Он переместился так, чтобы сидеть ровно напротив меня, положил руки мне на плечи и, заставив посмотреть себе в глаза, внятно произнес:
— Никакой тюрьмы не будет. Просто забудь об этом как о неприятном сне.
Я смотрела ему в глаза и никак не могла полностью охватить смысл сказанного, отчего-то снова и снова прокручивая в голове слова «ради интересов по-настоящему близких мне людей» и пытаясь осознать их значение в данном конкретном контексте.
— Спасибо, — тихо сказала я, так и не рассчитывая окончательно разрешить для себя эту загадку.
Не сейчас, не сегодня.
— Говорить спасибо имело бы смысл, если бы ты была виновна, а я пытался загладить ситуацию, — не принял благодарности он, отпуская мои плечи и вновь удобнее устраиваясь на кровати. — А так мы просто восстанавливаем справедливость.
Немного успокоившись, я легла рядом. Да, справедливость имеет для него значение. Он даже Райана не стал увольнять, несмотря на то, что наверняка внутренне этого хотел, а предлог имелся отличный.
Уилфорт мягко погладил меня по голове, и я совсем расслабилась.
— Хочешь есть? — спросил он.
— Нет, — ответила я и широко зевнула, своевременно прикрыв рот рукой. — Скорее спать.
За окном было совсем темно, даже звезд или луны не видно.
Уилфорт возражать не стал.
— Где предпочитаешь провести ночь? — осведомился он.
Я нахмурилась и даже подавила очередной зевок. Он что же — тонко намекает на вариант с возвращением в тюрьму? Да нет, как-то это странно после всего, что было сказано.
— В камеру я теперь точно не отправлюсь, даже не надейся, — заявила я и окончательно сползла в лежачее положение, будто для того, чтобы меня труднее было выковырять из кровати. — Об этом следовало позаботиться раньше.
— В камеру я тебя и так не пустил бы, — фыркнул он. — Я имел в виду — хочешь остаться здесь или перейти в свою комнату?
— А как ты сам предпочитаешь? — перевела стрелки я.
Как-никак хозяин дома все-таки он.
— Чтобы ты осталась, — не раздумывая и не колеблясь, ответил Уилфорт.
Такой вариант идеально совпадал с моими собственными предпочтениями, поэтому я незамедлительно согласилась.
— Значит, я остаюсь, — заключила я, забираясь ему под мышку и утыкаясь носом в теплый бок.
И почти сразу уснула.
Когда я проснулась, было совсем светло. События вчерашнего дня дали о себе знать: я спала долго, крепко, не просыпаясь. Точно знала, что сновидения были, но совершенно их наутро не помнила. В любом случае, кошмаров явно не было, что уже хорошо.
В кровати я лежала одна, но по примятой рядом постели нетрудно было заключить, что вчерашний вечер мне точно не приснился. Почти сразу я услышала звяканье посуды, какую-то возню со стороны столика и, зевая, приподнялась на локте.
— Прости, не хотел тебя будить.
Уилфорт уже был при параде: темные брюки, форменный камзол, волосы расчесаны, на ногах — высокие черные сапоги. Рубашка — светло-розовая. Интересно, я всегда считала, что розовый — это ни в коем случае не мужской цвет, но, сколь ни удивительно, данный конкретный оттенок смотрелся отлично и ни женственности, ни нелепости не добавлял.
— Впрочем, к сожалению, мне все равно скоро пришлось бы тебя поднять, — повинился Уилфорт. — Я должен уйти в участок, а перед этим нужно все тебе показать.
Я кивнула. События и решения вчерашнего вечера стали разом всплывать в голове. Я села, осознала, что спала совершенно обнаженной, ощутила в связи с этим чувство неловкости и натянула одеяло повыше. Стала оглядываться в поисках чего-нибудь, что могла бы на себя нацепить. Уилфорт как раз отошел в гостиную, и я, воспользовавшись моментом, притянула собственный камзол, оставшийся лежать неподалеку, и поплотнее в него запаковалась.
Около кровати обнаружились домашние туфли, и, сунув в них ноги (чуть-чуть великоваты, но ничего страшного), я тоже вышла из спальни.
Увидев меня, Уилфорт подошел и поцеловал меня сперва в макушку, а потом — все-таки в губы, и отнюдь не невинно.
