— А на сегодняшний день, каковы размеры вознаграждения, Лукас?
— Я прошу тебя уйти.
— Позабавь меня. Сколько? Миллион? Два? Знаешь, мне на самом деле не помешало бы такое количество наличных.
— Не сомневаюсь. А теперь…
— А Пейдж знает про вознаграждение? Готова поспорить: не знает. Ты не посчитал нужным про него рассказать, как, вероятно, не посчитал нужным объяснить и почему оно назначено. Вот тебе подсказка, Пейдж. Если когда-нибудь захочешь разбогатеть, поговори с Делорес Кортес. Или одним из братьев Лукаса. Они все готовы очень хорошо заплатить, чтобы от него избавиться. Можешь догадаться, почему?
— Потому что отец назвал меня своим наследником, — ответил Кортес. — Политическая хитрость, как тебе прекрасно известно, Лия, поэтому, пожалуйста, прекрати создавать проблемы. Я уверен, что Пейдж наплевать на мои личные обстоятельства.
— Ты не думаешь, что у нее будут проблемы, если окажется в долгу перед будущим главой Кабал-клана?
— Я уверен, что она понимает: эта коронация никогда не состоится. Даже если мой отец и настаивает на продолжении этого курса, меня самого положение главы клана не интересует.
— О, прекрати. Мы все смотрели «Крестного отца». Мы все знаем, как разрешаются такие ситуации и что выходит в конце.
— Проваливай вместе со всеми своими сплетнями, — сказала я. — Меня это не волнует.
— Нет? А что если я сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться? — Лия улыбнулась и подмигнула мне. — С этими ребятами из Кабал-кланов нужно разговаривать на том языке, который они понимают.
Нужно признать, в Лие было что-то обезоруживающее, детское — рядом с ней почти забывалось, насколько она опасна. Пока она улыбалась и шутила, я постоянно повторяла себе: эта женщина убила мою мать.
— Я иду в дом, — объявила я вслух.
— Мы оба идем, — добавил Кортес и положил руку мне на локоть. Лия закатила глаза.
— Ой, ребята, как с вами скучно. Ну, как хотите. Значит, я буду серьезной. Я хочу поговорить.
Я пошла прочь. Кортес последовал за мной. Когда мы оказались в доме, я допустила ошибку, выглянув из кухонного окна. Лия стояла во дворе и махала мобильным телефоном. Я увидела, как у меня на аппарате мигает красная лампочка, и взяла трубку.
— Так лучше? — спросила Лия. — Радиус действия воло — примерно пятьдесят футов, что, как я не сомневаюсь, ты уже выяснила. Такая гениальная девочка, как ты. А как насчет того, чтобы я сейчас начала отходить назад и ты скажешь мне, когда почувствуешь себя в безопасности?
Я бросила трубку на рычаг и постаралась взять себя в руки.
— Я не могу, — прошептала я. — Она… она убила мою мать.
— Я знаю, — Кортес положил руку мне на спину. — Позволь мне с ней разобраться.
С лужайки перед домом донесся крик. Взяв себя в руки, я вышла в гостиную и отодвинула занавеску. По лужайке, словно перекати-поле, катилась видеокамера, ее владелец, подросток, пытался ее догнать. Примерно дюжина зрителей наблюдала за ним и смеялась. Затем с головы одной женщины слетела шляпа.
— Эта су… — я прикусила язык, резко развернулась и вышла на кухню. — Она хочет поговорить? Отлично, поговорим. Я сейчас выйду и покажу, что ей меня не испугать.
— Нет, — донесся спокойный голос Саванны из-за моей спины. — Пусть она войдет в дом. Покажи ей, что мы на самом деле ее не боимся.
* * *Мы впустили Лию. Как сказал Кортес, внутри она сможет принести не больше зла, чем снаружи. Грустно, но так. Если бы Лия хотела нас убить, то смогла бы убить, находясь в радиусе пятидесяти футов. Ее не остановят стены. Все, что мы могли сделать, — это постоянно оставаться начеку.
— По ней можно определить, когда она соберется действовать, — сказала я Кортесу. — Все воло подают какой-то знак. Предупредительный сигнал. Если она соберется сдвинуть с места какой-то предмет, она себя выдаст. Следи за нервным подергиванием, судорожными движениями, внезапными движениями — всем подобным.
Он кивнул, затем отправился на задний двор, чтобы провести Лию в дом. Минутой позже открылась дверь в задней части дома. Лия зашла и огляделась. Затем ее взгляд остановился на Саванне, и она улыбнулась.
— Саванна, — воскликнула она. — Как ты выросла! Ты почти такого же роста, как я.
Саванна смотрела на нее десять долгих секунд, затем развернулась на пятке и отправилась к себе в комнату, Лия уставилась ей вслед и нахмурилась, словно такое приветствие ее удивило.
— Что ты с ней сделала? — спросила она у меня.
— Я? Именно ты… Кортес решил вмешаться.
— Как заметила Лия, мы, колдуны, очень любим всякие правила. А главным правилом общения, как и посредничества, как, я уверен, знает Лия, является запрещение для любой из сторон упоминать прошлые обиды. Также запрещается порочить или относиться с пренебрежением к другой стороне. Это понятно?
— Почему ты смотришь на меня? — спросила Лия. — Она первая начала.
— Нет, я считаю, что начала ты. Пейдж, бесспорно, является пострадавшей стороной. Если ты ее расстроишь, то переговоры прекратятся.
— А почему ты решил, что я пришла на переговоры?
— Если нет, то можешь немедленно покинуть дом. Она закатила глаза.
— Боже, как с вами скучно! — она проследовала в гостиную и опустилась на софу. — У тебя уютный домик, Пейдж. Наверное, получила неплохое наследство.
— Вон, — сказал Кортес. — Убирайся немедленно, Лия.
— Что я еще натворила? Я просто сделала комплимент Пейдж, похвалив ее дом, и заметила, что… — она улыбнулась. — Да, теперь я вижу, что последнее замечание, наверное, было… э-э-э… неуместным.
— Пусть говорит, — сказала я, так сильно сжав кулаки, что почувствовала боль там, где когти вонзились в плоть. — Зачем ты сюда пришла?
— Мне не нравится, как все складывается, — сказала Лия и откинулась на подушки. — Эти Кабал-кланы просто отвратительны, как и говорил Исаак. Со всеми своими правилами и кодексами поведения. А бумажная работа! Честно, Пейдж, ты не поверишь. Убиваешь какого-то тупого человека, и тебя заставляют заполнять миллион анкет, писать миллион бумаг, причем все в трех экземплярах. Один раз я случайно застрелила преступника, и даже Управление внутренних дел не заставило меня писать столько бумаг. Поверишь или нет, Кристоф укорял нас за ту отличную хохму в похоронном бюро! Мы «превысили полномочия» и «дали сомнительную оценку». И теперь он злится, потому что предстоит какое-то совместное дисциплинарное слушание по этому вопросу, проводимое несколькими Кабал-кланами. Боже, говорю тебе, у этих сторожевых собак Кабал-кланов примерно столько же чувства юмора, сколько у юного Кортеса.
