У меня было много вопросов к ведьмаку, но пока решила промолчать и действительно дождаться вечера, когда мы отправимся спать. А из головы никак не уходили слова, оброненные Роландом, где он назвал меня невестой. Я не могла понять, серьезно ли это сказал ведьмак, или просто хотел защитить репутацию ведьмы?
«Он любит тебя и это главное!» — прошептало сердце, но как же сильно мне хотелось, чтобы слова мужчины были истиной.
Я промолчала и тут.
«Позже… скажет сам, если посчитает нужным!» — я решила не давить на Роланда и уж тем более не лезть с расспросами. Если сказал серьезно, то повторит мне снова. Если же нет, то надо постараться успокоить сердце.
«Лишь бы вместе!» — подумалось мне, и я почти поверила в эти мысли.
Прошло несколько дней, а от Зимовита не было ни слуху, ни духу. Есеслава готовилась к худшему, прекрасно понимая, что далеко не каждый, даже влюбленный мужчина, решит соединить свою судьбу с женщиной, пережившей подобный позор. И пусть Еся считала себя не виновной в том, что потеряла самое дорогое, что жена должна дарить мужу в первую брачную ночь, она все же переживала, что теперь Зимовит видеть ее не захочет и подтверждением всему было долгое молчание.
Отец не трогал более княжну, только изредка косился и хмурил брови, покачивая головой, словно говорил: «Упустила свое счастье, глупая!» — но Еся оставалась верна себе и своей чести.
«Только так я смогу быть свободна и не бояться, что позор раскроется. Теперь, если Зимовит примет решение, оно будет обдуманно и истинно верно!» — думала княжна и в то же время ее сердечко измучилось в ожидании. Она стала ловить себя на том, что часто подходит к окну, словно ожидает, что вот-вот прилетит сокол, хотя девушка и понимала, что если птица и появится, то только у дома сокольничего. А уж тот после и принесет весть…
— Развеялась бы ты, голубушка! — говорила девушке старая нянька, уже совсем слепая, но умеющая слышать сердцем, как это могут только старики, прожившие долгую и мудрую жизнь.
— Не хочется, — отвечала Еся и принималась за шитье или вышивку, сидя в своей комнате.
Княжна все ждала и ждала, терпеливо складывались минуты в часы, часы в дни, а дни плавно перешли в неделю.
Сокола по-прежнему не было.
«Что если он и вовсе не напишет?» — позволила сомнениям взять верх над разумом девушка.
«Тогда тебе остается только один путь!» — отвечала она сама себе.
Круг.
Высокое здание Круга никогда не нравилось Терезе. Она помнила, как однажды, много лет назад, мать привезла ее сюда. Тогда еще был жив отец и они приехали в дорогом экипаже. Малгожата поднялась на крыльцо, держа дочь под руку и уверенно постучала в двери, а затем была встреча со старой ведьмой, которая говорила странные вещи. Терезе было лет двенадцать, она плохо помнила все, что тогда было произнесено старшей сестрой, звавшейся Агнешка, но одно запомнила навсегда.
Ей отказали. Ее не приняли в Круг, как ранее отказали княгине Гижицкой.
— Вы обе слишком слабы! — заявила Главная ведьма. — Использовать артефакты слишком мало для нас. Чтобы стать одной из сестре надо иметь большую силу.
Княгиня Гижицкая была разочарована. Она недовольно сморщила нос и схватив дочь за руку, потянула к выходу, но Агнешка внезапно велела Малгожате оставить ее с Терезой наедине. Княгиня не посмела отказать, в душе надеясь, что все же, может быть, ее дочь сгодится. Быть в Круге означало иметь поддержку всех сестер, их помощь и укрытие, если вдруг произойдет непоправимое.
Малгожата Гижицкая вышла, сказав Терезе, что будет ждать ее в карете, а Агнешка усадила девочку в кресло и дождалась, пока закроется дверь за княгиней и лишь после этого заговорила.
Она не стала ходить вокруг до около и сразу сказала то, что намеревалась. Тереза слушала и не совсем понимала. Только после, спустя несколько лет, когда старая ведьма появилась снова в ее жизни, княжна наконец осознала смысл сказанных слов.
— Если выполнишь то, что надо, когда я призову, я помогу тебе, когда придет твой час! — сказала Главная ведьма. — Я вижу и знаю будущее. Вас с матерью ждет беда.
— Что за беда? — спросила девочка.
— Я не могу сказать! — качнула головой Агнешка. — Никто не вправе вмешиваться в ход судьбы. Плата за это слишком велика. Никто не имеет права вмешиваться и в прошлое, чтобы попытаться изменить ход будущего, потому что то, что должно, всегда случится, но если вмешаться, то можно сделать только хуже!
А затем она рассказала девочке о том, что ждет от нее.
Тереза выслушала и … позабыла. Нет, сперва в ее памяти были живы слова старухи, прятавшей старость под личиной молодости и красоты. В отличие от матери, княгини Гижицкой, Агнешка не прибегала к черным ритуалам и не возвращала свое здоровье и молодость, отнимая чужие жизни. Она продлевала свою иным способом, о котором никто в Круге не знал.
Когда разговор был закончен, Тереза покинула здание Круга и забралась в карету к матери. Княгиня набросилась на дочь с расспросами, но Тереза молчала. Ей строго-настрого запретили что-либо рассказывать, и Малгожата отстала, негодуя только по одному поводу — ее дочь, как и саму Малгожату, Круг не принял.
— Ничего! — проговорила княгиня. — Мы проживем и без защиты Круга!
Карета тронулась в путь, и девочка по имени Тереза покинула тот город, как она думала, навсегда, но вот прошли годы и теперь она снова стояла перед той же дверью, на крыльце старого здания, смотрит, как ее спутница уверенно открывает двери и кивком головы велит княжне проходить внутрь.
— Жди здесь! — проводив Терезу в небольшую гостиную на первом этаже, Ева Возняк ушла.
Бывшая княжна Гижицкая, а ныне княгиня Северин, осталась одна в темной комнате, освещенной только огнем свечи, что трепыхался в самом углу, отбрасывая жуткие тени по стенам. Тереза была удивлена. Ей показалось, что в доме никого нет. Стены мрачно взирали на молодую ведьму, давили своей тяжестью, словно живые с интересом рассматривали гостью и кажется, думали, что делать с ней.
Тереза поежилась, а затем услышала тихий голос. Она сразу узнала его.
— Сестра Агнешка, — Тереза повернулась в двери и поклонилась высокому силуэту, застывшему в проходе. Старая ведьма прошла вперед.
— Здравствуй, Тереза! — проговорила она и тенью скользнула мимо молодой женщины. Тереза подняла глаза и не узнала в этой тени прежнюю ведьму. Она заметно постарела. Кажется, магия Главной ведьмы больше не могла удержать морок и теперь через молодое, наложенное поверх истинного вида, тело, проглядывала уродливая старуха со сморщенным лицом и дряблой кожей.
