— Это вряд ли. Хотя я хотел бы знать, что именно под ней скрывается. Но, согласитесь, доктор, ее реакция на смерть барона была несколько необычной.
— Я склонен считать, что это был шок, и сейчас она рыдает в уборной, — покачал головой я.
— Не думаю, что леди Гринберг из тех людей, кого можно шокировать. Впрочем, — детектив засек время, — дам ей несколько минут на слезы, а вам — на оленину; я смотрю, у вас еще не было шанса приступить к обеду.
Спустя пять минут Эйзенхарт начал нервничать.
— Успокойтесь. Времени прошло всего ничего, а ей еще нужно привести себя в порядок. Через пару минут она к нам присоединится, я уверен, — я попытался воззвать к его разуму, но мои увещевания оказались напрасными.
Через обещанную мною пару минут леди Гринберг так и не появилась, как, впрочем, и позже. Через четверть часа после ее ухода забеспокоился и я, ведь с ней могло что-то случиться. Эйзенхарт отошел попросить, чтобы кто-нибудь из обслуги проверил дамскую комнату, и вернулся мрачнее тучи.
— Дерьмо! — выругался он. — Одна из дверей за ширмой ведет на кухню. Леди Гринберг воспользовалась ей и попросила выпустить ее через черный ход. Она уже не первый раз так делает, поэтому ее провели без всяких вопросов, — он подхватил пальто и направился к выходу. — Собирайтесь, доктор, нам надо ехать!
— Но куда?
— На квартиру к барону!
Пока Эйзенхарт препирался с портье, утверждавшим, что потерял ключ к квартире лорда Фрейбурга, я осмотрелся вокруг. Барон снимал жилье недалеко от городского рынка, в районе, который еще несколько лет назад можно было считать пристойным. В отличие от других частей города, доходные дома содержались здесь в идеальном порядке и сверкали недавно окрашенными стенами, мостовые не были скрыты под слоем гниющих листьев, а фонари не щерились на прохожих осколками ламп. Но история оставила свой отпечаток и здесь: последние годы все больше беженцев с материка оседало в Империи, и Гетценбург, теперь больше походивший на бурлящий котел этносов и культур, а не на сонную окраину цивилизованного мира, тоже не избежал этой участи. По краю рыночной площади ютились деревянные постройки, в которых ночевали продавцы и грузчики с непривычными для местного уха именами, а все больше нижних этажей вокруг были украшены вывесками на чужих языках. Признаться, засмотревшись на колониальную вязь на соседнем доме, я даже не заметил, как Эйзенхарт окликнул меня.
— Доктор! Пойдемте, — он потянул меня за рукав, умудряясь при этом выглядеть одновременно хмурым и довольным.
— Что портье?
— Признался, что отдал леди Гринберг ключи за полчаса до нашего прихода. Он знал о помолвке, не раз разговаривал с леди, когда та сюда приходила, и не увидел ничего необычного в том, что она попросила впустить ее в квартиру и никому об этом не говорить. Несчастный кретин, он даже считал, что поступает благородно! Пойдемте, доктор. Она еще там, так что у нас есть шанс узнать, что ей хотелось скрыть от полиции.
К счастью, леди Гринберг не стала запирать дверь с обратной стороны. Поднявшись на второй этаж, мы с детективом дошли до дверей с табличкой "У. Э. Фрейбург, L. B." и вошли в квартиру. Из небольшой прихожей вели три двери: на кухню, в ванную и в жилые комнаты; именно из последних и доносился шум.
Комната, в которую мы вошли, при жизни барона служила ему кабинетом и гостиной одновременно. В данный момент весь ее пол был усыпан листами бумаги: кто-то не поленился вывернуть наружу все ящики стоявшего у окна секретера, разбросать по полу корреспонденцию покойного и даже вывалить наружу содержимое его книжных шкафов.
— Ну и работу вы успели провернуть, — присвистнул Эйзенхарт.
Леди Гринберг, которую наше появление застало врасплох, вздрогнула и выронила из рук пачку бумаг.
— Это не я, — огрызнулась она и бросилась их собирать, но детектив ее опередил.
— А кто? Духи? Дайте-ка посмотреть, — Эйзенхарт поднял с пола листок и прищурился. — Обналиченный банковский чек на предъявителя, выписанный леди Эвелин Гринберг на сумму в сто шиллингов. А это, — выхватил он из рук леди Гринберг следующий, — еще один чек, выписанный той же леди Гринберг и на ту же сумму. И еще один… Поздравляю, леди, кажется, мы узнали ваш мотив для убийства лорда Фрейбурга.
— Это не я, — повторила леди Гринберг.
— Он вас шантажировал? Поэтому вы ему платили? Поэтому вы с ним обручились?
— Да нет же! — она вздохнула. — Дайте мне шанс, детектив, и я все объясню.
— Объясните. В управлении. Незаконного проникновения в квартиру покойного и этих документов будет достаточно, чтобы я задержал вас как подозреваемую.
— Нет.
Голос леди Гринберг прозвучал как никогда холодно, твердо и… спокойно.
— Не я убила Ульриха и не я устроила здесь погром. Когда я пришла сюда, я нашла квартиру в том же состоянии, что и вы. Проверьте записи портье, там должно быть указано, кто заходил к Ульриху до меня. Барон Фрейбург меня не шантажировал, и, более того, наша с ним помолвка была моей идеей. Но если вы, — она вперила свой взгляд в Эйзенхарта, — отвезете меня в управление, я ничего не расскажу. А вам придется иметь дело с мистером Норбертом.
Мне было неизвестно, кем являлся мистер Норберт, но по лицу детектива я понял, что его эта перспектива не вдохновляет.
— Ставите мне ультиматум? — со вздохом спросил он.
— Вы меня вынудили.
— Хорошо, — Эйзенхарт поднял опрокинутое кресло и уселся в него, — начинайте рассказывать.
— Здесь?
— Вы сами отказались ехать в управление.
— Но здесь не топили по меньшей мере два дня, — леди Гринберг зябко поежилась. — В доме напротив есть небольшое заведение, где варят отличный кофе, мы бы не могли пройти туда? По дороге вы могли бы заодно спросить у портье, кто еще сюда приходил, и убедиться, что я не вру, — увидев скепсис на лице Эйзенхарта, леди вперила в него гневный взгляд, — Ради всех Духов, детектив! Я не собираюсь снова от вас убегать, но это не значит, что я хочу умереть от переохлаждения.
Слова леди Гринберг имели смысл. Даже меня, человека, проводившего долгие часы в прохладном помещении морга, слегка беспокоила стоявшая в комнате температура. Что уж в таком случае говорить о леди, которая была вынуждена бросить свой жакет в кафе. Встретив мою поддержку, Эйзенхарт согласился.
— Так и быть. Доктор, вы не могли бы присмотреть за леди, чтобы нам не пришлось опять гнаться за ней через полгорода? Я пока поговорю с мистером Симмонсом внизу.
Я осторожно встретился взглядом с леди Гринберг, но та, кажется, не имела ничего против меня в роли своего тюремщика. С невозмутимым видом продев свою руку в мой локоть, леди потащила меня вниз по лестнице, задержавшись только у выхода, чтобы детектив Эйзенхарт догнал нас.
