И вот, промаявшись вчера целый день, я, наконец-то, нашёл себе более-менее увлекательное занятие. Вооружившись выигранным у капитана кинжалом, который резал дерево, словно масло, я делал бирюльки — маленькие, игрушечные предметы, как раз под размер моей Юны. Изготавливать подобные штуковины меня научил дед Тарас, было у старика такое предубеждение, связанное с «отдыхом для ратника». Мол: «Не должен молодой парень, намахавшись вволю мечом, лежать без дела, словно хряк под дубом». Вот он и заставлял всех учеников секции исторического фехтования, вместо заслуженного отдыха творить поделки. А самым сложным было играть в эту старорусскую забаву, унимая дрожь в натруженных мышцах.
Так что змейка ныне могла похвастаться и щитом, и маленьким мечом, которым она размахивала как попало, воображая, что воюет с каким-то огромным воображаемым противником. Успел я вырезать ей и несколько простеньких предметов из домашней утвари. Правда, зачем нужны тарелки и что такое самовар, а главное — что со всем этим делать — она не понимала. Да и лошадку-качалку не могла использовать по назначению в силу полного отсутствия ног, однако мордочка у неё всё равно прямо таки светилась счастьем.
— Стараемся, — не отрываясь от дела, произнёс я.
— Я кстати вот о чём с тобой поговорить хотел…
— Слушаю.
— Дорога сейчас на север забирать будет, и выведет нас на тракт. Он пойдёт в обход Звёздного Хребта, вглубь Королевства Вольных Баронств и через занятый умбрийцами перевал.
— Умбрийцами… — я вспомнил атаковавших замок воинов.
— Да. Республика Умбрия.
— Республика?
— Ну да ты, наверное, не в курсе подобной дикости. Это такой политический строй, при котором никто ни за что не отвечает.
— Правда? — с сомнением спросил я, продул вырезанный из ветки похожего на дуб дерева маленький и не очень ровный кубок и отдал его Юне.
Ламия, схватив новую игрушку, тут же надела её себе на голову и, размахивая своим маленьким мечом, поползла в атаку на мою руку. Я хмыкнул, пощекотал пузико воинственной змейки и, сложив пальцы в жест «Виктория», стал бодаться с ней, заодно размышляя, стоит ли говорить эльфу, что в моей родной стране как раз республиканская форма правления.
— Ты не поверишь! — по голосу Гуэня я понял, что сейчас будет очередной экскурс в историю. — Когда наши деды проср… пролюбили все меллорны и развалили нашу Великую Империю Лун, на её руинах, помимо того куска, что остался за детьми Эльматерасу, образовалось два человеческих уродца. Королевство Серентия и Великое Княжество Умбрийское. Ну, с первыми-то всё понятно. Я уже вроде рассказывал о бунте цветных повязок, так вот, катализатором восстания и дальнейшей смены династии, а так же становлению современной Серентийской монархии послужили расположенные в её столице, Селуне магическая и военная академии. Они сместили старую династию, марионеток Островной Империи и, надо сказать, к удивлению моих сородичей, построили нечто вменяемое…
Гуэнь кивнул своим мыслям и продолжил.
— …во всяком случае, жизнь в Серентии куда лучше, нежели у нас в Царстве Мико…
— Царстве Мико? — переспросил я.
Зацепившись за знакомое слово, воображение нарисовало классическую девушку-служительницу из японского синтоистского храма, в белой рубахе с широкими рукавами и ярко красных хакама. Много девушек. Много-много девушек с эльфийскими ушами и во главе с самой главной, напялившей на голову Шапку Мономаха. Я потряс головой, отгоняя видение, и, чтобы эльф не заметил моей улыбки, отвернулся, вроде бы как заинтересовавшись проносящейся мимо обочиной.
— Так теперь называется моя страна, — тяжело вздохнул Гуэнь, явно бывший поклонником давно почившей империи. — На понятный тебе язык, «мико» переводится как «кусочек луны».
— Понятно. Так что там эта Умбрия?
— А в Умбрии своих академий, не нашлось. Да и откуда им там взяться, стоили то их мы в Селуне и для себя, это уже потом люди почти вытеснили наших криворуких дармоедов. В любом случае, эта страна так и осталась под влиянием Империи Островов вплоть до того момента как островитяне сами развалились, не выдержав конкуренции с Серентией и Землёй Знаний. Иноземцы были совершенно не заинтересованы в развитии нашей бывшей северной провинции и… в общем, ничего хорошего умбрийцев не ждало. Их рассматривали как сдерживающий фактор для развития соседних государств, насаждали ненависть к детям Эльматерасу, а серентийцы так и вовсе были объявлены источником всех бед.
Эльф тяжело вздохнул и на несколько минут умолк, а затем, когда я уже начал думать, что разговор завершен, внезапно продолжил.
— Когда заморское влияние ослабло, Великое Княжество наводнили эмиссары из Святой Земли. Быстренько нашлись недовольные. Князя посадили на кол, затем сожгли, а то, что осталось, повесили на главной площади. Ну а затем бунтари объявили о создании этой самой «республики». Во главе встал Кнесс, которого раз в два года выбирает народный сход, вот только «народу» в том сборище — и нет вовсе. Богачи, Тати, да потомки бунтовщиков — наследственные «сходцы».
— Тати… в смысле «тать»? Преступник? — уточнил я, в который раз вспоминая науку деда Тараса. — Или в этом мире у этого слова есть какое-то другое значение?
— Они конечно бандиты, — задумчиво ответил эльф. — На мой взгляд. Это священнослужители, последователи Умбрийской Унии, почитающие Святой Престол как единственного проводника воли Всеблагого. В отличие от не признающей слова Престола, Серентийской церкви, и отторженцев Островного Союза. Но это не важно. Так вот. Республика это такая штука, в которой никто ни за что не несёт ответственности. Народный сход так и вовсе неподсуден, а Кнесс не отвечает за то, что натворили его предшественники. Даже если это тот же самый человек, которого переизбрали на новый срок. Именно по этой причине Умбрия потеряла вот эти земли. Почти полторы сотни умбрийских баронов, отказавшись признать Республику, заключили Пакт и откололись от сошедшей с ума страны. Их ещё теперь ещё называют Королевством Вольных Баронств. А кое-кто так и вовсе в Серентию ушёл.
— Мда… как-то знакомо, — прошептал я себе под нос, но Гуэнь похоже услышал.
— Что знакомо?
— Да так, — отмахнулся я. — Ты, что обсудить то хотел?
— Так вот как раз этот самый момент.
— Какой.
— С перевалом, который за убрами остался.
— А что с ним не так?
— Пилить нам до него с нашей-то скоростью почти неделю…
Я тихо взвыл под взглядом мягко улыбающегося от подобной картины эльфа.
— … а там, — ухатый выдержал классическую, мхатовскую паузу. — Умбрийцы.
