— Горло не выгрызено, следов зубов нет…
Тан Риалон коротко кивнул.
— Его словно… даже не вырвали, тут вообще нет никаких следов. Его… растворили?
— Да, ритана. Вы что-нибудь слышали о такой нечисти?
Тони медленно кивнула. Растворили плоть…
Да, именно растворили, она слышала о таком, она знает… это было давно, очень давно… что же ей говорили и кто!? Девушка зажмурилась, взялась за виски, восстанавливая в памяти эти слова… так давно! Творец, это было невероятно давно…
— Да, слышала. Но не совсем о такой.
— Ритана? — даже немного подался вперед Эрнесто, ловя каждое слово.
Тони задумалась ненадолго, формулируя свои мысли. А потом заговорила.
— Это даже не учебник, не дневник, это сказка, которую мне рассказывала мама, когда была жива. По ее словам, именно с чем-то подобным столкнулся один из Лассара… это было давно.
И словно во сне всплыли и тихие мамины слова, и ее глаза, и улыбка…
— Это было давно, может, вскоре того, как произошло Разделение. Вскоре после того, как на земли нашего материка хлынули полчища нечисти из джунглей. Один из Лассара отражал их нападения. И он же заметил, что у солдат, которые пали в бою, часть груди словно бы растворена. Не выгрызена, а просто — словно часть плоти растворили на костях. У индейцев было такое приспособление… вроде губки. Если его приложить, оно растворяло плоть.
— Никогда о таком не слышал, — честно высказался синьор Серхио.
— Тем не менее. Плоть превращалась в кашицу, которую индейцы и использовали.
— Для чего?
— Не знаю, — честно созналась Тони. — Это была сказка на ночь, и я уснула.
— Вам родители рассказывали о таком на ночь? — выпучил глаза синьор Серхио.
Тони хмыкнула.
— Мама. Она же из рода Лассара и некромант. Отец предпочитал истории о принцессах.
— А маленькая принцесса? — неожиданно спросил тан Риалон.
— Истории о некромантах, — легко ответила Тони.
А по сердцу полоснула боль, БОЛЬ!
Что предпочитает ребенок?!
Чтобы родители были рядом! А там пусть хоть про что рассказывают… только не бросают! Эх, папа… мама-то умерла, а вот как мог ты меня бросить?
Внешне она постаралась этого не показать, но как-то некромант смотрел излишне внимательно. А еще…
Тони колебалась недолго.
Сказать?
Не сказать?
Выбрала нечто среднее, сказать полуправду.
— Тан Риалон, у Лассара есть родовое умение. Если есть какие-то личные вещи погибшей, я могу попробовать призвать духа.
— Не тело? — уточнил некромант. — Не… частицы плоти?
Тони качнула горловой.
— Нет. Нужно именно что-то личное. Какая-то вещь. Если получится, я… я непроявленный пока некромант. Но дар у меня есть.
Тан Эрнесто пожал плечами.
— Если получится… будет интересно понаблюдать.
— А… вы не пробовали? — уточнила девушка. Если раньше она смущалась, то морг из нее это смущение вытряхнул. Начисто. Сложно было смущаться в двух шагах от мертвого тела, да и запах тут такой… в обморок бы не упасть.
— Я пробовал, но у меня не получилось, — с обаятельной улыбкой развел руками тан. — Вы не в курсе, но в своей ветви я — первый некромант. Со мной не спешат делиться родовыми секретами, вот, если бы сын мою силу унаследовал…
Тони качнула головой.
— Нет. Он… хороший человек, но магии в нем нет. И я прошу вас не разглашать мой маленький секрет. Да, я Лассара. Но я не хочу пугать своих родных. Некромантов не любят, а я и так пользуюсь их любезностью.
Дураков среди присутствующих не было. Мужчины поняли все правильно. Что тут поделаешь — не любят у нас некромантов! Необходимость признают, услугами пользуются, но — не любят! Вот и не надо осложнять девочке жизнь, информируя ее родственников.
— Я распоряжусь насчет вещей, — подхватился синьор Серхио. И вышел из комнаты, оставляя двух некромантов наедине с трупом.
Тони разглядывала мертвое тело.
Тан Эрнесто разглядывал девушку.
— Антония, скажите, я могу вас так называть? На правах старшего?
