– А ты надеешься, что этого не хватит, что бы вышвырнуть тебя из города? – старик резко повернулся и подошёл ко мне. – Не прыгай выше головы, шею свернёшь.
– Может это у меня хобби такое, выше головы прыгать, – проворчал я.
– Тебе противопоказано.
– Это ещё почему?
– Ты ранен.
Вот хрыч старый! Всё-то он заметит!
– Ранен, – подтвердил я. – В самое сердце ранен твоей недальновидностью. А сердечко-то трепеще-эт…
– Уходи, – вновь повторил советник. – Уходи, пока не поздно. Считаю до трёх. Раз…
Я почесал в затылке, будто задумавшись над его предложением, а потом стал внимательно разглядывать свои ногти. Ой, подпилить надо…
– Два…
Я демонстративно зевнул и, утратив всякий интерес к своему собеседнику, спешился.
– Три.
Я выудил меч из ножен, висевших на поясе, и швырнул его под ноги советнику.
– Взять его!
Несколько вампиров пошевелились, перебросив свои ножи и вилки из одной руки в другую. Большинство же осталось стоять на месте, поглядывая то на меня, то на советника.
– Ну, – развёл я руки в стороны, будто приветствуя толпу. – Кто готов варварски пырнуть в меня своей ржавой железякой?
Вампиры начали переглядываться с удвоенной скоростью. Что-то сильно повергло их в сомнение относительно моей причастности к похищению Скара. Что-то сломило их укрепившееся мнение задолго до моей пламенной речи.
– Послушай меня, вампир, – сказал архангел. – Я не верю ни одному твоему слову.
– На счёт чего? – спросил Скар, украдкой поглядывая на сородичей, столпившихся на площади и прислушивающихся к каждому его слову.
– Твой брат не убивал серафима. И брих он не отбирал у него, потому, что это сделано по указке демона. И я убедился лишний раз, что вампиры крайне не осведомлены. Я не знаю, зачем ты на глазах у своего народа врёшь.
Я всё помнил. Слышал, сидя под крышей в облике летучей мыши. А если вспомнить о последствиях моего заседания… Ещё долго я не смогу превращаться, если вообще смогу.
В глухой тишине послышалось цоканье копыт. Я оглянулся в тот самый момент, когда плотное кольцо вампиров, окруживших меня и советника, разомкнулось, пропуская внутрь конный отряд стражников, который я ещё вчера видел за разговором с Валерилем. Тогда я очень вовремя пришёл в себя, что бы успеть незамеченным отползти за дерево. Ха! Надо было видеть лицо сильнейшего, уже собравшегося с духом, что бы поведать о моей бесславной кончине, увидевшего пропажу моего бездыханного тела.
Стражники спешились и дружно склонились передо мной под квохтанье советника, окончательно потерявшего нить понимания всего происходящего.
– Велтор, что всё это значит?! – рявкнул он на стражника, который, надо заметить, был из личной охраны Скара и пользовался большим уважением и доверием.
Оглянувшись за спину Велтора, я смог наблюдать, как по главной дороге в город возвращалась не только стража, но и боевые воска, посланные на поиске вот такого вот плохого меня. Велтор собрал всех. Вот честное вампирье, увижу Валериля – расцелую в обе щёки.
Гулкие удары разносились над городом. Вампиры, маршируя, обступили площадь.
На высоте своих идеалистических взглядов советник остался в гордом одиночестве.
– Это значит, – выдержав внушительную паузу, ответил стражник, – что надо забыть о прошлом. У Валеала больше нет короля. Подумай, наконец, своей головой над тем, что столица не может оставаться безвластной.
– Скар не хотел этого! – вскричал советник. – Он приказал привести его сюда под конвоем! – дрожащий, увешенный перстнями палец, похожий на охотничью сосиску, указал на меня.
Стражник грустно улыбнулся.
– Ты столько времени пробыл подле короля, – проговорил он, – но так и не смог его понять.
Брр… Я тоже столько времени пробыл подле короля и чтоб я хоть что-нибудь понял…
– Не препятствуй тому, кто в действительности не виновен, – повторил Велтор.
Наступила минута молчания. Вампиры напряжённо уставились на советника, Велтор грозно над ним навис, а сам советник, скукожившись, пытался что-то обдумать, будто от него вообще что-то зависит.
В итоге получилось как всегда. Исход дела не решал никто из присутствующих, зато его решил неожиданно прибывший гонец.
Его взмыленная лошадь рухнула, придавив собой и самого наездника. Понимая, что случилось что-то очень серьёзное, я тут же подскочил к нему.
– Что? – ну, краткость – сестра таланта. К тому же сам гонец хрипел под весом лошади, а торчащие из разных частей тела стрелы блаженства ему явно не добавляли. Медлить не стоило.
– Войска… будут к ночи…
– Кто? – вскрикнул я. Чёрт! Вот только этого мне и не хватало для полного счастья. – Кто?!
Гонец вновь открыл рот, но лишь тонкая струйка крови вытекла из уголка губ.
Я вновь выругался, приказав убрать тело всадника.
Войска… придут к ночи…
Те, кто смог расслышать, что сказал вампир, уже успели по цепочке передать последние новости всем остальным. Площадь загудела, обратив ко мне взоры. Советник, обессилев, опустился на ступеньки дворца, по которым не так давно сбегал ещё живой король, вслед за Валерилем несясь на помощь девчонке, которую утащила демонесса.
Встав рядом с советником, и тем самым, возвысившись над толпой, я обратился к Велтору.
– Милито… Мобили… Короче, собрать все имеющиеся войска! Собрать конницу у главных ворот!
Я прошёлся мимо лучников, вновь спускаясь с лестницы.
– На стену!
– Но… – вновь вспомнил о своём долге советник, которого уже никто не слушал, стремясь выполнить мои предсказания. – Но…
– Да не бурчи ты уже! Сам не в восторге…
Обогнув застывшего посреди улицы коня, я взлетел на крепостную стену и устремил взгляд вдаль, пытаясь различить опасность, о которой говорил гонец. Пока горизонт был чист. Пока.
Вновь вернувшись ко дворцу, я взбежал по лестнице, по которой только что прошёлся советник. Оглядевшись по сторонам, я стал подниматься по ступеням, устеленным красной ковровой дорожкой, которая продолжала свой путь и по коридору, освещаемому факелами. Пройдя мимо высоких дубовых дверей, я свернул направо.
Дверь в спальню короля была открыта. Она всегда открыта – не в привычке у Скара закрывать за собой двери.
Первое, что я увидел, войдя в комнату – женщину, ничком лежащую на кровати моего брата.
Сердце защемило от боли. Мама…
Я подбежал к кровати. Женщина подняла на меня глаза, которые были опухшими от слёз, но не могли больше выжать из себя ни слезинки. Бледное лицо, казалось, посерело. Губы были разодраны клыками, в тот момент, когда она пыталась сдержать рыдание.
