Зухр продолжал наблюдать за бегущей толпой, заметил, как бегущие стали бросать оружие и доспехи со всех сил кинулись бежать наверх. Спустя мгновение, до его слуха донеся грохот, а из ущелья вырвался грязевой поток. Вал воды, накрыл стоявшие в долине войско, превращая его в ничто, смешивая с грязью людей, поток разрывал, калечил, мял тела, перемалывая их жерновами из тысячи камней. Не оставляя никому не единого шанса выжить.
Тысячник перевел взгляд на дезертиров. Поток ещё не добрался до подножья холма, а многие из них стаяли на вершине. Лишь несколько человек, обессилили от бега, шли, ели переставляя ноги. Ещё несколько смерились с мыслью, что им не добежать, сели на камни, ожидая своей участи.
Зухр хотел, было отвернуть, как увидел всадника. Он вылетел из толпы стоящих на вершине холма, и устремился в низ. Всадник добрался до самого нижнего из них, спрыгнул с лошади и усадил обессиленного молодого воина в седло. После чего направил скакуна вверх, по пути он подымал других слабаков, заставляя их хвататься за стремя.
Стоило им немного подняться, как бушующий поток обрушился на подножье холма. Неистовая вода уносила все с собой все, что могла сдвинуть с места.
Тысячник пока наблюдал за городскими, едва не пропустил момент, когда вода достигла нижнего города, и тут он невольно проникся уважением к строителям создавшим город. Вода лишь слегка подтопила окраины пригорода, оставила основную часть строений и бухту не тронутой, уйдя по отводным каналам.
Вопреки опасениям, отряд дадгов на первый взгляд почти не пострадал, если не считать, что вода добралась до нижних рядов строя. Сотня воинов стояла по пояс в мутной воде средь плавучего мусора и трупов врагов. Ещё десяток плотов, черными точками уплывали в низ по реке.
За судьбу унесенных водой Зухр не переживал, чуть дальше по течению, на островах их ждал не большой корабль и несколько лодок, чтобы подобрать оказавшихся в воде.
Едва большая вода спала, вновь прозвучал рог дадгов. И тут же к реке устремились воины, которые устали ожидать. Они несли на своих плечах лодки. Добравшись до реки, дадги спускали их на воду, спешно грузились, освобождая место для других, идущих следом.
Первый десяток высадившись, бежал к воротам. Когда дадги вбежали в распахнутые ворота, они увидели только тела убитых воинов и не одного живого человека. Дадги заняли удобную позицию, приготовились к бою.
– Хоть чему-то научились, – раздался голос с верху – но не плохо было, и посмотреть кто сверху.
– Жив! – раздались радостные голоса воинов.
– Повелитель жив! – подхватывали воины за воротами, передавая важную весть дальше.
Прошло больше тэя, а в крепость все входили новые отряды захватчиков, их командиры тут же направлялись в караулку, где обосновался глав рода.
– Ратух, – подозвал правитель, стоящего у входа командира прибывшей сотни. – Твои воины пусть прочешут кварталы мастеров. Никого не трогать, девок не заваливать, в дома не врываться. С тобой пойдет Рекес, он два года прожил здесь, если что поможет. Вперед пусти глашатого, пусть объявляет:
– Кто окажет сопротивление, будет убит, его родичи вырезаны, если таковых не окажется, соседи ответят за наглеца, – Дхим устало опустился на табурет.
– За все отвечаешь головой, – добавил глава рода, прежде чем отпустить сотника.
Вечером Дхим со своими командирами въехал во дворец, где жили правители города.
Правитель подошел к окну и распахнул его. Поток свежего воздуха ворвался в комнату, разметав листки бумаги на столе. Дхим вздохнул полной грудью.
«Вот он каков, запах победы. Замешанный на ликовании победителей приправленный гарью пожаров, бьющим в голову ароматом крови и липким страхом поверженных».
Глава родов посмотрел на раскинувшийся передним ночной город. Как он не старался оградить город от буйства победителей, насилия и разрушений не обошли Глен. В разных конца города полыхали пожары.
– Зухр, – позвал он побратима.
– Да хозяин.
– Узнай, кто повинен в пожарах, утром виновных ко мне, – дал распоряжение глава рода, затем, против своей воли зевнул и потер слипавшиеся глаза. – Устал, – тихо произнес Дхим, – пойду спать.
– Да, в полдень собери горожан на площади, – уже в дверях добавил он.
Начало нового дня глава рода встречал сидя на подушках, наслаждаясь великолепным видом, открывшимся перед ним, потихоньку потягивая кчу. За спиной раздалось осторожное покашливание.
– Согласись брат, ради этого стоило проливать кровь, – не оборачиваясь, произнес Дхим.
– Не знаю как начет этого, – ответил побратим и махнул головой в сторону раскинувшегося в низу города, – а вот ради того добра, что мы вытрусим из него, стоило точно. Только, хозяин, люди ропщут, они не довольны, что ты закон трёх дней, и их немало.
– Они глупцы, думая так, – все ещё находясь в радушном настроении, сказал глава рода. – Ибо не понимают, чтобы достать одно яблоко не стоит рубить все дерево. Надеюсь, ты понимаешь меня.
– Да хозяин.
– С пожарами разобрался? – поинтересовался Дхим и поставил, пустую чашку.
– Да хозяин.
– Что да хозяин, кто это, и где они, – от добродушного настроения правителя, не осталось и следа.
– Первый пожар устроил сотник Чудар. Он отдал приказ подпалить трактир Лебедь, после того как хозяин не пустил их. Дерзкий горожанин заявил, что ослиной мочи у него отродясь неводилось, а доброго эля для дикарей тем боле. Слов обидных ему не простили. Его самого, подняли на пики, девок, что были в доме, растянули, ну и прошлись по разу, трактир спалили.
– На улице ткачей, люди из сотни Тахыра погнались за девкой, нарвались на её отца, тот оказался бывшим десятником. Положил троих, прежде чем его стрелами нашпиговали. Его сыновья и дворовые заперлись в доме и метали стрелы из окон. Чтобы людей сберечь, дом подпалили.
В квартале камнетесов два десятка стражей заперлись в доме старшего гильдии. На разговор не шли, людей переговорных перебили. Дом тот словно крепость, сотник Махмур, три раза водил на приступ, потерял три десятка воинов, раненых много, добро Кабач со своими щитоносцами и лучниками подоспели, они и подпалили дом.
Сотня Павина ворвавшись в погреба купца Давутуса,– продолжал доклад Зухр – хмелю виноградного выпито было сверх меры. Одурманенные, они врывались в дома, вытаскивали из них все, что попадалось под руку. Насильничали. Когда Павин протрезвел, испугался содеянного. Он приказал окружить слободку, а затем вырезал всех поголовно. Дома подпалили, в надежде, что огонь все скроет.
Лишь подошедшие сотни под командой Ратуха и Рамета осадили разошедшегося сотника.
