— Не бойся, девочка. Я не позволю тебя обидеть, — услышала Виша слова, произнесенные мраморными устами. — Ты можешь забрать мой кристалл, он понадобится одной из моих дочерей. А чтобы в этом даре не было для тебя беды, скажи, не найдется ли у тебя, чем отдариться? Что ты можешь дать мне взамен, чтобы не быть обязанной судьбе? Мне самой ничего от тебя не нужно, но таков закон — и я подчиняюсь ему в первую очередь.
— Есть… — еле дыша, выговорила Виша. — У меня есть дар для тебя, богиня любви.
И она с силой дернула цепочку, которую всегда прятала под майкой. Через мгновение на ее раскрытой ладони лежал прощальный подарок Джесхета Ломара: подвеска работы дома Рилло, медальон, в котором застыли похожие на ледяную карамель цветы, искрясь на полуденном солнце Шаммаха алмазным инеем. Казалось, иней вот-вот растает, и лепестки цветов расправятся и задышат.
— Цветы поздней любви… — Нима понимающе улыбнулась. — Принимаю.
И она взяла с вишиной ладони драгоценность, дав цепочке соскользнуть на пол, приложила медальон к груди — ровно к тому месту, где расходились края ее одеяния, обнажая нежную ложбинку. Когда Нима отняла руку, оказалось, что на месте медальона расцвели настоящие цветы, и алмазный иней растаял, дрожа на их лепестках каплями росы.
— Мой храм — моя сила! — с этими словами Нима выпрямилась и простерла ладонью вперед и вверх свободную от кристалла руку. Она сделала это, потому что эльф-флюгер симхана справился со своим изумлением и начал стрелять. И все, распростертые вокруг нее, оказались словно под невидимым куполом, которому боевой эльфийский флюг повредить не мог.
— Возьми мой кристалл, — и, слегка наклонившись, Нима протянула Више сияющий камень. — Ты можешь брать его свободно, обмен дарами возможен между богами и людьми.
Виша обеими руками приняла дар богини.
— А теперь поспеши покинуть это место, Виша. Тени минувшего набирают силы, и если вы задержитесь в Иреме, он не отпустит вас.
Девушка внимательно посмотрела на говорящую с ней Ниму — что-то было не так, ведь еще минуту назад мрамор статуи лучился гладкостью, нежностью, а сейчас… щеки богини покрылись тонкими черными трещинками, такие же ломаные линии разбежались по рукам, исчертили летящие складки платья. Грозно и неотвратимо прикоснулась к Ниме старость, как только выпустила она из рук поющий кристалл.
— Это не страшно. — Понимающе улыбнулась Нима. — Здесь и сейчас мы расстаемся, для твоего времени я давно уже прах и обломки. Пришла пора мне вернуться туда, где сияет мрамор этого воплощения, или выбрать другое. Прощай, Виша.
Девушка почувствовала, как ее крепко взяли за руку (кажется, это был Тойво), дернули и как все, поневоле пригибаясь, она побежала к выходу с крыши. Флюг по-прежнему в ярости и непонимании растрачивал свой боезапас и от бессилия был готов поливать голый камень крыши дефолиантом. У самого спуска Виша оглянулась — богиня стала бело-черной из-за множества трещин, проникающих в ее мраморное тело все глубже. Она по-прежнему сдерживала силу флюга. Но вот тело ее дрогнуло, будто камень вздохнул, и медленно двинулось вниз с постамента. И мгновенно распалось, пронзив воздух миллионами мраморных осколков, ослепив и флюгера, и убегавших вспышкой звездно-белого цвета.
— Виша, очнись же!.. — откуда-то издалека донеслось до девушки. Это кричал гном, подталкивавший ее в спину. — И пропусти меня, я знаю, где нам спрятаться!
— А где? — выдохнула девушка, прыгая по ступенькам. Гном протиснулся мимо нее и понесся вниз с такой скоростью, какой от него никто не ожидал. Где-то рядом заполошно хлопали совиные крылья.
— Потом! Успеем — сама увидишь!
И они поспешили вслед за Маульташем. Перепрыгивая по нескольку ступенек, успевая краем глаза увидеть стайку девушек, одетых в светло-желтое, спускаясь все ниже и ниже, по каким-то переходам и галереям, о которых Маульташ оказался осведомлен не хуже, чем о закоулках в родном доме. В полутьме, а то и в темноте, они миновали уровень кладовых и погребов, проскользнули в узенький ход, прятавшийся за ложным выступом стены, обдирая бока, спустились по лестнице, вырубленной уже в скальной породе.
— Стоять. — Маульташ скомандовал загодя, так что они не успели впечататься друг в друга и в камень. — И даже не смейте бояться. Нам это вбивают в голову раньше, чем таблицу умножения.
Гном, судя по звукам, шарил по глухой стене руками. Самое большее, через минуту разадался щелчок. Вскоре — еще один, и еще. Когда Виша насчитала более десятка таких звуков, Маульташ глубоко вздохнул и все поняли, что он во что-то с силой упирается. А поскольку гном все сделал абсолютно правильно, дверь открылась перед ним и его спутниками.
Они оказались в небольшой зале, полукруглый потолок слабо светился лиловым, время от времени по нему словно проходило слабое движение. Вошедшие стояли на узкой полосе каменного выступа, выстроившись вдоль стены. Почти все свободное пространство занимало какое-то сооружение, похожее формой на капсулу моргенштерна, но не столь округлое. Воздух был на удивление свеж; тишину нарушал только перебой дыхания беглецов.
— Куда это… ты нас привел? — переводя дух, спросила Виша. — И что это такое?
— Это станция. Станция подземной дороги гномов. — Пыхтя и отдуваясь, отозвался Маульташ. — Давайте-ка все присядем… для начала.
Гном подошел к сооружению, ощупал ребристый металлический бок и откинул наверх выгнутую дверцу. Внутри оказалось не так уж и страшно: ряд удобных сидений, откидной стол, даже что-то наподобие бара в нише — впрочем, пустого. Не было только ничего похожего на пульт управления. И окон тоже не было. Не дожидаясь повторных приглашений, все забрались внутрь, уселись и, не сговариваясь, уставились на гнома.
— Ну чего таращитесь? — недовольно пробурчал Маульташ. — Я вообще-то не должен был вас сюда приводить. Должен был геройски помереть на крыше. Но как-то настроения не было. Можете гордиться — кроме вас, про эту дорогу никто с начала времен не знал, кроме моего народа. Устроена она в незапамятные времена, станции были во всех городах Обитаемого мира. Их расположение, подходы к ним и шифр, открывающий двери, всякий гном заучивает прежде всех других уроков, как только начинает говорить. Как считалку. Каким образом тут все работает — не спрашивайте, не знаю. Забыли задолго до моего рождения.
Помолчав, гном добавил, глядя куда-то в сторону:
— А двери открываются только в одну сторону. В смысле, выйти отсюда уже нельзя. Только уехать.
— А почему так светло? — неожиданно для себя спросила Виша.
— А когда станции строили, вывели породу светящихся каменных червей, тут они и прижились. Весь потолок облепили.
