— Курить ты не будешь, — прошипел Максимус. Он протянул руку, чтобы отнять у меня сигарету, но я увернулась и перемахнула через спинку дивана, на котором сидела.
— Аиша, не дури, отдай сюда. Ну, правда, это не шутки, это твое здоровье!
— Пока вы будете меня попрекать невесть чем, я буду курить! — твердо сказала я.
— Боже, можно подумать, — фыркнул он, садясь на спинку дивана, — Я тебя прямо угнетаю.
— Есть такое.
— Нашла угнетателя. Я из тебя уже можно сказать наполовину человека сделал. Да не стряхивай ты пепел на ковер! Тебе заняться больше нечем, чем трепать мне нервы мелочами, которые меня выводят?!
— Да, а еще я втираюсь в доверие к вашим любовницам, — поддела я, — Что такого в вашем прошлом, чего я не должна знать?
Максимус злобно посмотрел на меня.
— Мое прошлое это мое прошлое. И я не люблю, когда в него лезут без спроса. Там ничего криминального нет, и я не стыжусь его. У всех есть свои скелеты в шкафу, просто некоторым не хватает ума их скрывать. Я ведь и о тебе ничего почти не знаю. Ты из Охтора, а почему сбежала? Может ты кого-то убила? Или что-то украла? Есть у тебя какие-то друзья? Как ты нашла Лиду, почему ты решила уехать именно в Иезеркель? Лида подослала тебя ко мне? История дурацкая вполне в ее вкусе, — хозяин высказал мне все это, разглядывая одним из тех взглядов, которые пускал в Ио и Роберту. Меня коробило все: то что он говорил, то как двигался, как смотрел. Он оскорблял меня, глядя мне в глаза.
— Но вы не спрашивали…
— Я всегда довольствуюсь той информацией, которую мне соблаговолят дать, — отрезал Максимус.
Мне нечего было сказать. Максимус приблизился ко мне. Меня пробила дрожь.
— Вот все и на своих местах, — вкрадчиво сказал он, — Тебе опять нечего ответить, ты опять смотришь на меня, как кролик на удава. Мне снова это очень не нравится, потому что так не должно быть, — Максимус коснулся моего плеча. Через кофту я чувствовала, тепло его руки. Прикосновение и тон окончательно меня взбесили. Я смотрела на него исподлобья и ждала, пока он отойдет, чтобы самой убраться от него подальше. Максимус, едва касаясь гладил руку сверху вниз, а когда добрался до кисти, то резким движением выдрал сигарету из моих пальцев. И тут же отошел на безопасное расстояние.
Мы оба словно выдохнули, дышать стало гораздо легче.
— Что вы… зачем вы… — я задыхалась от злости.
— Не думай об этом.
— Подонок, — прорычала я, — Развратник, бабник, жалкий-жалкий бабник!
Я вышла хлопнув дверью.
— Я тоже люблю тебя, детка, — донеслось из номера.
Со злости я ударила кулаком по стене. "Детка", где он это слово нашел?! Сволочь! Ненавижу!
Я фурией вылетела на улицу и пробежала до самого парка. Там села на первую попавшуюся скамейку и начала со злости царапать доску. Накоплю денег побольше, уеду от него, к черту, как Рахиль сказала, поеду учиться. Надоело, все эти сальности, прикосновения, намеки… Я заскучала по Капитану, у него всегда можно было укрыться, он никогда не хотел меня обижать и ценил во мне не кого-то наносного, а Аишу. С ним всегда можно было поговорить, пусть не обо всем на свете, но мне было спокойно с ним. Внезапно для себя я поняла, что Капитана я не люблю, но очень хочу быть с ним рядом. Меня к нему тянет, как путника тянет домой, как корабль после шторма тянет в тихую гавань.
Да, с Максимусом было интересно, но постоянное стремление что-то не сказать, как-то меня унизить, поддеть делало пребывание рядом с ним невыносимым. Казалось, еще минута и я готова буду бросится ему на грудь и душить или целовать, или бить, или… Все неправильно с этим Максимусом. Я начала успокаиваться.
И правда, на что я ему сдалась, ничего не умела, не знала, да и ровным счетом ничего не изменяется, я не хочу делать то, что он мне велит. Я не хочу читать эти книжки, я не хочу видеть, как он водит своих любовниц ежедневно, меняя их чуть ли не чаще белья.
— Аиша, ты как тут? С тобой все в порядке?
Я обернулась. Вот уж кого не ожидала увидеть тут. Рахиль была встревожена, но ощущение внутреннего спокойствия не покидало ее ни на секунду, как круги на воде, которые успокоятся, не трогая самой глубины воды.
— Да, в общем-то.
— Что случилось? — Рахиль села рядом со мной и требовательно посмотрела на меня.
— Я не знаю, что происходит.
— Это нормально. Никто не знает.
— Я любила одного человека, но сейчас поняла, что не люблю его, но меня тянет к нему. С ним хорошо и спокойно. Он… он… он какой-то родной. Как будто я знала его всю жизнь. Он словно старший брат или отец. И тем не менее мне хочется целовать его и обнимать, чтобы чувствовать это тепло, это родство. С другой стороны, есть другой человек. Которого я готова убить, он выводит меня из себя, любое его слово или действие намекает на то, что он хотел бы со мной переспать, да противно. И… я не знаю, что со всем этим делать. Мне очень хочется изучать богов, религии, это интересно мне.
Рахиль выслушала все сначала озабоченно, но к середине просияла, а в конце встретила меня ласковой мудрой улыбкой. Она еще долго смотрела на меня не то восхищенно, не то с любовью.
— Знаешь, я кажется знаю второго и испытывала к нему нечто подобное сама. Если ты сможешь перебороть себя, то станешь сильнее и вырастешь над собой, но потеряешь очень много опыта. Поддашься — приобретешь много опыта, но можешь сильно пасть в собственных глазах. Опыт будет разного характера, я поддалась и не жалею, совершенно.
Что касается второго. Он сейчас рядом?
— Нет, мы по-дурацки расстались, он ушел даже не попрощавшись.
— Обиделся?
— Нет, просто ушел, там слишком сложная ситуация.
— Не стоит пересказывать, но душа моя подсказывает, что если ты встретишь его еще раз, то не смущайся сделанным, просто иди следом за ним. Зачем быть постоянно с тем, с кем тебе плохо? Надо быть там, где хорошо. Просто не испытывай иллюзий, что хорошо будет всегда.
Что до теологии… Вот визитка. Это профессор Мариендорф, она лучшая из тех кого я знаю, она перенаправит тебя к другим, если ты ей не подойдешь, но без учителя ты не останешься. Только подумай нужно ли тебе это, путь твой будет сложен и тернист и опыт полученный во многом не пригодится совершенно. Но, возможно, это будет твой путь к мудрости, может, так ты обретешь себя.
Я печально слушала Рахиль и на душе скребли кошки.
— Ну, не печалься ты так, на тебе лица нет, — она отечески обняла меня за плечо, — хочешь пойдем в кафе, я тебя напою и накормлю чем-нибудь вкусненьким?
— Нет, спасибо. Все как-то не так. Капитану я нужна была, чтобы жить, чтобы он снова стал собой… А ему? Зачем я ему? "Чтобы сделать из тебя женщину" — слабая отмазка.