— Можно просто Тони, — отозвалась девушка.
Интересно, для чего нужно… такое делать? У всякого действия, учил Хуан, есть свои причины, хорошие или плохие. Да, иногда эта причина — глупость человеческая. Но по глупости убивают не так!
Нет, не так!
По глупости убивают спьяну, с раздражения, с дури… вот столкнуть с лестницы по глупости — можно. Сковородку схватить по глупости — можно. А вот так?
Нет, это точный расчет. Но зачем? Что это могло значить?
— Тони, скажите мне, прошу вас. Что происходит между вами и моим сыном?
— Ничего, — честно отозвалась Антония, думая о своем. — Амадо хороший, но мне он не нужен.
— Так жестоко?
Тони пожала плечами.
— Наверное, жестоко. Но делать вид, что я отвечаю на его чувства — еще хуже.
Такая принципиальная? Или просто глупая?
— Хм… Тони, я примерно представляю себе ваше положение. Вы понимаете, что любой мужчина, которого найдут вам ваши родственники, окажется ХУЖЕ Амадо?
Антония отвлеклась от трупа и посмотрела на некроманта в упор.
— Тан Риалон, к чему этот разговор?
— Мой сын увлечен вами. Я это вижу и знаю.
— И вы хотите, чтобы кровь Лассара влилась в вашу семью? Усиливая Риалонов?
— Допустим?
— Тан Риалон, — глаза Тони были безнадежно уставшими. Словно даже потухшими. — Я НЕ ХОЧУ замуж за Амадо. Более того, я хочу, чтобы мой муж стал Лассара. Моя семья не заслуживает окончательной гибели.
— Вы уверены, что ваши родственники посчитаются с вашим мнением? — не удержался Эрнесто.
— Уверена, что НЕ посчитаются.
— Тогда стоит ли проявлять ненужное благородство?
Ответом некроманту был насмешливый взгляд светлых глаз.
— Благородство ненужным не бывает.
Кто знает, куда бы зашел разговор, но в комнату вернулся синьор Вальдес. И протянул Тони небольшой бумажный сверток.
— Все ее вещи. Одежда, туфли…
Тони кивнула, положила сверток на свободный стол и развернула. Достала оттуда первое, что попалось, туфельку. Сжала в руках.
А потом…
Мужчинам, которые за этим наблюдали, показались разные вещи.
Серхио — что у девушки вдруг побелели и лицо, и руки. И глаза закатились.
Эрнесто увидел, как вокруг Антонии сгущается белесая дымка. И кажется, даже услышал какие-то голоса. Но не смог ничего разобрать.
***
Тони сжимала в руках туфельку. Старенькую, с потрепанной подошвой, с обшарпанным носочком, с испачканным в грязи бантиком — и была на темной улице, по которой спешила домой Катарина.
Спешила домой с работы.
Там ее ждал муж.
Ждал, а у нее еще ужин не готов… наверное, ругаться будет. Что она за жена такая? Ни мужа не обиходить, ни дом…
А что она вынуждена надрываться в закусочной… ну так что же? А у других баб еще и дети, и как-то ж они справляются!?
Правда?
Правда…
Спина болела от подносов с тарелками, болели руки, болели ноги — поди, походи между столиками, то принося тарелки, то собирая их… а муж еще ругаться будет. Приличные бабы задницами по харчевням не крутят…
Эх, была бы у нее возможность… но Пабло зарабатывает так мало… слишком мало…
Задумавшись, Катарина и не заметила, как метнулась из подворотни темная тень. И только когда что-то ледяное коснулось горла…
Нет, она даже крикнуть не успела, проваливаясь в темноту.
Увидеть, что с ней случилось?
Она тоже не смогла. На нее напали со спины, из темноты… она ничего не успела.
Ничего… даже побыть счастливой.
***
Тони медленно открыла глаза. Мужчины смотрели на нее серьезно, задумчиво.
— Ну и мразь же ее муженек, — хрипло припечатала девушка.
— Мразь?
— Она целыми днями убивалась на работе, а он не мог себе дела найти. Сидел, ждал ее дома, еще и ругался. Ее звали Катарина?
— Да.
— Мужа — Пабло.
— Да, — кивнул синьор Вальдес. — Тони, милая! Вам удалось призвать ее душу?
