— И что? — драматичность хода я оценил, но причины беспокойства так и не осознал.
— А то, что в зависимости от того как их левая пятка почешется, можем проехать, а можем и полечь всем скопом. Как эльфо-серентийские шпионы, — Гуэнь крякнул и тряхнул головой. — Засевшие на перевале умбрийцы — непредсказуемы. Официально Пакт и Республика более сотни лет живут в состоянии войны, а с Королевством и Царством отношения хуже некуда. Правда это им не мешает им торговать со всеми подряд, да и наёмничают они, как ты мог видеть, там, где побогаче. Вот только от этого одиноким путешественникам ничуть не легче.
— Я согласна с мастером Гуэнем, — раздался голос баронессы, и её голова высунулась из прорези клапана. — Ехать через занятый умбрийцами перевал очень опасно. К тому же вполне возможно, что там нас будут ждать представители Изумрудного ковенанта.
Девушка на секунду замялась.
— Сер Игорь, мастер Гуэнь. Я искренне прошу прощение, как за недавнюю непристойную сцену, так и за то, что ненароком подслушала часть вашей беседы.
— Ох! Нет причин для беспокойства. Мы прекрасно понимаем ваше состояние вызванное непристойными словами Бруно-има. На счёт же нашего разговора… Вы понимаете леди Мари-аян, — тут же, затараторил эльф. — Игорь-им долгое время провёл вдали от родного дома и внешнеполитическая обстановка среди государств наследников Великой Империи Лун, немного стёрлась из его памяти…
Контрабандист запел соловеем, пытаясь объяснить Баронессе то, как, якобы, знатный представитель высшего света королевства может не знать простейших вещей связанных с соседними странами. Де’Жеро слушала его не перебивая, а в глазах у неё читалась… даже не уверенность, а искренняя вера в то, что плёл ей этот пройдоха. Похоже, что она, ни на секунду не сомневалась в моём статусе. И даже если бы мы принялись обсуждать как ловчее сдать её врагам, Мари, всё равно, нашла бы в наших словах некий сакральный смысл. Проше говоря — придумала бы для себя объяснение поведению благородного человека спустившегося с самого Олимпа местной аристократии.
Подобное совершенно некритичное отношение к незнакомцам, а по сути, к откровенным проходимцам, не то что бы раздражало, но окончательно сформировало для меня образ Мари де’Жеро, как тепличной девушки, живущей своими мечтами и совершенно неприспособленной к встрече с суровой действительностью. Впрочем, я быстро оборвал себя, запретив делать какие либо окончательные выводы, относительно этой бледной женщины.
В конце концов, она была единственной представительницей противоположенного пола, да к тому же из знати с которой мне довелось много общаться, уже находясь в этом мире. Вполне возможно, что для местного социума подобное поведение благородных дам является нормой, как и отличия от виденных мною простолюдинок. К тому же я помнил, что и в истории Земли было нечто подобное. В конце восемнадцатого, начале девятнадцатого века властвовала, так называемая, эпоха Романтизма, которая на фоне бурного развития технологий и промышленной революции, породила огромное количество вот таких же инфантильных девиц и экзальтированных юношей. Так почему здесь не может иметь место что-то подобное, пусть и во времена мечей, рыцарей и замков.
— Ой! — вырвал меня из размышлений испуганный вскрик Мари. — Опять это…
Побледнев лицом и отшатнувшись, девушка с широко раскрытыми глазами указывала мне на колени. Проследив за её пальцем, я естественно увидел Юну. Грозно хмурясь и прикрываясь своим маленьким щитом, малявка, с потешно съехавшим с головы кубком, обвилась вокруг моей ладони и, свесившись с неё, насколько позволяло длинная гибкая змеиная часть тела, махала на Баронессу своим мечом.
— У-уберите это! Пожалуйста! — взмолилась девушка, вздрагивая каждый раз, когда оружие ламии рассекало воздух. — Я… Я с детства боюсь змей!
— Юна… Давай-ка завязывай! — велел я, воинственно попискивающей малышке и сняв с её головы бирюльку-кубок, спрятал мелюзгу под кирасу.
Шипя от возмущения, ламия проскользнув под доспехом к шее, ткнула меня кулачком в ухо, а затем, обиженно ворча, превратилась в цепочку. В этот момент, взметнув клапан, к нам вылез Амадеуш, на ходу вытягивая из ножен меч. Но тут уже пришедшая в себя Баронесса отослала ретивого рыцаря, который, похоже, за последние несколько дней, подрастерял в её глазах былой фавор, потому как разговаривала она с ним предельно холодно и властно.
В общем, бардак вышел знатный, а когда в итоге все успокоились, я пригласил девушку к нам на козлы и, усадив между мной и эльфом, продолжил прерванный разговор.
— Если через умбрийский перевал ехать не вариант, то какие будут предложения? — спросил я Гуэня. — Возвращаемся в Королевство?
— Дороги ведущей в Серентию здесь попросту нет, — ответил мне ушастый, правя гобика, вознамерившимся срезать поворот, прямо по вкусным кустам. — Да и если бы была — крюк в Царство Мико вышел бы знатный.
— Тогда что ты хотел обсудить. Дорога как я понимаю одна. Хочешь, не хочешь, нам придётся ехать по ней.
— Дело в том, — он замялся. — Когда я последний раз был в этих краях, мои попутчики, карлы, показали мне один очень неплохой вариант…
— Да не тяни ты! Говори уже! — поторопил его я.
— Я предлагаю проехать сквозь горы.
— Это как?
— Мастер Гуэнь! — воскликнула вдруг Баронесса. — Неужели вы говорите о…
— Ну да! — утвердительно кивнул эльф. — Мы можем проехать под Звёздным хребтом. Через Иранта Накарам!
— Но… Это же запретные места, — голос девушки звучал как-то смущённо. — Отец говорил, что там живут злые духи.
— Я бы так не сказал. Поверьте мне Мари-аян, в мою прошлую поездку, я не видел ни духов, ни призраков, ни чего то подобного. К тому же я вынужден был признать — это поистине величественное место, да и по времени мы сильно выиграем. Недели две как минимум.
— Да я в обще-то не против, — ответила она.
— Так! Стоп, стоп, стоп! — вынужден был вмешаться я в их разговор, так как не понимал ни единого слова. — Что такое Иранта Накарам?
— Город мёртвых, — ответил мне Гуэнь. — Первая попытка местных дворфов построить своё Третье Царство. Под Корийским пиком располагается его древняя столица, огромный заброшенный мегаполис, пройдя сквозь который мы окажемся по ту сторону хребта. А там и до Мико рукой подать.
— В общих чертах — понятно, — хмыкнул я, — а упоминание мёртвых — это поэтическая форма? Типа «город призрак». Или там, действительно, по тёмным углам шарятся полусгнившие коротышки?
— О нежити в тех горах я никогда не слышала, — задумчиво ответила девушка. — А вы мастер Гуэнь?
