- А не рановато тебе со мной связываться? Может лучше Виолу позовем в качестве подходящего противника? - Сильвия попробовала задеть его, желая оценить реакцию.
- Мне бы хотелось сразиться именно с Вами, - он остался спокоен. - А для уравнивания шансов установим запрет на использование внутренней энергии. Только обычное физическое воздействие.
- Тогда уж и руки связать, - капрал до сих пор не могла привыкнуть к его манере обращаться к ней на Вы. Это же надо придумать - выкать простолюдинке.
- Думаю, это не обязательно.
- А я думаю, что ты зачем-то хочешь заняться мазохизмом. Или не понимаешь, чем моя четвертая ступень отличается от твоей первой. Но первое более вероятно. На что ты надеешься? На физическое здоровье Ла?
- Какая разница? Или Вы меня боитесь? А может себя? - Гнец усмехнулся. Именно усмехнулся, язвительно и цинично. Как Марианна. И Сильвия впервые заметила семейное сходство между братом и сестрой.
- Как хочешь, - капрал пожала плечами. - Но учти, ты просил именно спарринг, а не показать тебе пару приемов.
- Разумеется.
Они встали друг напротив друга. Сильвия усмехнулась и сложила руки за спиной, приглашая юношу атаковать. Гнец напал, впрочем, довольно бездарно, тут же напоровшись на удар ногой. Капрал вздохнула и принялась планомерно избивать своего противника. Это была глупая схватка - слишком велика разница в их мастерстве. И хотя Сильвия щадила юношу, не работая в полную силу и практически не пользуясь руками, тот неизменно проигрывал, пропуская удар за ударом. Проигрывал, но не сдавался, с каким-то идиотским упорством зарабатывая синяк за синяком. Наконец, Сильвии это надоело, и она сшибла Абеля с ног, приземлившись на него сверху и зафиксировав руки. Физическая сила тренированного бойца все еще превосходила таковую типичного расслабленного курсанта, даже если тот и был Ла, позволяя капралу чувствовать себя в относительной безопасности, удерживая Гнеца.
- Может, хватит? - Сильвия наклонилась, заглядывая юноше в глаза.
В этих глазах что-то мелькнуло, и Абель рванулся вверх, клацнув зубами в непосредственной близости от горла капрала - та едва успела отдернуться. Сильвия сильно ударила юношу в скулу, надеясь, что это отрезвит его.
- Да, пожалуй, хватит, - Гнец расслабился.
Сильвия поднялась. Она чувствовала себя идиоткой, наблюдая, как Абель встает и неспешно отряхивается с обычным своим добродушно расслабленным выражением на лице. Интересно, это было то самое безумие его больной психики, про которую столько говорят, или что-то иное?
- Тренировка окончена, - капрал отвернулась, не желая больше смотреть в эти, вновь ставшие безмятежными, серые глаза.
Ла Абель Гнец Я глянул на себя в зеркало. На этот раз вид собственного лица вместо злости вызвал удовлетворение. Левая скула стремительно опухала. Все-таки тяжелая рука у капрала - хоть не сломала ничего, и то радость. Возможно, это был глупый поступок, но я был счастлив, заставив ее воспринимать меня всерьез. Пусть даже на мгновение. Кроме того тренировка прекрасно помогла мне, заставив окончательно усмирить эмоции. Хотя, если я не хочу щеголять на занятиях крупным синяком, а то и заплывшим глазом, необходимо по дороге в академию заглянуть к целителю. Для этого даже выезжать пораньше не требуется - все равно лечение подобной мелочи больше пяти минут не займет. Я и сам знал несколько целебных заклятий, но ни одно из них не подходило для лечения синяков.
В дверь постучали.
- Открыто, - громко крикнул я. Единственным минусом заклятий звукоизоляции является необходимость орать, когда ты хочешь быть услышанным на той стороне. Хорошо еще мне комнату пологом тишины не обтянули. А могли бы. С армейской непосредственностью моих родственников.
- Господин, Абель, я пришла позвать Вас к завтраку, - Рикка вошла в комнату и остановилась у самого порога, сложив руки на переднике. Прямо образец горничной.
- Спасибо, - вежливые слова выходили у меня сами собой. Так что, польза от драки с капралом была налицо. - Мне хочется побыть одному. Принеси завтрак сюда.
- Как скажете, господин Абель, - Рикка удалилась.
Ага, если бы. Как я скажу, и начальство подтвердит - вот более точно. Рикка такая же чужая мне, как и все остальные живущие в доме. Будь здесь Штефан, я бы спустился к завтраку, вместо того, чтобы сидеть в своей комнате. Но его нет, и мне не хочется видеть этих женщин, которые лгут в глаза, уверяя в своей верности. Но пока вопрос о моих служащих решают другие, ничего не изменится.
На этот раз горничные появились вдвоем. Расставили блюда на моем письменном столе, аккуратно разобрав все то, что его захламляло, и ничего не говоря, покинули комнату. Покосившись на овощной салат, составляющий мой ежеутренний рацион, я потянулся к письмам. Стоило пару дней не интересоваться ими, как обычно пустой серебряный поднос обзавелся сразу несколькими.
Еженедельное послание от мамы - она как-то умудрялась не повторяться, интересуясь одними и теми же вещами, вроде моего здоровья и успеваемости в учебе. Мне же приходилось изрядно напрягаться, чтобы отправляемые с той же частотой ответные письма не выглядели написанными по шаблону. Конверт с проставленным на нем именем Мари я отложил в сторону - новости из дома лучше читать на десерт. Аврелия Томбсмит желала знать, когда же я нанесу ей обещанный визит. Идти совершенно не хотелось. Вообще любая мысль о женской компании вызывала у меня отторжение. Но обещания надо выполнять, и я решил закрыть этот вопрос сегодня. Все равно, за несколько дней мое душевное состояние вряд ли изменится. А вот письмо от службы безопасности академии меня удивило самим фактом своего наличия.
Я осторожно вскрыл конверт и внимательно изучил два вложенных в него листка. Остановился, лишь перечитав их трижды в поиске второго и третьего смысла. Сокол, Сокол, ну почему ты лишь подписался в этом послании позволив писать его какому-то канцеляристу? Я очень хотел увидеть твой почерк. Хотя и вряд ли бы разглядел в нем что-либо, сверх того, что пожелал показать директор службы безопасности. Мне тонко намекнули о готовности беречь мои секреты, но лишь в рамках разумного. Я не сомневался, что Сокол имел какие-то пожелания, но не спешил их высказывать. Оставалось лишь надеяться на их необременительность. По крайней мере, предложение сделанное Штефану относительно нас с Крисом, позволяло считать Гнешека если не союзником, то не врагом точно.
Наконец я вернулся к письму сестры. И, прочитав его, выругался. Мари сожалела о том образе жизни, что я веду и сопутствующих ему расходах. Мне предлагалось тщательно пересмотреть необходимость всех покупок. Более того, словно издеваясь, она предлагала направлять список с пожеланиями ей, чтобы бухгалтер мог рассмотреть целесообразность трат. Но хуже всего было урезание личных денег вдвое. Последнее почти лишало меня возможности откладывать золото на собственные нужды. В конце письма Мари сообщала, что обязательно навестит меня вместе с Ивейной на новогодних каникулах, привезя дорогой подарок. Кнут и пряник в исполнении сестрички.
