"Экономический вестник Империи" давал их акциям самый положительный прогноз, поэтому я не удержался и спросил:
— Почему?
— Через пару месяцев узнаете. Или раньше, если сходите в торговую палату и заплатите шиллинг за просмотр их отчетности, — леди Гринберг неодобрительно покачала головой и продолжила. — Я уже возвращаюсь к делу, детектив, успокойтесь. Моя бабушка оставила мне небольшое наследство. Но она выросла и жила в то время, когда считалось, что женщина не приспособлена для ведения серьезных дел, поэтому поставила условие: если к двадцати одному году я не выйду замуж или хотя бы не буду обручена (в ее время, знаете ли, любая незамужняя женщина старше двадцати считалась ненормальной старой девой), деньги перейдут под контроль моего отца, пока он не решит, что я достаточно взрослый и, — леди Эвелин скорчила гримаску, — почтенный человек, чтобы ими распорядиться. А он так не решит никогда.
— Поэтому вам пришло в голову нанять барона Фрейбурга на роль жениха?
Леди Эвелин виновато улыбнулась:
— Если вкратце, то да.
— А еще говорят, что правильное воспитание позволит укротить преступные наклонности! — пробормотал детектив.
— Вообще-то я выросла в семье банкиров. Пока вы учились ловить убийц и спасать людей, они изучали тысячу и один способ уйти от налогов, — заметила леди Эвелин.
Увидев, что кофе за столом кончился, хозяин принес нам еще поднос. Пробормотав слова благодарности, леди Гринберг продолжила:
— До меня доходили слухи о его долгах, а у меня были деньги. Полгода назад я решила спросить Фрейбурга, не согласится ли он оказать мне небольшую услугу, и мы обо всем договорились. Каждый месяц я платила ему определенную сумму, а он в обмен на это выходил время от времени со мной в свет. Мы договорились, что наша помолвка продлится до февраля, чтобы я успела получить наследство. После этого он должен был завести с кем-нибудь интрижку, чтобы скомпрометировать меня в обществе, и мы оба расстались бы, крайне довольные друг другом. Как вы видите, детектив, у меня не было никакого резона убивать Ульриха. Более того, — с тоской произнесла она, — его смерть мне крайне невыгодна. Если бы его убили месяцем позже!.. Тогда я смогла бы получить наследство, но теперь моим планам не суждено сбыться.
— Вам так нужны деньги, леди Гринберг? Зачем? Насколько я понимаю, вы не стеснены в средствах.
— Это личное, — отрезала она.
— Какое, вы сказали, вам оставили наследство?
— Небольшое, — леди Эвелин не выдержала и отвела взгляд. — Возможно, триста…
— Не сходится. Вы уже заплатили лорду Фрейбургу больше этой суммы., - перебил ее детектив.
— … тысяч. Триста тысяч шиллингов.
Эйзенхарт поперхнулся:
— И это вы называете "небольшим наследством"?
У его возмущения были причины: по тем временам сумма в триста тысяч казалась немыслимой. Я быстро посчитал в уме. Мое жалованье в университете составляло порядка восьмидесяти шиллингов в месяц, не считая налогов. Такое количество денег я не заработал бы и за пять жизней, не то что за одну.
— По сравнению с тем, что получила моя сестра, да, — невозмутимо сообщила леди Гринберг. — Надеюсь, теперь вы верите, детектив, что у меня не было причин убивать Ульриха?
— Нет.
— Нет?! — изумилась леди Гринберг.
— Вы слишком много не договариваете, — пояснил ей Эйзенхарт. — Поэтому: нет, я вам не верю. Но у вас есть возможность меня переубедить. Почему вам так нужны эти деньги?
Леди Эвелин окинула его недовольным взглядом.
— Я хотела уехать в колонии, — отчеканила она.
— Почему? У вас какие-то проблемы в Империи?
— Никаких, — заверила она его. — Просто мою семью легче любить на расстоянии.
— Полагаю, для этого не обязательно переселяться на другой конец света.
Леди Эвелин безразлично пожала плечами:
— Возможно, переезд на другой континент — не самое рациональное решение этой проблемы, но едва ли оно квалифицируется как преступное поведение.
Черканув что-то в блокноте (я сидел рядом с детективом и сумел заглянуть через его плечо, но, клянусь, разобрать его пометки было совершенно невозможно), Эйзенхарт задал следующий вопрос:
— Почему вы выбрали именно барона Фрейбурга?
— Я не выбирала, — возразила леди Эвелин. — Или вы думаете, что у меня была целая очередь из претендентов?
— Но все же вашим женихом стал именно он.
— Я вам объяснила. Всему свету было известно, что барон на грани банкротства и пойдет на все, лишь бы не продавать поместье. Вот я и решила попытать удачи. Надеюсь, — сузила она глаза, — вы не думаете, будто я питала к нему чувства и решила таким образом завлечь под венец?
Детектив отреагировал без всякого смущения.
— Это одна из версий. Но, раз уж мы об этом заговорили: почему вы не завлекли под венец, по вашему же выражению, кого-то, кому не пришлось бы платить?
— А почему вы не женаты? Или вы, доктор? — парировала леди Эвелин.
Я честно признался в том, что являюсь убежденным холостяком. Эйзенхарт, на некоторое время всерьез задумавшийся над ответом, в конце концов потребовал не уходить от темы.
— Брак — это хороший способ получить социальный статус или финансовую безопасность, детектив. Но титул мне не нужен, а денег у моего избранника едва ли окажется больше, чем у меня. Я ответила на ваш вопрос? — Эйзенхарт сообщил, что некоторые люди женятся еще и по любви, на что леди Эвелин только пожала плечами.
— Но вы могли так же разорвать помолвку после получения наследства.
— И оплачивать ему бальзам на сердце [8]? Я потеряла бы на этом больше, чем выиграла бы. К тому же, что бы вы обо мне не думали, мне не доставляло бы удовольствия обманывать безвинного человека.
По реакции Эйзенхарта было ясно, что он ей не поверил. Возможно, это заявление произвело бы на него, ровно как и на меня, большее впечатление, если бы леди не упомянула в первую очередь о финансовой стороне дела.
Наблюдая со стороны, я мог заметить, что Эйзенхарт выдохся. Он уже получил от леди Гринберг все ответы, которые она могла — или хотела — дать, и я сомневался, что имеющихся у него сведений хватило бы, чтобы доказать вину леди Эвелин. Но, не иначе как из непонятного мне упрямства (мне очень хотелось спросить о его причинах, но присутствие леди Эвелин не позволяло этого сделать), он отказывался признать ее возможную невиновность.
— Хорошо, — все же сдался он, — допустим, что вы тут ни при чем. Вы знаете, кто мог бы желать барону Фрейбургу смерти?
Леди Гринберг не имела об этом ни малейшего представления, как она нас заверила.
