка с сыном.
- А не рискуете ли вы...
- Так, давай на ты, Ёж.
- Хорошо. А не рискуешь ли ты...
- Это во-первых, - продолжал койот. – А во-вторых, настоящий морской волк не знает слова «страх». Его придумали слабаки сухопутные. Без обид.
- Да какие там обиды.
- Вот и отлично! «Крошка» довезёт вас куда надо. Она непотопляема. Однажды я попал в такой дикий шторм...
- Но вы же понимаете, что нынешние шторма – дело совсем иного рода? – спросил Ёжик.
Дубнер потрепал друга по плечу, привлекая внимание, и покачал головой, как бы говоря: остановись – ты же не хочешь, чтобы капитан передумал?
- А мне показалось, или у вас на носу фигура крольчихи? – сменил тему бобёр.
- Ага! – Волковский довольно осклабился. – Крольчихи с во-от такими...
- Плавание начинается с позитива, - выдал замечание Дубнер и подмигнул Ёжику.
- Надеюсь, на нём оно и пройдёт, - дополнил игольчатый.
- Даже не сомневайтесь, - заверил капитан Волковский. Он вынул из бокового кармана брюк папиросу и закурил её от старой зажигалки из противоположного кармана. – Не волнуйтесь: скоро отходим, и сами во всём убедитесь.
Говорил койот уверенно – но как-то оно будет на деле?
Рядом плескалась большая широкая река под названием Плодородная. Свои неспокойные воды она несла прочь от города и упиралась в море Штормов, где, на достаточном отдалении от берега, дрейфовал под крики чаек, слывших опытными путешественниками, извозчиками и курьерами, тот самый остров, где, вероятно, суждено было закончиться их поискам и приключениям.
Во всяком случае, так они считали.
5/5
Море Штормов и в дни поспокойнее вело себя отнюдь не сдержанно – теперь же, разъярённое катаклизмами, оно попросту неистовствовало. Волны поднимались на десятки метров вверх и обрушивались на прочную палубу «Крошки». Ветер завывал так, что закладывало уши и, казалось, вот-вот оглохнешь. Оглушительно же гремел гром; ослепительно сверкали молнии. В общем, всё в лучших традициях морского приключения...
...На то чтобы собраться, Ёжик с Дубнером потратили времени совсем чуть-чуть, учитывая, что группа распалась и им не надо таскать с собой горы оборудования. Только самое необходимое взяли они в дорогу. Буквально часа полтора-два спустя они уже расположились в каютах – причём большую часть тех часов потратили на дорогу в отель и обратно, - и через считанные минуты корабль отчалил от пристани. Пришлось заплатить владельцу отеля неустойку – всё согласно договору, - однако не в их положении было привередничать и, тем более, медлить. К тому же деньги были потрачены заработанные на выступлениях, а когда финансы легко приходят, то и уходят они легче. Но, конечно, не стоило напоминать Дубнеру о бессмысленных и масштабных, с его точки зрения, тратах, хотя он и всегда любил немного поворчать.
Итак, они плыли по Плодородной; на берегах сперва проносились дома, потом те превратились в хибарки, а после и вовсе исчезли. Река сделалась шире, а атмосфера на корабле напряжённее, и вроде бы не из-за чего, но Ёжик прекрасно понимал, что природа всё чувствует и отзеркаливает неугодные ей катаклизмы. Они природе отнюдь не нужны, и, может, живые существа поймут это, ощутив природные флюиды, и как-то изменят ситуацию. Такие, по крайней мере, были ощущения у Ежа.
Затем, когда река закончилась, они вплыли в море.
- И почему оно называется морем Штормов? – удивился Ёжик. – Вполне спокойное с виду.
Волковский хохотнул.
- Скоро поймёте! Море просто ещё себя не показало.
И он был прав. Прошло не так уж много времени, когда воды вдруг взъярились, завыл ветер, и из сгустившихся туч засверкали молнии, а следом, разумеется, загрохотал и гром.
- Теперь понимаете! – пытаясь перекричать бушующую стихию, надрывал глотку койот.
- Теперь понимаю! – отвечал Ёжик.
На корабле их находилось всего трое. С одной стороны, это увеличивало мобильность экипажа, но, с другой стороны, потеряй они, например, капитана, что будут делать дальше? Ни Ёжик, ни Дубнер водить корабль не умели... Друзья старались не задумываться о подобном развитии событий, а Волковскому, судя по его виду, было всё равно: он либо очень удачно играл в морского волка, либо на самом деле стал им за годы, как он говорил, лихих странствий.
Спервоначала корабль справлялся с непогодой – да что там, с настоящим штормом! Уверенно и решительно преодолевал он волны-великаны и уворачивался от скал, когда те вырастали на пути. Но вот настал момент, когда погодные условия и, как следствие, видимость ухудшились настолько, что Волковскому пришлось обратиться к Ёжику с просьбой.
- Ты же умеешь игрой на гитаре стихиями управлять? – без обиняков завязал он разговор.
- Ну да, вроде того, - проорал в ответ Ёж.
- Ну так управляй! Иначе до места не доберёмся.
- Но это очень опасно...
Койот не дал договорить:
- Плевать. Играй! Иначе не доберёмся, тебе говорю!
И Ёжик, сбегав в каюту за «Везеркастером» - инструмент был в футляре и надёжно привязан к кровати, чтобы не повредило во время шторма, - вернулся на палубу уже с гитарой.
Встав напротив носа судна, он сыграл пару спокойных нот. Делать это было волнительно, памятуя то, как закончилось его последнее общение со стихией. Но впереди, кажется, откликнувшись на «зов», облака принялись терять свой густой налив и чуть поредели. Ёж продолжил играть в том же духе, и прямо по курсу обстановка отчасти наладилась – настолько, что Волковскому удалось вовремя заметить скалы и повести «Крошку дальше»; койот даже прибавил скорости.
- Продолжай, продолжай! – подбодрил он громогласным криком с капитанского мостика и молнией ринулся назад, к оставленному, зафиксированному на несколько секунд штурвалу.
Что ж, Ёжик продолжал играть. Он вспоминал все придуманные и «услышанные» раньше вещи и сочинял на