— Мне надо идти, — вновь извиняющимся тоном произнес он. — Необходимо как можно скорее разобраться с нашим делом. Чувствуй себя как дома. Можешь пользоваться чем угодно.
— Чего-то лучше не трогать? — решила уточнить я.
Я, конечно, не ожидала, что капитан страшным голосом скажет «Не смей заходить во-он в ту комнату, иначе я тебя съем!». Однако его реальный ответ тоже меня удивил.
— Все, что угодно, можешь трогать, есть, пить, читать и далее по списку. Единственное, чего делать нельзя ни в коем случае… — Ура! Все-таки хоть какие-то традиции соблюдены! — …так это выходить из дома. Тебя не должны засечь. А кто их знает, вдруг за моим домом на всякий случай приглядывают. Так что на улицу не выходи, дверь не открывай и к окнам тоже вплотную не приближайся. Мы на втором этаже, так просто тебя через окно никто не увидит, только если подойдешь совсем близко. На всякий случай лучше не рисковать.
— Хорошо, — покладисто кивнула я. — А если кто-нибудь позвонит в дверь, просто не реагировать?
— Для начала — да, не реагировать, — подтвердил Уилфорт. — На цыпочках отойди подальше от входа. А дальше… Чуть не забыл — самое главное.
Он извлек из внутреннего кармана и положил на стол эхофон.
— Это тебе. Я знаю, твой конфисковали во время ареста, и пока мы не сможем получить его назад, не вызывая подозрений. Так что пользуйся этим. Но…
Я протянула было руку к эхофону, однако это «но» заставило остановиться.
— Этот аппарат — только для связи со мной, — строго наказал Уилфорт. — Для всех ты сидишь в тюремной камере, и возможности оттуда позвонить у тебя нет. Поэтому по эхофону звони только мне. И даже в этом случае не заговаривай первой. Дождись, пока я отвечу, и ты убедишься, что с той стороны — действительно я. Только тогда говори.
— И если кто-то будет стучаться, ты хочешь, чтобы я позвонила?
— На всякий случай лучше позвонить, — подтвердил он. — Мало ли кто это окажется. Но ни в коем случае не открывай. Если у меня будет такая возможность, я приду и сделаю это сам. Если буду занят, а визитер окажется неопасным — ну что ж, как пришел, так и уйдет. В конце концов, ему действительно никто бы не открыл, пока я на службе.
Я хотела было спросить, как Уилфорт рассчитывает успеть принять визитера, учитывая, что сначала ему придется добраться сюда из участка, но потом сообразила: он же порталист.
— Давай я покажу тебе самое главное в квартире и побегу, — сказал он, видя, что ни вопросов, ни возражений по предыдущему пункту у меня нет. — Спальню ты видела, здесь гостиная, дальше мой кабинет, справа ванная, а вон там кухня.
В комнатах все было аккуратно, функционально и идеально прибрано. Кухня — компактная, но не тесная, выдержана в уютных светлых тонах и оснащена магическим оборудованием, назначение части которого мне было неизвестно.
— Холодильная корзина для мясных продуктов и гарниров — здесь.
Уилфорт указал на достаточно глубокую корзину с круглой крышкой. Казалось бы, обычная такая плетенка, но я отлично знала, что здесь поработали маги-технологи. Точнее, рыжеволосые технологи и светлые маги, специализирующиеся на погодных условиях. Такие корзины делались самых разных размеров, и температура там тоже поддерживалась самая разная.
— А вот — разогревательная пластина.
Уилфорт указал мне на очередной плод сотрудничества светлых с рыжеволосыми. Пластина напоминала ту, которую я уже видела на каминной полке и на которой капитан держал чашку с чаем. Только, наверное, эта нагревалась до более высокой температуры.
— А… э… — запнулась я, едва начала говорить, оглядываясь на идеально чистую и аккуратную кухоньку.
Молча открыла и закрыла рот, недоумевая, как же мне все-таки обращаться теперь к хозяину дома.
Видимо, моя мимика оказалась достаточно богатой, поскольку он догадался о причине моего замешательства.
— Близкие люди зовут меня Алджи, — улыбнувшись, сообщил он. Не просияв, а сдержанно улыбнувшись, именно так, как было в его характере. — Но если тебе так комфортнее, можешь называть меня Алджернон. Только будь уж так любезна, не капитаном Уилфортом. Боюсь, что это может слишком легко выбить меня из равновесия.
