— Вот и все, Блэксмит! — воскликнул он, кивнув и отослав солдата, — Эвери в ловушке, осталось только схватить его! Теперь прошу извинить: мне и сэру Дайтобу следует высадиться на острове и лично принять капитуляцию Эвери!
— Капитан не сдастся! — крикнул один из пиратов.
Его поддержали и остальные, дико ревя и выкрикивая оскорбления Короне и всем правительственным псам.
— Заткнулись! — рявкнул Дайтоб.
Солдаты бросились на связанных пиратов, избивая их, заставляя замолчать.
— Скоро я вернусь сюда с Эвери! — пообещал Хауэлл.
— Удачи не желаю, хотя она вам понадобится! — сказал Грэм, — Фрэнсиса так просто не возьмешь.
Хауэлл только усмехнулся и вышел. Вслед за ним пленников покинул Дайтоб и сопровождающие их офицеры.
К солдатам, окружившим руины, где укрывались пираты, постепенно присоединялись все новые отряды, укрепляя осаду. Спустя час появились и командующие: Хауэлл и Дайтоб. Они отдали приказы, перестроили позиции, наглухо обложив храм со всех сторон. Следуя традиции, в качестве парламентера выступил сам канцлер. Он храбро подошел к стенам, хотя и слышал, как за ними наглый голос предлагает накормить его свинцом. Вскоре перед Хауэллом появился Оливье, гордо встав в полный рост, а, учитывая высоту стены, канцлер почувствовал себя тараканом. Редко когда ему приходилось разговаривать с кем-то снизу вверх, обычно к нему относятся почтительнее.
— Я требую разговора с капитаном, — сказал он, нахмурившись.
Из-за стены до слуха канцлера донесся обрывок фразы: «…давайте пристрелю его, гадюку подколодную! Чего церемониться!»
Хауэлл поперхнулся в кулак, откашлялся и Оливье.
— Наконец-то я вас нашел, — сказал канцлер, собравшись с мыслями, — и теперь уж все до одного можете готовиться к виселице.
— Я слышал подобные речи и в прошлый раз, в форте Бланкальер, а тогда у нас не было даже корабля.
Хауэлл побледнел, тяжело запыхтел.
— Грязный трюк, — выдавил он.
Оливье рассмеялся:
— Вы сумасброд, сэр, признайте это.
— Оливье Шарм, вас уже ничто не спасет, это я гарантирую, а вот кое-кто из ваших может и выживет. Передайте команде, что мне нужно всего два человека, и мы просто обязаны договориться. Я имею в виду Дина Лайлойда и Фрэнсиса Эвери. Буду краток, господин дипломат: выдайте мне их, и я смягчу приговор всей команде. Пожизненная каторга вместо виселицы, подумайте хорошенько!
— Весьма благодарен за предложение, — кивнул Оливье. — Позвольте обсудить его с командой, — и спрыгнул со стены. Оказавшись во дворике, он присел, тяжело задышал, у него задрожали колени.
— Ужас какой-то, — промолвил он, — Фрэнсис, поговори сам. Не люблю работать на публику.
— У тебя замечательно получается, — подбодрила дипломата Роберта.
— План такой, — вмешался Барт, — я отстрелю канцлеру голову, а дальше будь что будет!
— Отдохни пока, — буркнул Фрэнсис, в ответ стрелок только пожал плечами.
Роберта осторожно выглянула из-за проема в стене: солдаты лежали по укрытиям, а Хауэлл томился под лучами заходящего солнца. Вдалеке, среди деревьев, она заметила движение.
— Глядите! — воскликнула она, — к ним идем подкрепление!
Спустя пару минут к Дайтобу подошло два офицера, сообщивших о прибытии своих отрядов.
— Вот что, Оливье. Скажи им, что нас тут десять тысяч! Или двадцать! — предложил Фрэнсис.
— Второй раз… не получится, — слабо проговорил тот.
Но спустя десять минут вышел к Хауэллу, высокомерно задрав подбородок и держа воистину королевскую осанку.
— Заждались, сэр канцлер? — осведомился он.
— Ближе к делу.
Оливье откашлялся:
— Предлагаю оставить решение вопроса до утра, нынче рано темнеет.
Несмотря на сгущавшиеся сумерки, пели птицы, воздух переливался ароматами тропических цветов, ветерок легонько дул в лицо. В такие моменты жить хочется как никогда. «Жизнь прекрасна!» — воскликнул бы любой на острове, если бы не надо было решать проблемы: солдатам — слушать приказы начальства, рискуя жизнью в борьбе с разбойниками, Хауэллу и Дайтобу — думать, как бы не упустить добычу, а пиратам — спасать свои шкуры.
— Я отказываюсь, сэр Оливье Шарм, — сказал канцлер, — мне нужен только ваш капитан. Выдайте его. В противном случае я прикажу начинать штурм немедленно.
— Погодите минутку, — сказал Оливье и спрыгнул.
Хауэлл приготовился к долгому ожиданию, но почти сразу же на стене появился сам капитан.
— Мое имя — Фрэнсис Эвери, — сказал он, — рад возможности познакомиться лично. Скажу честно, наслышан о вас.
— Знали бы вы, насколько я рад встрече. Давно, право, давно мечтал об этом. И еще более хотел бы посмотреть, как вы болтаетесь на виселице.
— Ваши мечты мне не по душе, — сказал Фрэнсис, — а я надеялся, что мы договоримся.
— Отчего же нет? — удивился Хауэлл, — сдавайтесь добровольно, и я облегчу участь всей команде. Кроме Дина Лайлойда, разумеется.
— Он-то чем вас не устроил?
— Пиратство, разбой, диверсии, научные исследования не в пользу Короны. И главное — незаконное использование эликсира Белвела.
— Я вижу, осведомлены вы достаточно.
— Разумеется, Эвери. Так вы решились: сдаетесь или мне начинать штурм?
— Начинайте, пожалуй. Только послушайте вот что: вам не достать ни меня, ни мою команду.
С этими словами Фрэнсис спрыгнул со стены и скрылся из виду.
Хауэлл отбежал в укрытие и приказал атаковать. Дали протяжный ружейный залп, солдаты пошли в наступление. Волной они сорвались с мест и подбежали к стенам, безо всяких препятствий очутились у проема, храмовый дворик принял их.
Солдаты растерянно остановились. Сквозь толпу протиснулся Дайтоб, за ним Хауэлл. Они недоуменно подошли к часовне в центре. Тут не было ни одного пирата.
— Где они!? — рявкнул Дайтоб.
— Не имею представления, сэр, — растерянно ответил один из солдат.
Глава 32. Пираты в ловушке
Вояки в недоумении опустили оружие. Во дворе их находилось около пятидесяти, а за стенами, по периметру храма, еще более сотни. Уйти пираты никуда не могли — атака шла со всех сторон.
— Чего вы переживаете, сэр? — спокойно проговорил солдат с расстегнутым на две пуговицы мундиром, — под часовней они спрятались, и всего-то. В яме для жертвоприношений.
По приказу Дайтоба солдаты сдвинули хрупкую плиту, которая крошилась у них под пальцами. В прямоугольной яме метра два глубиной, как соленая рыбка в бочке, с глупыми лицами стояли пираты. Солдаты ощетинились на них десятками мушкетов. Дайтоб облегченно вздохнул:
