у берега и второй, побольше, чтобы прочесать лес, который остался за спинами. До них дошло, что скерцев здесь было немного и они могли ускользнуть.
Так и вышло, я ускользнул, только ускользнул недалеко, совсем недалеко.
Сейчас я в двадцати шагах от того самого сильного адепта. Он, ещё как минимум пара гаэкудж, доверенные хёнбена и десяток старших воинов сгрудились под деревом, стоят, отлично освещённые целыми пятью факелами.
Глупцы.
Кто-то из теней испуганно запротестовал:
— Господин! Господин, это безумие! План был не такой!
План? По плану я должен был убить две тысячи реольцев и снять с их командиров пятнадцать символов власти. Это ли не безумие для экзамена?
— Господин! Это выше ваших сил!
Кому как не мне лучше всего знать свои силы?
Ирал рявкнул:
— Замолчите, господин так решил.
Молодец, Ирал. Я зачту тебе это, когда стану сильней и начну задавать вам, своим теням вопросы.
Не обращая ни на кого внимания, я поднял перед собой руки, медленно выдохнул под нос:
— Исит узарр аххау.
Сорвалось, ожгло руки, свело пальцы судорогой. Шесть печатей, которые нужно бы поправить под мою королевскую кровь. Вроде прорычал правильно.
Как не вовремя. Я сжал, разжал кулаки, заставляя пальцы шевелиться, разминая их перед новой попыткой.
— Господин.
Кто это там так хрипит, кто так переживает за меня? Или за себя? Или за Ребела?
Ещё раз.
— Исит узарр аххау.
На этот раз меня заметили, заорали, кто-то даже кинулся ко мне.
Поздно.
В этот раз не сорвалось.
Техника тарана, которую Закий дал нам для вышибания ворот — метнулась от меня к реольцам, на лету обретая очертания — огромное, почти прозрачное бревно из воздуха, — вломилось в кучку реольцев, прямо в грудь тому сильному адепту, от которого я недавно убегал, и который сейчас только и успел, что повернуть на крик голову. Его с хрустом отшвырнуло прочь, сбивая его телом с ног ещё троих, перемалывая всё и всех на своём пути.
Готовы. Отличная техника для удара в спину. После такого не встают. Я влил в печати столько, сколько только сумел, столько, сколько в Академии позволял себе лишь пару раз, опасаясь убить парней из своей башни.
Разъярённые реольцы уже рядом.
— Они среди нас! Они переоделись в наши цвета!
От удара мечом в голову я увернулся, просто пригнулся, одновременно делая подшаг, пальцы сжались в кулаки, сминая отслужившие своё печати, раскрылись уже в других.
Стена огня налево, отсекая от себя тот отряд, что собрался для прочёсывания берега.
Поток шипов прямо, точно в тех, кто уцелел после тарана, но ещё не пришёл в себя.
Ан нет, уже пришли в себя.
Хёнбенов иссекло, не помог им отчаянный прыжок, а вот дальше поток шипов ударил во вспухшую сферу Покрова клинков.
Возвышенный мечник? Паладин? Неважно, важно, что у тебя болтается на поясе.
Из темноты свистнула стрела, вильнула, не долетев до плеча. Нежданный подарок от почти недействующих даров Хранителей идару старшей крови, подарок, на который я и не рассчитывал. И не стоит рассчитывать и дальше.
Херристра сортам. Защита тела покрыла меня голубой плёнкой.
Здесь слишком много света, здесь слишком много людей, чтобы надеяться ускользнуть от взглядов. Не тогда, когда я торчу на одном месте и раз за разом бью в защиту идара напротив.
Свистнула ещё одна стрела, следом три, а затем на меня обрушился настоящий ливень. Хлёсткий и колкий.
Ограк рявкнул:
— Шар огня!
Я толкнулся ногой, уходя в сторону.
Уже Ирал зло добавил мне в спину:
— Не стойте на одном месте, господин. Вы ещё не настолько сильны, чтобы позволить себе подобное. Двигайтесь. Двигайтесь.
Несколько мгновений я обдумывал его слова, а затем рванул влево, к ближайшему дереву.
Укрылся за ним, обрывая поток шипов, втянул остатки жара души из защиты, гася её, использовал ускорение и рванул вдоль полосы колючих кустов.
Чужой меч, длинный и тяжёлый, в дешёвых ножнах нещадно колотил по ногам, и уже к десятому шагу я сжимал его в руке.
— Гос…
Кто бы из теней не пытался образумить меня — он опоздал.
Да, меч дрянной, дешёвый, Дом Денудо не вооружал такими даже младших воинов. Всё так. Но это сейчас совершенно неважно.
Три чётких, въевшихся с детства в кровь и плоть движения, и в пяти канах выше голов реольцев вспыхивают голубые искры. Вот они налились светом, резко выросли. Кто-то из реольцев заорал, заметив их, но было уже поздно.
Вниз рухнули огромные ледяные колья.
Дождь ледяных осколков. Я, по крови и ихору то ли Оскуридо, то ли Умбрадо, всё ещё был достоин умения Дома Денудо, в котором и появился на свет.
Дождь ледяных осколков замолотил по дёрну, по мёртвым, раненым и защищающимся реольцам.
Идар, что держал защиту, уцелел, разумеется, а вот остальным не повезло.
Жар души стремительно рванул от сердца к руке, коснулся меча и помчался дальше, торопясь завершить круг.
Первый, второй, третий.
Три первых шага из тридцати Тропы северного ветра, и я уже вплотную к опасному и сильному реольцу. Нет времени на то, чтобы победить его красиво, как идар старшей крови идара старшей крови.
Пятый, шестой круг.
Устрашение.
Тёмная пелена влетает в реольца, заставляет его и его защиту дрогнуть, и я тут же вбиваю в просвет его защиты сталь.
Горящая голубым сталь вонзается в бок реольца, звенит льдом, заставляет реольца кричать.
Удар вверх, седьмым движением, увести меч реольца в сторону, окончательно ломая ему умение Покрова клинков, оставляя его передо мной только со сталью.
Но моя сталь давно бросает на землю голубые всполохи.
Короткая сшибка меч в меч и реолец пятится, раньше времени поднимает локоть.
Туда я и вбиваю меч.
Он уходит глубоко в тело реольца, дрянная сталь ломается, но это уже неважно. Реолец мёртв. Лёд моего удара достал до его сердца.
Рывок назад, я буквально стелюсь над землёй, торопясь убраться в кусты.
Того солдата, что прыгает мне навстречу, я накалываю на обломок, всё ещё сжимаемый в руке. Прямо в горло.
Его меч бессильно скользит по плечу, не в силах даже оцарапать меня.
Выпустить обломок из руки, крутануться, прикрыться кустами, прошептать одними губами.
— Агдже орте раум.
Стена огня поднимается там, где я только что сражался меч против меча. Если там и оставались живые свидетели, то теперь они мертвы, а все следы ледяных умений будут уничтожены.
— Сзади, сзади, берегитесь!
Я создаю щит-тум на обеих руках, кручусь снова, оборачиваясь, прикрываясь сдвоенной защитой и оценивая то, о чём предупреждали тени.
Чтоб их Безымянный прибрал.
Приседаю, вбивая щиты-тум в землю, едва успеваю.
По мне густо колотят стрелы и… капли воды. Крошечные,
